Элоиза Джеймс - Жажда любви

Лакей немедленно распахнул дверцу экипажа. Рядом стояли еще трое в безупречных ливреях.

Из экипажа сначала показалась туфля на довольно высоком красном каблуке, потом – мощное мускулистое бедро в обтягивающих панталонах канареечного цвета. На герцоге, как обычно, не было ни крошки пудры. Не глядя по сторонам, он подошел к двери большого особняка, служившего штаб-квартирой, шахматного клуба.

Едва он поднялся по ступенькам, дворецкий открыл входную дверь. Герцог вручил шляпу одному лакею, а плащ – другому.

– Я оставлю шпагу, – бросил он кланявшемуся Парслоу. – Сегодня я не в настроении кого-то убивать.

Правила шахматного клуба запрещали вносить в зал оружие. Но что мог ответить Парслоу? Герцог был некоронованным королем клуба. И вовсе не из-за его титула.

Вильерс вошел в зал, отчетливо сознавая, что гнев продолжает медленно тлеть, словно уголь в глубинах земли. Он и сам удивлялся собственной глупости. Он не хотел девушку. Никогда не хотел ее по-настоящему. И вот теперь зол, потому что она ушла к другому… Наверное, все мужчины – собственники.

Заслышав его шаги, лорд Вудворд Джордан поднял глаза.

– Вильерс! – обрадованно воскликнул он. – Как раз вовремя, чтобы опробовать изобретенные мной шахматы.

Вильерс подошел ближе и уставился на хаос фигурок.

– Но сколько же у вас фигур? – удивился он.

– Двадцать восемь! – гордо объявил Джордан. – Десять рядов и четырнадцать столбцов. Пришлось заказывать специальную доску.

– А эта? Что она означает? Вильерс указал тщательно отполированным ногтем на затейливую фигуру.

– Наложница.

– Неверная фигура. Ничего не скажешь.

– Да, но ее сдерживают два дополнительных слона.

– А это?

– Коронованные ладьи.

– Нет, мне это не нравится, – пожал плечами Вильерс, отворачиваясь. – Довольно с меня женщин, наложниц и не только… они так утомительны, не правда ли?

Джордан раздраженно хмыкнул, но виконт Сент-Олбанс вскинул голову и заинтересованно уставился на герцога.

– О, поведайте нам, – заговорил он со своим обычным пришепетыванием, – неужели истинная любовь так быстро потускнела?

– Ах, что такое любовь? – отмахнулся Вильерс, и поскольку единственным, кто остался сидеть за шахматным столом, был лорд Гордон, он подошел поближе и предложил: – Партию, милорд?

– С удовольствием, ваша светлость.

– Я жертвую вам ладью в качестве форы, – мягко пообещал Вильерс.

Лорд Гордон ничем не отреагировал на это оскорбление; мало того, на его лице отразилась тупая благодарность, и Вильерс почувствовал, что накаляется еще больше.

– Как бы там ни было, – продолжал Сент-Олбанс, – но ваш опыт в любви, ваша светлость, оказался на удивление кратким. Да ведь и дня не прошло с объявления о вашей помолвке! По крайней мере я услышал о ней только вчера!

– Позвольте обрадовать вас, Сент-Олбанс. Вам первому я сообщил, что больше не помолвлен, – процедил Вильерс.

– По крайней мере попробуйте сыграть моими фигурами, – не отставал неожиданно появившийся за спиной герцога Джордан. – Вы не представляете, сколько пикантности вносят они в игру. Возьмите хотя бы наложницу.

Он плюхнул фигурку на середину доски.

– А вот еще одна, для вас, Гордон. Она, конечно, ходит во всех направлениях, как королева. Только она может взять две фигуры сразу, но никогда не берет короля или королеву. – Он засмеялся, и в его смехе звучало безумие. – Она не из тех наложниц.

– Что?

Розовые губы Гордона вытянулись и зашлепали, совсем как у вытащенной на песок рыбы.

– Мы не можем играть с такими фигурами.

– А по-моему, вы постоянно с ними играете, – вкрадчиво заметил Вильерс. – Разве не вас я видел с миссис Ратленд прошлой ночью?

Гордон занялся расстановкой фигур. Вильерс надеялся только, что он помнит место каждой.

– Наложница стоит перед королевской ладьей, – наставлял Джордан. – Как видите, она уже на коленях.

Нет, не то чтобы он хотел жениться. Но последние несколько дней он провел совершенно необычным образом и даже почувствовал себя частью… чего? Семьи, надо полагать… Но какой семьи? Кто захочет связывать себя родством с рехнувшимся маркизом? Но, как ни странно, этот человек испытывал к герцогу такую же откровенную неприязнь.

– Я не желаю играть этой фигурой, – заявил Джордан, оттопыривая губу. – У меня неплохие шансы выиграть, если вы пожертвуете мне ладью. А эта фигура только все спутает.

– Как всякая наложница, – вставил Сент-Олбанс, подвигая поближе стул. – Кстати, Гордон, вам следует быть поосторожнее с миссис Ратленд. Ее муж клянется отомстить за рога, наставленные ему прошлой ночью.

– Но сначала ему придется долго гадать, кого именно вызвать на дуэль, – лениво заметил герцог, так и не решивший, стоит ли включить в игру наложницу. С одной стороны, затея просто дурацкая. С другой стороны, это выведет из себя Гордона, а ведь одному Богу известно, зачем он сел играть с этим круглым дураком.

– Миссис Ратленд – женщина, достойная всяческих похвал! – объявил Гордон.

– Вам лучше знать, – пожал плечами Вильерс. – Начинайте!

Он поставил наложницу перед королевской ладьей.

– Отважная малышка, не находите?

– Она может изменить ход игры, – вмешался Джордан.

– Нисколько не сомневаюсь. Ваш ход, Гордон.

Гордон передвинул пешку и с обычным бычьим упрямством буркнул:

– Миссис Ратленд не наложница.

– Никто этого не утверждал, – заверил Вильерс и, решив пойти наложницей, взял одну из пешек Гордона и заодно его ладью. Почему бы нет?

Гордон омерзительно запыхтел.

– Послушайте, Джордан, как можно играть, когда эта злосчастная наложница сметает с доски все фигуры?!

– Совсем как в жизни, – задумчиво протянул Вильерс. – Вот уж не думал, Джордан, что вы на такое способны.

Джордан слегка покраснел.

– Продолжайте, Гордон, – понукал он. – Только хорошенько все обдумайте.

Но Гордон от природы был лишен способности что-то обдумывать, включая и свои отношения с миссис Ратленд.

– Когда в следующий раз вздумаете сбросить панталоны в чужом доме, не мешало бы повернуть ключ в двери, – посоветовал Вильерс как раз в тот момент, когда, по его расчетам, Гордон сосредоточился на следующем ходе. – Представляю, как расстроилась бы ваша жена, если бы, войдя в гостиную, увидела, как вы обхаживаете эту даму.

– Обхаживаете Ратленд, – жеманно уточнил виконт, который вечно стремился объяснить очевидное.

– Мне все равно, что бы вы там ни говорили, – заявил Гордон, поднимая глаза.

Вильерс ощутил нечто вроде ленивого интереса. Наконец-то этот жирный тюлень его слушает!

– Но «обхаживаете» – это такое выразительное слово, – возразил он.

Гордон отодвинул стул со скрипом, прозвучавшим оглушительно в этой маленькой комнате. Вперед протолкался Парслоу:

– Милорды, могу я напомнить вам о правилах Лондонского шахматного клуба? Физические столкновения любого рода запрещены, а участники теряют членство в клубе.

Гордон замер. Вильерс почти видел, как в его голове ворочаются жернова. Наконец он подошел к столу и громко бросил:

– По крайней мере я не собирался на ней жениться.

Вильерс очень медленно поднял глаза от доски:

– Поскольку, как я понял, вы вряд ли имеете в виду свою добродетельную супругу, не изволите ли выразиться яснее?

Гордон, по-прежнему пыхтя, наклонился и взял наложницей пешку и слона Вильерса.

– Оставив миссис Ратленд в бальном зале, я случайно забрел в библиотеку. Так вот, Вильерс, полагаю, что это граф Гриффин отбил у вас невесту. Конечно, я никогда не стал бы чернить репутацию дамы, употребляя термин вроде «обхаживать».

Вильерс прекрасно сознавал, что ярость, захлестнувшая его, не только несправедлива, но и непристойна. Однако правда заключалась в том, что если Гордон видел Роберту в библиотеке вместе с Гриффином, значит, все было до того, как он просил ее выйти за него замуж, до того, как только что не приказал лишиться невинности, до того, как решил разорвать помолвку.

А в тот момент она делала все, чтобы поймать его в свои сети…

Бывают минуты, когда нерациональные, неразумные чувства нельзя ни подавить, ни усмирить. Его затошнило. Вот именно – затошнило.

Резко вскинув голову, он увидел устремленный на него жадный взгляд маленьких глаз Сент-Олбанса. Ну совсем как свинья, отыскавшая гнилое яблоко! Сент-Олбанс специально следил за ним, пытаясь уловить малейшие признаки эмоций. Но будь он проклят, если позволит кому-то думать, словно ему есть дело до Роберты и разорванной помолвки!

– Королевы так непостоянны, – мило улыбнулся он. – Они бродят по всей доске и иногда превращаются в наложниц буквально у вас на глазах.

Сент-Олбанс рассмеялся. Гордон покачал головой:

– Вы извращенец, Вильерс! Клянусь, это так. Мне кажется просто неестественным, что вы плевать на все хотели.

Он сделал ход ладьей, поэтому Вильерс ее взял.

– Шах.

– Где? – проблеял Гордон.

– Присмотритесь. Моя королева.

– Но у меня еще есть слон.

– Да, но, боюсь, наложница о нем позаботится, – подчеркнул Вильерс.

– Можно подумать, наложницы побеждают всех! – визгливо хихикнул Сент-Олбанс.

Вильерс оттолкнулся и встал, не в силах больше терпеть этот беспросветный идиотизм.

– К вашим услугам, джентльмены, – сказал он с поклоном. Гордон со злобной гримасой поднял голову от доски.

– Мне не стоило этого говорить! – неожиданно выпалил он, широко раскрыв светло-голубые глаза. – Там никто никого не обхаживал. Я имею в виду – в библиотеке.

– Зато сегодня днем перед нами возникла совершенно иная сцена, – мягко заметил Вильерс – Видите ли, наложница всегда выкажет свою истинную натуру, и я счастлив передать Гриффину право собственности на нее. Ваша новая фигура, лорд Джордан, весьма опасна.

– Вам понадобятся лишние слоны, чтобы держать ее в узде, – покачал головой Джордан.

Виконт Сент-Олбанс красноречиво рассмеялся. Даже тысяча слонов не сможет удержать наложницу в узде.

20 апреля

Девятый день шахматных матчей Вильерс – Бомонт

Герцогу Вильерсу от Деймона Рива, графа Гриффина

«Ваш отзыв о моей будущей жене разошелся по всему Лондону. Ваши секунданты?»

Графу Гриффину от герцога Вильерса

«Вы глупец. Если убьете меня, она по-прежнему будет благоухать модными духами, а вот если я прикончу вас, вряд ли ваш запах ей понравится».

Герцогу Вильерсу от графа Гриффина

«Ваш выбор оружия?»

Графу Гриффину от герцога Вильерса

«Рапиры. Рассвет. Уимблдон-Коммонз рядом с ветряной мельницей. Завтра я намеревался играть партию с лордом Боннингтоном и не могу отвлекаться на дуэли. Вы романтический идиот, который не понимает ни женскую натуру, ни важнейшего значения хорошего сна, так необходимого мужчине. К сожалению, мне придется убить вас».

21 апреля

Десятый день шахматных матчей Вильерс – Бомонт

Странный шорох, раздавшийся совсем рядом с кроватью, разбудил Роберту.

– М-м-м, – сонно пробормотала она, протягивая руку, но тут же очнулась и села. – Тедди, малыш, ты снова заблудился?

– Нет, – покачал головой мальчик. В своей длинной белой рубашонке он походил на маленькое привидение. Обычно веселая мордашка сейчас казалась несчастной.

– Что случилось? – забеспокоилась Роберта. – Привиделся плохой сон?

– Можно нам лечь с вами? – выпалил он.

– Нам?!

Но она опоздала: Тедди уже скользнул в постель. За ним прыгнул котенок, который, к великому облегчению Роберты, немедленно свернулся клубочком в изножье кровати и заснул.

Двадцать минут ушло на то, чтобы вытянуть из мальчика сведения, полученные от Раммера.

– Папа, конечно, победит на дуэли, – заверил Тедди, устраиваясь поудобнее и цепляясь за руку Роберты. – Папа всегда побеждает. Так Раммер говорит.

– Раммеру не следовало болтать с тобой на такие темы, – решительно заявила изнемогавшая от ужаса Роберта. Мысли беспорядочно метались в голове, и среди них не было ни одной связной.

Если Деймон дерется с Вильерсом, значит, защищает ее честь. А ее честь не стоит и ломаного гроша по сравнению с тем, что она испытывает к Деймону.

Смертельный холод сковал ее сердце. Что ей делать? Что она сможет предпринять?

Когда Вильерс явится в дом, чтобы сделать очередной ход, она отведет его в сторону и станет умолять. Умолять пощадить Деймона. Конечно, он не откажет ей, хотя бы из той не слишком теплой симпатии, которая побудила его просить ее руки.

Роберта широко открытыми глазами смотрела в темноту, решая, что сказать, оттачивая каждое предложение. Молясь. По большей части молясь.