Ольга Горовая - Жажда ночи

Она могла вернуть его… и не имела времени сделать это…

Лилия ощущала себя раззможенной от понимания, от надежды…, от опустошенности из-за ее невозможности… из-за своей ущербности…

Будь проклята она сама, слепая, убогая, не способная спасти его!!

Будь проклята…

Спазм сжал ее горло, нарушая заклинание, разрывая слова, которые нельзя было прерывать…

Но тишины не последовало…

Глубокий женский голос подхватил слова, не давая прерваться заклинанию, и тонкая, сильная рука обхватила ее кисть, поднося пальцы Лилианы к коже Тео, на ощупь уже напоминающей шершавый пергамент.

- Сирина…, - яростный, почти испуганный голос Михаэля прозвучал сзади, но никто не отозвался.

Женщина начитывала заклинания, продолжая быстро помогать Лилиане, менять положение руки, чтобы та успела написать символы на теле Теодоруса.

Чувствуя себя так, словно впала в транс, не зная уже, есть ли для нее, для них, хоть какая-то надежда, она сглотнула, проталкивая внутрь себя все опасения и страхи, и снова начала проговаривать заклятие…

Заклинание зазвучало в два голоса.

Ее кисть, водимая рукой Сирины, коснулась лба, по памяти девочки пяти лет, рисуя символ.

Закрытые веки.

Она нарисовала кровью знак, ощущая, как лихорадочно стучит ее сердце, отсчитывая мгновения, словно пылинки, улетающие у нее же из-под пальцев.

Неподвижные губы, уже ставшие шершавыми…

Дыхание сбилось, но она не перестала говорить.

Грудь, над сердцем, которое было пожертвовано ради нее.

Его ладони, лишь минуты назад обнимавшие Лилию.

Лилиана писала символы, окуная палец в свою кровь, и шептала…, рыдала…, выкрикивала заклинание.

А уверенный голос Сирины вторил ей в той мертвой тишине, которая, будто, покрывалом укрыла равнину. И еще два женских голоса вплелись в этот речитатив…, не проговаривая слова, просто отдавали силу, подпитывая произносимые Лилиан и Сириной заклинания…

Тридцать секунд…

Они вложились в тридцать секунд.

Успели до того, как ветер начал сдувать первые порошинки с кожи Теодоруса.

Ее палец скользнул, делая последний кровавый виток, растирая алыми мазками его губы и щеки.

И делая глубокий вдох, Лилиана размахнулась, призывая то, что никогда не позволяла себя выпустить.

Своей болью, своим отчаянием, неисчерпаемым горем - пробуждая силу внутри себя.

Она, с размаху, ударила алмазом, зажатым в кулаке, о землю…

Делая то, что было невероятным: сила переполнила, рванулась сквозь ее пальцы, тысячей осколков взрывая алмаз, до костей прорывая ее ладонь, пробивая ее насквозь обломками. Самый крепкий камень разрушился, освобождая скрытую и в нем самом силу…

Свет.

Ослепительная вспышка белого света вспыхнула в ее мозгу, разрывая его на части.

И тишина исчезла, наполняясь насмешливым хохотом. Таким, от которого лопались сосуды в ее теле, и кровоподтеки появлялись на бледной коже.

Сзади зашипели вампиры, но Лилиане было не до них.

Она видела.

Смотрела своими глазами, и видела то, что происходило на равнине.

То, чему она была виной и причиной.

Девушка хохотала, зависнув в воздухе над равниной.

Лилиана знала ее.

Это была Сирина. Та, которую она видела глазами Теодоруса.

Та, которая только что помогала ей самой.

И в то же время, неуловимо другая.

Ужасающая…

Зеленое шелковое платье Рины развевалась странными волнами, так же, как и черные пряди волос, хотя ни один порыв ветра не нарушал нечеловеческий покой и мертвую атмосферу, давящую на всех, находящихся здесь. Ее глаза были закрыты, а голова отброшена назад.

Но Лилиан интересовало не это…

Не до конца веря, еще не понимая, удалось ей или нет, Лили посмотрела на землю перед собой…

У ее колен лежал Теодорус.

Мертвый.

Воздух резкими толчками, со стоном, вырвался из ее груди.

Тео…

Увидеть это своими глазами… было ужасно.

Он был таким…, таким…

Идеальным. Единственным.

Ее идолом…

И таким мертвым…

Его кожа была бледной, почти серой. И Лилиане показалось, что под кровью, которой сама испачкала его, она уже видит структуру пылинок, рассыпающуюся прахом…

Громкий рык, такой, что был слышен даже в диком хохоте Сирины… или той, кем она была теперь, раздался сзади.

Это заставило Лилиану обернуться. И с удивлением, она увидела, как Михаэль, сжимает кулаки. Очевидно, невероятным усилием удерживая себя на месте. Два других вампира были рядом с ним, словно готовясь сдерживать друга в случае, если у того сорвет контроль.

Две другие девушки, стояли на середине расстояния между Риной и Лили. И между ними всеми, светились, непонятные, эфемерные нити той странной связи, что собрали их по всему миру.

Эта картина не задела ее.

Ничто не имело значения. Не могло пробиться сквозь шок осознания того, что перед ней лежал мертвый Теодорус.

Ее руки обхватили его щеки, и Лили прижалась к его губам,… неподвижным, остывающим, мертвым…

- Итак, ты решилась… - голос, который не мог принадлежать никому, живущему на этой земле, полоснул по ее нервам обжигающей болью, отвлекая от Тео.

Лили даже не вздрогнула. Не было ничего больнее того, что она переживала от осознания его смерти.

Но Лилиан подняла голову, понимая, что ее призыв был услышан.

Перед ней, в теле Сирины, расположилась в воздухе та, даже имя которой было под запретом. Ее не называли. Заменяли имена синонимами, нарицаниями. Ее ужасались. И никогда, уже в течение трех тысяч лет, никто не решался ее вызывать.

Мертвая богиня…

Богиня смерти…Кали было одним из ее имен, самым безобидным…

- Что же ты молчишь? Озвучь свою просьбу, ради которой призывала меня, Лилия, - глаза Сирины горели черным огнем, пылали. Казалось, что тьма изливается из этих очей, заполняя пространство, на котором все стояли.

У нее сел голос, а горло сжалось от ужаса, от страха, от невыразимого ощущения, которое сковывало все ее члены из-за такого близкого присутствия богини.

Но Лилиана не собиралась теперь сдаваться и отступать.

То, что богиня явилась - замедлило распад тела Древнего. Но не остановило. И ей стоило умолять быстро…

- Оживи его, - Лилию прижимало, пригибало к земле, но она боролась, продолжая держать ладонями голову любимого. - Верни мне…

Богиня рассмеялась.

И от этого хохота, кровь потекла из носа Лилианы, прочерчивая теплые дорожки к губам. Лили опустила это, стараясь выдержать черноту взгляда Кали.

- Ты человек…, все еще человек, - богиня прошлась по ней взглядом. - Зачем тебе прах вампира, Каратель? Я могу предложить большее…

- Я не Каратель, - Лили прервала Кали, видя, как все серее становится кожа Тео. Вот это было страшным для нее. Самым ужасным. - Я его Лилия. Я принадлежу Теодорусу. А он - мне. Верни мне его, пожалуйста…

Если надо было умолять, она была готова к этому. Как и ко всему, чего могла потребовать Кали.

- Тебя отвергли, - словно не заметив слов Лилианы, продолжила Кали. - Твоя семья отреклась от тебя, из-за слепоты. Я могу вернуть тебе это все. Отца, мать, сестру, клан… Могу сделать так, что тебя примут назад, вернут все, что тебе причитается. Что скажешь? - богиня улыбнулась.

Губы Лили треснули от этой улыбки.

- Нет, я отказываюсь от этого дара.

На лице богини появилось удовольствие.

- Хорошо. Я задам другой вопрос. Ты хочешь, чтобы это зрение у тебя осталось? Я могу сделать так, что ты больше никогда не будешь во мраке. И будешь опять видеть. Своими собственными глазами.

Голос богини изменился. Стал мягким, ласкающим. Медом струился по коже Лилии, избавляя от любой боли и страдания.

Искушение.

Она могла принять это предложение. И Кали дала бы ей то, что предлагала.

Но ничего из этого, не было надо Лилиане.

Она давно перестала мечтать о чем-то подобном. Забыла об ущемленном самолюбии, о презрении клана. С тех самых пор, как ощутила Теодоруса, стоящего с ней рядом в том зале.

- Он - единственный мой свет. Единственные глаза, которые я желаю иметь всегда.

Искушение было предложено. И она отказалась.

Пришел черед других испытаний.

- Хорошо, Лилия, - Кали улыбнулась губами Сирины.

Сзади раздалось глухое, яростное рычание.

Наверное, Михаэль был на грани.

Богиня посмотрела туда, за спину Лилианы.

- Смири себя, Мастер, - Кали усмехнулась, - глупо пытаться диктовать правила и возмущаться, когда у меня твоя любимая, тебе так не кажется? - тонкая бровь вздернулась над черными, переливающимися глазами. - А она такая сладкая, - богиня облизнулась, - сила этой ведьмы такая огромная, манящая, что я могу и оставить ее в своей власти. Замолчи, и не мешайся, если хочешь получить свою Сирину обратно.

Тихое проклятие сорвалось у Михаэля, но он послушно замолк.

Ни у кого из них не было силы тягаться с богиней смерти. И потому, больше никто не смел вмешиваться в их разговор.

- Он не заслужил этот шанс, - богиня произнесла эти слова с задумчивой интонаций, снова, сверху вниз, изучающе рассматривая Лили. - И я не вижу причины удовлетворять твою просьбу…

Лилиана закусила губу, не обращая внимания, что из той, и без того, течет кровь.

Нельзя было поддаваться ничему, ни страху, ни отчаянию, ни этой боли, которая терзала ее изнутри.

Все, каждое слово было испытанием. И нельзя было оступиться. Нельзя было спешить.

Хоть и хотелось закричать: "ЛОЖЬ! НЕПРАВДА!"

Не было для Лилиан никого, более достойного шанса, чем он.

Ей было безразлично, что Теодорус творил, и как. И за какие злодеяния кто-то мог посчитать ее любимого недостойным.

- Молчишь? - богиня усмехнулась, так и не касаясь ногами земли. - Хорошо.

Что было хорошего хоть в чем-то сейчас? Она не понимала этого. Но продолжала молчать, ожидая дальнейших событий.

- Упорная, - усмешка Кали стала зловещей. - Я удовлетворю твою просьбу…

Лилиана не позволила проступить на своем лице облегчению…, неистовому счастью, которое было сродни лавине, по своей силе, оглушающей ее. А ее ладони так и продолжали обхватывать сухую, тонкую кожу на щеках Тео.

Это могло быть еще одним испытанием…

- Дам ему шанс, уже только за то, что кто-то призвал меня, после такого долго забвения, - Кали снова рассмеялась, заставляя кожу Лили, вновь, расцвечиваться кровавыми пятнами.

Но это не было существенным. Даже не воспринималось ею. Просто глаза, не привыкнув еще видеть, отмечали каждую деталь меняющейся реальности.

- И это меня развлечет. Позабавит, - богиня странно, почти хищно улыбнулась. - То, как он отреагирует на плату.

Лилиана не понимала, о чем говорила Кали. Кроме того, что ее обещание…, ох, она боялась поверить…, но, оно было правдой…!

- Ты же знаешь, что с тебя потребуется уплата? - богиня все с той же насмешкой посмотрела прямо в глаза Лилианы.

- Я согласна, - она твердо встретила черноту взгляда, пусть и было ощущение, что ее с размаху впечатали в камень.

- Ты еще не знаешь цену, - Кали медленно приподняла бровь, и Лилиана поняла, что испытания продолжались.

В этом не было смысла. Ей хотелось рассмеяться в лицо богини.

Ради Теодоруса она было согласна на все, без ограничений, уловок, или оговорок. Все, чтобы ей не сказали отдать - она готова была отдать и принять с радостью.

- Я согласна, - Лили без дрожи повторила это, невольно, сильнее сжимая пальцы от воспоминания, что и он готов был все принять ради нее.

- Хорошо, - Кали кивнула, - ты получишь то, о чем просила. И теперь, когда поздно отказываться, я расскажу, что возьму с тебя взамен.

Богиня не засмеялась в этот раз, лишь улыбнулась. Но от этой улыбки сердце Лилианы сбилось, пропуская удары.

Плевать.

В бездну!

Ей вернут его…

- Ты возьмешь на себя каждую муку, каждой жертвы убитой, замученной этим вампиром за все столетия его существования, - казалось, Кали едва удерживается, чтобы не облизнуться, а ее улыбка была шире довольного оскала кошки, вылизавшей полную тарелку сливок. - Не искупишь, а проживешь это, своим сознанием. Прочувствуешь. Твой разум ощутит все это. И ты будешь умирать, раз за разом, и снова оказываться там же, получая новые пытки, пока не пройдешь все…

Лилиана пыталась сосредоточиться на том, что говорила богиня, но что-то менялось, нечто отвлекало ее, не давая до конца осознавать…

Да и о чем было думать, если это вернет Тео жизнь? Не имело значения, она вынесет все.

- Она еще человек, - голос Михаэль, наполненный разъяренным рыком, вмешался, все же, в их разговор. - Она может не выдержать. Ее тело, ее сердце, может не перенести этого.

- Это - не твоя забота, Мастер, - Кали вздернула бровь, обдавая вампира холодным взглядом. - И я все еще держу твою возлюбленную в своей власти.