– Поскольку, как я понимаю, этот упрек вас не обидел, не стану притворяться, что пришла в ужас и сейчас упаду в обморок.

– Как в шекспировской «Лукреции», – вспомнил он. Вы, случайно, не изображаете Лукрецию, лицо которой сияет красотой и добродетелью?

– Звучит как описание идущей в битву армады. Ни в коем случае! Будь я Лукрецией, кинжал нашел бы дорогу в сердце Тарквиния.

– Браво! Но не бойтесь, леди Роберта, я никогда еще не унижался до насильственных методов Тарквиния.

– Вот как? Полезно знать, что запятнанная репутация далеко не всегда заставляет себя чувствовать «оскверненной тюрьмой».

– Совершенно ужасная метафора! Не понимаю, как мог Шекспир написать такое! – нахмурился герцог. – Уверяю, леди Роберта, что дамы уходят от меня такими же уверенными в собственной божественности, как накануне, а может, и немного больше. Я нахожу, что наслаждение – божественный дар. Не считаете?

Они вошли в бальный зал. Особое наслаждение, по мнению Роберты, заключалось в голодноватых взглядах, которыми окружающие женщины пожирали Вильерса.

– Полагаю, вы вряд ли играете в шахматы? – неожиданно спросил он. – Сегодня мне сделали весьма приятный сюрприз в этом отношении.

– Никогда не знала правил, – вздохнула она. Шахматная доска целую вечность пылилась в отцовской гостиной, и Роберте так и не пришло в голову подойти к ней хотя бы однажды. Если бы она только знала, что шахматы сейчас в большой моде!

Герцог, похоже, прочитал ее мысли.

– Почти никто в этом доме, – он кивнул в сторону веселившихся гостей, – не может считать себя сколько-нибудь достойным шахматистом. Разве только я и, возможно, наша хозяйка питаем к шахматам нечто вроде странного пристрастия.

Они переступили порог зала и остановились, ожидая начала нового танца. Роберте показалось, что Вильерс не чувствует себя обязанным развлекать ее. Мало того, уронил ее руку, а когда Роберта вопросительно посмотрела на него, оказалось, что он обменивается взглядами с молодой матроной, на высоко взбитых волосах которой умещался целый корабль.

– Чудо мореходства, – пробормотал он, поняв, что она проследила за направлением его взгляда. – А мадам Мур так изящна, что странно, как это она не опрокидывается чаще обычного.

Она ему уже надоела, и это вполне естественно. Он быстро устает от жизни.

– Насколько я понимаю, легкие фрегаты несложно взять на абордаж, – заметила Роберта, обмахиваясь веером. – Полагаю, это весьма заманчивая добыча для тех, кто слишком неуклюж или ленив, чтобы привлечь более остойчивое судно.

– Определенно неожиданные глубины характера, – признал он, и прозвучавшие в его низком голосе веселые нотки мгновенно успокоили Роберту. На душе стало гораздо теплее.

Звуки труб возвестили начало менуэта.

Герцог склонился перед ней. Роберта закрыла веер и сделала реверанс. Па танца повелевали, чтобы они держались на расстоянии, лицом к лицу. Она млела под взглядом этих полуприкрытых тяжелыми веками глаз. Сердце бешено колотилось.

В конце танца он взял ее руки, поцеловал и низко поклонился.

– Мой титул, леди Роберта, – герцог Вильерс. Надеюсь, мы скоро увидимся, тем более что я договорился о длительном шахматном матче с вашей хозяйкой.

Она, конечно, знала, что герцог считается лучшим шахматистом в Лондоне, но теперь поняла, насколько он азартен и во всем остальном. И что этот азарт – его слабость.

– Желаю удачи, – улыбнулась она.

– Удачи в свидании с вами или в шахматах?

Роберта намеренно отвела глаза. Сейчас она вела игру всей своей жизни. Значит, ни в коем случае нельзя проявлять интерес к противнику.

– В шахматах, конечно, милорд. Меня часто не бывает дома, и не хотелось бы пробуждать в вас надежды, что я предпочту позор и унижение, которым вы так великодушно предлагаете меня подвергнуть.

Круто повернувшись, она все же оглянулась и успела увидеть блеск белоснежных зубов – герцог смеялся, – прежде чем нырнуть в толпу. До этих пор она беззаботно танцевала со всеми подряд, но теперь поняла: для того чтобы поймать Вильерса, нужно иметь оглушительный успех в обществе. Стать самой завидной невестой сезона. Самой желанной из всех незамужних женщин.

Ему придется сражаться за ее руку с десятками мужчин… иначе он просто забудет о ее существовании…

Брат Джеммы появился перед ней почти час спустя. Роберта сидела в окружении трех молодых лордов, наперебой предлагавших ей имбирные вафли и пунш. По сравнению с Вильерсом очаровать их было несложно. Все трое пожирали ее глазами, и, судя по взглядам молодых леди, она ощипывала цыплят, предназначавшихся на ужин кому-то другому.

Но Деймон быстро отпугнул от нее поклонников, что втайне очень понравилось девушке, считавшей, что последним полезно немного пострадать, и увел из зала.

– Куда мы идем? – спросила Роберта, когда они зашагали по коридору, о существовании которого она даже не подозревала.

– В гостиную сестры, – коротко ответил он с широкой улыбкой. Толкнул дверь, и действительно перед ней предстали знакомые стены горчичного цвета, минус Юдифь и голова на блюде. Роберту так заинтересовало это обстоятельство, что она не сразу заметила, что комната вовсе не пуста.

Прямо перед ней, перегнувшись через подлокотник кресла, стояла женщина. Все, что могла видеть Роберта, – белоснежная округлая попка, потому что фиолетовые юбки были задраны на голову незнакомки, вероятно, для того, чтобы не помялись. Между ее расставленными ногами примостился джентльмен, который, конечно…

Обслуживал ее.

Роберта зажала рот ладонью и оцепенела. За спиной послышался тихий смешок Деймона.

Роберта не могла отвести глаз от непристойной сцены: почти неистовой, ожесточенной и странным образом завораживающей. Мужчина, вонзаясь в партнершу, одновременно ласкал ее. Женщина, кем бы она ни была, явно наслаждалась, судя по издаваемым ею стонам. Джентльмена Роберта не узнала: он имел весьма солидный животик, но бедра его казались сильными, и, очевидно, он тоже был на верху блаженства: яростно мял попку партнерши, подтягивал ее к себе и…

Рука Деймона обвила ее талию и увлекла в коридор. Все еще смеясь, он закрыл дверь. Роберте, однако, было не до смеха. Ощущение было таким, словно из легких силой выдавили воздух.

Деймон всмотрелся в нее в тусклом свете.

– Вижу, я шокировал вас до глубины души. Давайте отправимся в библиотеку, там наверняка никого не будет, потому что ее чертовски трудно найти.

Он взял ее за руку и потащил по коридору, свернул налево и распахнул дверь.

Библиотека оказалась чудовищно огромной, уставленной книжными полками, с окнами, закрытыми алыми бархатными шторами.

Роберта проковыляла вперед на подгибавшихся от слабости ногах. Перед камином стоял диван, и Деймон подтолкнул ее на сиденье.

– Вам не повредит немного бренди, – решил он, шагнув к буфету. – Полагаю, вы впервые наблюдаете подобную сцену?

Роберта открыла рот, но не издала ни звука.

– Сражена наповал, – жизнерадостно констатировал он. – Выпейте!

Роберта сделала большой глоток и закашлялась.

– Что это?!

Деймон снова рассмеялся:

– Первый бренди, первое совокупление.

– Я ни с кем не совокуплялась, – возразила Роберта, сделав еще глоток. Бренди неожиданно ей понравился, хотя оказалось, что в животе и без него пылал огонь.

– Верно, – кивнул Деймон, бросившись на диван рядом с девушкой. – Итак, вы шокированы, перепуганы, потрясены до мозга костей?

Роберта повернулась и уставилась на него. Он был удивительно похож на сестру, хотя волосы были темнее: каштановые с рыжеватыми проблесками. Джемма могла гордиться волосами цвета чистого золота. Впрочем, сейчас на нем был парик. Зато цвет глаз и форма рта были абсолютно такими же, как у нее.

– С вашей стороны нечестно подшучивать надо мной.

На лице Деймона не было ни тени раскаяния.

– Не понимаю, почему вы так взволнованы. В конце концов, все это вполне естественно, не так ли?

Естественно? Неужели?

Раньше Роберта считала, что хорошо знакома с основными принципами продолжения рода и супружеской близости. Одна из куртизанок отца просветила ее, сообщив, что мужчина ложится на женщину, вставляет свое мужское достоинство в соответствующее отверстие и продолжает в том же роде. Что именно она подразумевала под продолжением, было не совсем ясно, но основную схему Роберта поняла.

По крайней мере именно так она и считала.

До этого дня.

Потому что мужчина и женщина могут наслаждаться друг другом даже стоя.

Под заинтересованным взглядом Деймона она слегка покраснела.

– Видите ли, позиции могут быть самыми разными, – услужливо пояснил он.

При этом доказательстве того, что он точно знал, о чем она думает, Роберта побагровела еще больше.

– Есть какие-то вопросы? Что ни говори, а я ваш родственник.

– В пятом колене, – строптиво возразила Роберта.

– Скорее, в седьмом, – поправил Деймон. – Насколько я успел посчитать, вы такая же мне родня, как и большинство собравшихся в бальном зале.

– Намекаете, что я нахально воспользовалась гостеприимством вашей сестры, не имея на это прав?

– Джемма не приняла бы вас, если бы не захотела. Поверьте, никто не может уговорить ее на то, чего она не желает. Именно поэтому она и провела восемь лет в Париже.

– А вы знаете, почему она вернулась в Лондон? – спросила Роберта, отчаянно пытаясь сменить тему и как можно скорее забыть о совокупляющихся аристократах.

Деймон вытянул длинные ноги. Ему очень шли узкие панталоны до колен, по нынешней моде. Панталоны были из темно-алого шелка, и ноги в кремовых чулках казались еще стройнее.

Роберта мысленно одернула себя. О чем только она думает? Во всем виновата сцена в гостиной. Она до сих пор не пришла в себя и выбита из колеи. Безобразно выбита из колеи и не владеет ни собой, ни своим телом, посылавшим ей весьма недвусмысленные сигналы.

– Ей необходимо дать мужу наследника, потому что Бомонт в любую минуту может упасть замертво. Разве вы не слышали, как он прошлой осенью потерял сознание в палате? Рухнул на пол, и все посчитали, что он мертв. Но он очнулся. Все же перспективы не слишком оптимистичны. Здоровые люди в обморок не падают. Его отец откинул копыта в тридцать четыре года – из-за какой-то болезни сердца. Бомонт жив только чудом.

– А мне он кажется вполне здоровым, – возразила Роберта.

– Вы так считаете? Надеюсь, что с ним все обошлось. Мне нравится этот человек, и, думаю, пусть уж лучше Джемма целыми днями ссорится с ним, чем останется вдовой, если понимаете, о чем я. Кстати, вы познакомились с подругой Джеммы, герцогиней Берроу? Она приезжала вчера днем.

Роберта покачала головой.

– Раньше она была такой жизнерадостной малышкой, а потом ее муж умер, вернее, покончил с собой, и теперь бедняга похожа на птичку с перебитым крылом. Ни уговоры, ни деньги не заставят ее улыбнуться.

– Как печально, – тихо выдохнула Роберта.

– Поэтому Джемме пришлось вернуться из Парижа и исполнить супружеский долг.

Раньше эти слова не имели бы для нее особого смысла, но теперь она снова покраснела. Губы Деймона искривила коварная улыбка.

– Вряд ли Бомонт занимается чем-то подобным в гостиной, со спущенными до щиколоток панталонами. Для этого он слишком благопристоен.

Роберту душил безумный смех.

– Вы… вы правы, – едва выговорила она и тут же подумала о Вильерсе. Вот его легко представить со спущенными панталонами, склонившимся над женщиной, перегнувшейся через подлокотник кресла!

Почувствовав взгляд Деймона, она подняла глаза.

– Вы думаете не о моем зяте, – объявил он, слегка прищурившись. – Итак, моя дорогая Роберта, кузина и родственница, о ком вы думаете?

Роберта охнула, но промолчала.

– Вильерс? Не так ли? Я и забыл, что вы уже обрели любовь всей своей жизни.

Он сжал ее подбородок, и Роберте вдруг показалось, что мир перестал вращаться и замер. Остались только они, и расстояние между ними было не больше волоса…

– Разумеется, я думала о Вильерсе, – кивнула она, отстраняясь и стараясь сохранить самообладание.

Он отсалютовал ей бокалом:

– За множество блаженных дней, проведенных в гостиной вместе с мужем.

– Вам не следует так говорить, – упрекнула она, снова пригубив бренди.

– Но почему?

У него зеленые глаза!

Она не замечала этого раньше. Думала, что они голубые, как у сестры. Но нет, они зеленые, и притом прекрасной формы: чуточку раскосые, приподнятые к вискам.

– Потому что я молодая леди, – буркнула она, глядя в огонь.

– Полагаю, молодые леди не думают о распутниках, совокупляющихся в гостиных?

– Никогда.

– Но разве вы, Роберта, не выделяетесь среди других молодых леди? – весело спросил он.

– Ничуть, – покачала головой девушка и едва не задохнулась, сделав огромный глоток бренди. Огненная жидкость попала не в то горло, и она судорожно закашлялась.