По закону, за кражу лепешки его могли посадить в тюрьму, но в тот раз судьба его миловала. Спрятавшись под сломанной телегой, мальчишка жадно съел теплый хлеб и тут же уснул, не обращая внимания на крики погонщиков скота, зычные голоса уличных торговцев и зазывал.

После первой кражи последовала вторая. Теперь уже он действовал более осторожно и хладнокровно, утащив жареную рыбу, завернутую в лист баньяна, со скамейки, на которую присел какой-то зазевавшийся горожанин.

Вскоре Асамхан связался с шайкой таких же, как и он, малолетних беспризорников. Вместе легче было устраивать воровские набеги на городском рынке. Оказалось, что у главаря имелся нож. Когда мальчишку схватил проворный торговец, тот полоснул его по руке и сбежал. Тем же вечером полиция окружила заброшенный сарай, служивший приютом для беспризорников. Началась облава.

Полицейским удалось задержать почти всех, лишь Асамхану удалось уйти через дыру в крыше. Больше никто из мальчишек не был способен повторить такой трюк.


С тех пор прошло много лет. Исколесив половину Индии, Асамхан обосновался в «Черном городе». Здесь он быстро стал во главе воровской шайки, отличавшейся дерзкими нападениями и грабежами. Разбойники беспрекословно подчинялись вожаку. Когда один из них, мрачный громила, попытался выразить недовольство дележом добычи и схватил приглянувшуюся золотую цепочку, Асамхан молча сжал его руку, так что она захрустела. Взвыв от боли, громила попытался ударить главаря ножом, но тот влепил ему такую затрещину, что разбойник отлетел в угол и провалялся там до ночи. С наступлением темноты он незаметно исчез.

Глава семнадцатая

Со временем Виджей свыкся с тюремной жизнью. Он постарался забыть прошлое, чтобы оно не терзало его бессонными ночами, словно безжалостный палач. Юноша не позволял себе думать о счастливой жизни на свободе, о веселых людях, беззаботно смеющихся вместе со своими любимыми, спешащих в свой теплый дом или на работу, которую они делают с увлечением и радостью. Все это осталось позади. Сейчас — решетки, убогая, отвратительная пища, изматывающий труд, безжалостные охранники и сокамерники, — убийцы, воры или такие же несчастные, как и он сам.

Виджей хранил в своем сердце то, что у него есть мать, братья, любимая девушка. Он спрятал это глубоко, и, словно родник, пробивающийся сквозь земляную толщу, сознание любви, ждущей его на воле, омывало душу, не давало ей зачерстветь.

Лишь иногда наступали ночи отчаяния, когда его мучили картины прошлого счастья. Иногда поддавшийся темным чувствам разум услужливо представлял ему, как много поклонников окружают Ратху, они ухаживают за ней, дарят цветы, говорят комплименты. Она весело смеется, принимая знаки внимания, — это естественно, ведь она юная, привлекательная девушка. Он сам просил ее забыть связывающую их любовь, пусть хотя бы Ратха будет свободна в своих чувствах и поступках. Может быть, она так и сделала, хотя в глубине души Виджей надеялся на ее любовь, но все же на свободе так много соблазнов… Не каждая сможет устоять.

Глядя сквозь прутья решетки на бледный серп луны, Виджей представлял, что, может быть, любимая сейчас тоже смотрит на небесное светило, вспоминает ли она о бедном узнике?..

Он старался гнать прочь черные мысли. Настоящую любовь не могут убить годы разлуки, он пронесет ее сквозь все преграды, тюремные оковы бессильны перед ней.


— Какой страшный дядя! — сказала маленькая девочка в синем сари со стеклянными браслетами на руках и ногах.

— Нельзя так говорить о взрослых, — одернула ее мать, однако сама посмотрела на прохожего с явной опаской.

Асамхан подмигнул девочке и попытался состроить смешную гримасу. Он любил детей, это были единственные существа, по его мнению, достойные любви. Жаль, что потом они вырастают и превращаются в полицейских, убийц, продажных политиков, бродяг и таких, как он сам. Ему давно надоели воры, разбойники и богачи, которые нанимают воров и убийц для своих гнусных делишек, чтобы потом считаться порядочными людьми с незапятнанной репутацией.

— Какой смешной! — улыбнулась девочка и ушла, позвякивая браслетами.

Вот уже полчаса Асамхан бродил по базару, подыскивая подходящую добычу, но ничего достойного не попадалось.

Сзади него, держась на почтительном расстоянии, шагал восьмилетний паренек, такой же сирота, как и Асамхан. Его звали Рам. Разбойник подобрал мальчишку на улице, больного и умирающего с голоду. Он устроил его в знакомый дом в «Черном городе», вылечил, накормил, и с тех пор парнишка всюду следовал за ним.

Рам быстро понял, кто такой Асамхан, но не испугался. Больше того, он тоже захотел стать разбойником.

Для мальчика все было просто и ясно — никто из добропорядочных горожан не обратил внимания на умирающего ребенка, значит, все равно, кто ты такой, как тебя называют — разбойник или купец, главное, что у тебя в сердце.

Асамхан, как мог, сдерживал мальчика и не разрешал ему воровать, но сегодня им предстояло расстаться на некоторое время.

— Кому холодную воду! — выпевал голос разносчика. Он нес огромный глиняный кувшин, в котором вода оставалось холодной почти весь день. Для желающих, разносчик мог выжать лимон или добавить сок сахарного тростника, но это стоило на несколько пайс дороже.

— Подойди сюда, разносчик, — прохрипел какой-то купец, сидящий в тени навеса, крытого пальмовыми листьями.

Асамхан подошел ближе. Этот человек подходил для задуманного плана. Если вытащить у кого-нибудь бумажник, срок будет слишком большой, а за этого надутого торговца много не дадут.

— Очень свежая, холодная вода, — расхваливал разносчик, наливая стакан.

— Дай-ка сюда, братец, — сказал Асамхан. — Очень хочется пить.

Он отхлебнул воду, а когда купец стал возмущаться, выплеснул остаток на него. Завязалась ссора, тут же появился полицейский, который потащил дебошира в участок.

— Идем, идем, там разберемся, — приговаривал блюститель порядка.

Проходя мимо Рама, Асамхан кивнул ему головой. Он обещал мальчику скоро вернуться, денег, что остались, хватит, чтобы продержаться.


— А ну, всем спать! — прокричал надсмотрщик, проходя мимо зарешеченных камер.

«Сегодня будет плохое дежурство», — подумал он. Начинался ливень, в воздухе пахло грозой. В такие часы заключенные ведут себя беспокойно.

Джоши проходил мимо крайней камеры, где сидел Виджей, его старый знакомый.

— Мне нужно выйти, — попросил юноша.

Фосфорическая вспышка осветила похудевшее лицо юноши, мозолистые руки, вцепившиеся в прутья. Грянул гром, и на землю хлынул ливень. Это был не просто сильный дождь, с небес обрушилась сплошная стена воды, мгновенно затопившая все вокруг. Гул и рев бушующей стихии заглушили все звуки.

— Джоши, открой решетку.

— Ладно уж. Только быстрее, — проворчал старик.

Он отыскал тяжелый длинный ключ среди огромной связки таких же, кряхтя, отпер замок.

— Давай, иди.

На противоположной стороне шли такие же ряды камер. В одной из них стоял коренастый человек с грубым лицом. Он внимательно вглядывался в юношу. Узнав Виджея, коренастый обернулся и приказал своему напарнику:

— Это он, открывай.

Юркий паренек подскочил к решетке, достал какие-то хитро изогнутые железки и начал ковыряться в замке.

Джоши заметил это и подбежал к камере, чтобы остановить преступников, но Асамхан протянул руку и оттолкнул надсмотрщика с такой силой, что тот отлетел к другой стороне и уткнулся в решетку, за которой сидели двое убийц.

— Держите его! — крикнул разбойник.

Беспощадные руки стиснули старика, так что он не мог даже пошевелиться. Верный долгу, он успел скинуть с пояса связку ключей и откинуть ее ногой на середину коридора.

Все происходило под грохот ливня, криков о помощи никто бы не услышал, да старик и не пытался кричать. Воздуха ему уже не хватало на короткий вздох, перед глазами поплыли зелено-красные круги, и Джоши потерял сознание. Он был уже на волосок от гибели, когда неожиданно к нему пришло спасение.

— Оставьте старика! — выкрикнул Виджей.

Он стукнул убийцу по руке, тот взвыл и отпустил обмякшее тело, которое со стуком упало на пол.

Решетка камеры со скрежетом распахнулась, и оттуда вышел коренастый человек, направившийся к Виджею.

— Кто ты? — спросил юноша.

— Я — твоя смерть!

Асамхан нанес сильнейший удар, заставивший Виджея пролететь через весь коридор. Он выбил спиной дверь и рухнул во двор, под беснующиеся струи тропического ливня.

Юноша открыл глаза. Он лежал в воде, льющийся с неба водопад мешал ему дышать. Внезапно на него упала черная тень. Квадратный силуэт неотвратимо приближался, вот он занес над ним ногу, но потом опустил ее.

— Поднимайся! Умри стоя.

Пошатываясь, Виджей встал, вглядываясь в своего врага. Он впервые его видел.

— Почему ты хочешь убить меня?

Не отвечая, разбойник развернулся, и его тяжелый кулак просвистел над головой вовремя присевшего юноши.

— Ну что ж, я буду защищаться!

Чуть отклонив корпус, Виджей нанес боковой удар пяткой, заставивший Асамхана пошатнуться. Кулак разбойника, вынырнувший из стены ливня, чуть не задел висок юноши.

— Мне это надоело! — крикнул юноша.

Он нанес двойной удар — стопой левой ноги в голову и, развернувшись вокруг своей оси, правой — в корпус. Размахивая руками, как ветряная мельница, Асамхан сделал несколько шагов назад и упал, распластавшись в луже.

— Пожалуй, с тебя хватит, — прохрипел Виджей, почувствовавший вдруг боль. «Наверное, сломано ребро», — мелькнула у него мысль. Он повернулся и пошел к дверям тюремного здания.

Юноша не видел, как за его спиной мелькнула юркая тень. Уголовник, открывший камеру, подбежал к Асамхану, ворочающемуся в луже, и дал ему нож. Только железный организм разбойника мог выдержать такие страшные удары. Он вскочил и, заревев, как буйвол, рванулся вперед, выставив перед собой тускло блеснувшее лезвие.

Его подвела размокшая земля. Он поскользнулся и рухнул в грязную воду. Виджей, ожидающий атаки, увидел, как разбойник, покачнувшись, медленно подгибает ноги и валится набок, будто собираясь заснуть в этой луже.

Сквозь пелену дождя показался начальник тюрьмы в сопровождении нескольких охранников. Один из них нес большой черный зонтик, безуспешно прикрывая шефа.

Начальник подошел к Асамхану, взял его за плечо и перевернул на спину. Тот часто дышал, сжимая обеими руками рукоятку ножа, торчащего в животе.

— Все, Асамхан, кончилась твоя бандитская жизнь! — сказал офицер. — Рана очень глубокая. Больше ты не будешь досаждать нам своими проделками.

Разбойник захрипел и прикрыл глаза, страдальчески оскалив белые зубы.

— Унесите его в больницу. Пусть умрет на чистой простыне, все-таки человек.

Тюремщики подхватили своего подопечного и потащили в тюремную больницу, ругаясь, что им приходится таскать покойников под дождем.

— А ты, Виджей, получишь дополнительный срок! — начальник похлопал его по плечу. — Это же надо — устроить потасовку с поножовщиной, и где — в моей образцовой тюрьме!

— Но я ни в чем не виноват! — закричал юноша. — Он сам на меня набросился.

— Да, да, — равнодушно ответил начальник, — вы тут все ни в чем не виноваты и попали сюда по ошибке. А нож сам прилетел, словно птичка…


Юноша получил бы дополнительно несколько лет тюрьмы, если бы не показания тюремщика Джоши. Он подробно описал, как самоотверженно вел себя Виджей. Заключенный не только спас жизнь старику, но и предотвратил побег, не дав открыть камеры.

Последнее обстоятельство больше всего повлияло на решение начальника, он не любил, когда его подопечные убегают. Он искренне считал, что в тюрьме им лучше.

Внимательно прочитав докладную Джоши, начальник поступил великодушно — простил Виджея, но, поскольку тот все-таки нарушил священный тюремный режим, он не мог не наказать его за такой чудовищный проступок и посадил заключенного в карцер на хлеб и воду.

Виджея это нисколько не испугало. Юноша рад был отдохнуть от сокамерников, а к еде он относился равнодушно.

Глава восемнадцатая

— Ну что, парень, живой? — сказал Джоши, проходя мимо карцера Виджея.

— Да, а что там с этим Асамханом?

— Разбойник, он и есть разбойник. Пока дышит, но крови много потерял. У нас такой нет, так что скоро помрет. Ну, туда ему, бандиту, и дорога.

Юноша так и не узнал, почему Асамхан напал на него, но почему-то этот человек не внушал ему отвращения. Виджей видел много злодеев за эти годы. Перед ним чередой проходили насильники, убийцы, бандиты всех мастей. Некоторые из них уже совсем потеряли человеческий облик, превратившись почти в животных, которых интересовала только еда и теплая постель. Рядом с ними невозможно было просто стоять, а не то что находиться в одной камере.