Что, если он не хочет меня видеть? Я знаю, что он уже не в боксе, но не хочу нападать на него из засады перед всеми.

Может мне стоит переждать здесь и посмотреть гонку на экране?

Перестань быть трусихой, Энди, и тащи свою задницу в бокс сейчас же!

Я заставляю свои ноги шевелиться и только делаю пару шагов, как слышу коллективный выдох со словами: "Ох, боже" и "Нет" от группы людей, наблюдающей гонку из паддока.

И я знаю. Просто знаю.

Сердце останавливается. Только не Каррик. Прошу, не он.

Я поворачиваюсь на месте, возвращаясь к экрану, взглядом улавливаю валяющиеся на трассе обломки машины и пламя, охватившее заднюю часть болида.

И меня отбрасывает на четырнадцать лет назад.

Нет.

Ничего больше не хочу видеть. Я просто мчусь. К Каррику.

Сердце и разум работают быстрее моих ног.

Прошу, не будь им. Молю, не будь им.

Добегая до бокса «Райбелл», я прорываюсь через двери. Здесь вся команда, все смотрят на экраны, но не говорят ни слова.

— Скажите мне, что это не он! — кричу я, ослепленная паникой.

Все в помещении разворачиваются ко мне.

— Скажите, что это не он! — кричу я снова.

— Энди, все в порядке. — Это Бен. Он идет ко мне. — Это не Каррик. С ним все в порядке.

Я практически падаю от облегчения. Оно колоссальное. Никогда прежде не чувствовала ничего похожего.

— Не он? — Я не дышу. Прижимаю руку к груди в попытке угомонить колотящееся сердце.

— Нет. Он в порядке. В полном порядке. — Бен кладет свои руки мне на плечи, даря мне поддержку.

— Слава богу. — Я поднимаю глаза на него. — Тогда кто?

Его взгляд мутнеет, и внутри меня все опадает.

— Леандро Сильва.

— О боже, нет. Как... он?

Он медленно качает головой.

— Пока еще никто не знает. Они пытаются вытащит его из болида. Медики с ним... но все выглядит паршиво.

Как я могу ненавидеть и любить этот спорт в равной степени?

Я ненавижу его за то, что он отбирает у нас великолепных мужчин, но люблю мужчину, который обожает это занятие до невозможности.

Я поднимаю взгляд, чтобы увидеть идущего к нам Оуэна.

— Они остановили гонку, — говорит Оуэн Бену.

На лице Бена я вижу шок, который затем отражается и на моем лице.

Все должно быть действительно плохо, чтобы гонку остановили.

— Им нужно очистить трассу от обломков. Они вызывают вертолет, чтобы госпитализировать Леандро. Ему придется лежать на трассе, потому что они боятся рисковать, передвигая его.

— Гонка... когда ее перезапустят? — спрашиваю я Оуэна.

Он бросает на меня быстрый взгляд и снова смотрит на Бена.

— Гонки не будет. Они ее остановили, принося дань уважения. Это родная страна Леандро. Было бы неправильно начинать ее... пока не будет понятно, выживет ли он.

О, боже.

В желудке образовывается пустота. Прекращение гонки — довольно редкое событие.

Я знаю только пару таких случаев, и один из них произошел в день смерти моего отца.

О, боже. Бедный Леандро. И его семья.

Я знаю, через что они проходят, потому что пережила то же самое. Мое сердце начинает болеть за них.

Но еще чувствую себя паршиво из-за чувства вины. Потому что, несмотря на переживания за Леандро и его семью, я испытала облегчение, узнав, что это не Каррика забирают на вертолете.

— Каррик скоро будет, так что подготовь команду, — обращается Оуэн к Бену.

— Будет сделано. — Бен идет на другую сторону бокса, выглядя мрачным.

Когда случается что-то вроде этого... даже если не с тобой, ты чувствуешь это.

— Итак, ты приехала.

Я обращаю взгляд на Оуэна.

— Вы не думали, что я смогу?

— Надеялся, ради Каррика. Веришь ты или нет, Энди, но я не знаю всего.

Прежде чем отправиться к столу, за которым сидит дядя Джон, я посылаю Оуэну полу-улыбку. Он говорит в микрофон, вероятно, с Карриком, но смотрит на меня и мягко улыбается. В его глазах тень грусти, и я знаю, что сейчас он, должно быть, думает о моем отце.

Когда я слышу рев мотора подъезжающего к пит-стопу болида Каррика, мои ноги начинают трястись, а сердце колотится с двойной силой. Не уверена, почему я все еще стою.

Я чувствую отдачу сердца в руках, словно оно готово вручить себя ему сейчас же. Надеюсь, он не выбросит его... меня. Потому что после того, как я обращалась с ним, я не заслуживаю и меньшего.

Я наблюдаю за тем, как Бен снимает блокировку с руля и вытаскивает его из болида. Затем, когда Каррик вылезает из кокпита, я почти уверена, что меня вот-вот вырвет. Желудок бунтует. Руки дрожат. Я прижимаю их к телу.

Каррик стоит ко мне спиной. Он еще не видит меня. Я не могу пошевелиться. Застыла на месте.

Он снимает шлем, потом балаклаву, рукой проводит по влажным волосам и взъерошивает их. Он этого я изнываю от желания прикоснуться к нему.

Затем он поворачивается и наши взгляды встречаются. В его глазах я вижу отражение шока.

Я жду целую вечность — в реальности всего одну секунду — в ожидании его реакции.

И не получаю ничего.

Когда первоначальный шок проходит, в его глазах исчезает любое проявление чувств. Он просто стоит, смотрит на меня и ждет.

Вот и все. Пора.

Как только я начинаю идти к нему, всё и все вокруг исчезают, остается только он.

Всегда был только он. С того самого момента, как я увидела его в «Райбелл», перед моим взором и в голове был только он.

Не отрывая взгляда от меня, он кладет шлем в болид.

Я не останавливаюсь до тех пор, пока не оставляю между нами расстояние с один шаг. Теперь я стою перед ним. От нервов тело трясет и колотит, а мысли путаются так, словно я нахожусь в блендере.

— Привет. — Мой голос тихий, а оттого, что я вижу его так близко, но понимаю, что он от меня так далеко, меня подавляет эмоциональный груз. Глаза наполняются слезами. Я моргаю, и одна слезинка выкатывается из уголка моего глаза. Я быстро вытираю ее пальцем.

Я вижу, как он взглядом следит за моими движениями, прежде чем вернуть свой взгляд к моим глазам, но по-прежнему не говорит ни слова.

Смотрит на меня настороженно. Но потом за всей этой осторожностью я вижу крошечную искру, заставляющую меня почувствовать себя немного лучше.

Делаю вдох, набираясь уверенности, и разлепляю пересохшие губы.

— Ты в порядке? — Я хочу убедиться, что он нормально себя чувствует после того, что случилось на трассе с Леандро. Это на первом месте, и только потом уже наши проблемы.

— Не уверен.

— Почему?

— Потому что не знаю, почему ты здесь.

Ох.

Я выдыхаю, готовя себя.

— Я здесь, потому что... я хотела... нет, мне было нужно увидеть тебя... потому что я... — Я колеблюсь, запинаюсь. Порчу все.

Отводя взгляд, я делаю очередной глубокий вдох, снова смотрю на него, глазами пытаясь обрисовать все, что чувствую к нему.

— Я пришла потому, что мне нужно было сказать тебе, что... я люблю тебя. И я жалею. И люблю тебя.

На его лице непроницаемое выражение.

— Жалеешь о чем? Что любишь меня?

— Нет! — тороплюсь я сказать. — Жалею обо всем... что оставила тебя. Я бы никогда не пожалела о том, что люблю тебя. Ты лучшее, что со мной случалось.

Его глаза и лицо по-прежнему не выражают абсолютно ничего, и я знаю, что моих слов недостаточно. Мне нужно дать ему больше, сказать больше. Вот только я не знаю, что говорить.

Почему я так плоха во всем этом?

В горле растет ком, когда отчаяние охватывает большую часть меня, и я разражаюсь слезами. Плевать, что сейчас вокруг нас люди. Меня волнует только то, что я разрушаю последнюю возможность быть с ним.

— Это провал, — шепчу я сквозь слезы.

— Думаю, ты все сделала нормально.

До меня не успевает дойти, что он сказал, как он уже берет мое лицо в свои руки и целует меня, крадя мое дыхание, которое я более чем рада отдать ему. Без промедления я обнимаю его за шею и сильнее прижимаюсь своими губами к его, и тянусь всем своим телом к его. От ощущения его губ, его тела, прижатого ко мне, я разрываюсь и на части и собираюсь обратно в гораздо более цельное существо, чем была прежде.

— Я люблю тебя, — всхлипываю я напротив его губ. — Прости, что ушла. Просто... я люблю тебя так сильно, Каррик.

Обрамляя мое лицо своими ладонями, он стирает слезы большими пальцами.

— Я тоже люблю тебя, малышка.

От этого я плачу еще сильнее.

Смотря мне в глаза, он говорит:

— Хочешь уйти отсюда?

Я сразу же вспоминаю Барселону и первый раз, когда мы заснули вместе.

Проглатывая икоту, я улыбаюсь ему бледным подобием улыбки.

— Это вопрос с подвохом?

— Вот это моя девочка.

Затем он улыбается так красиво, что в моем животе начинает порхать тысяча бабочек.

Поцеловав меня еще раз, он берет меня за руку и ведет через весь бокс, никому не говоря ни слова.

Когда мы выходим за дверь и добираемся до лестницы к комнате пилотов, он говорит:

— Жди здесь. Не двигайся.

После быстрого поцелуя я наблюдаю за тем, как он скачет по лестнице вверх, переступая через две ступеньки.

Я не успеваю опомниться, как он уже спускается вниз.

— Ключ от номера. — Он поднимает его и убирает в карман комбинезона вместе с кошельком и телефоном. Затем надевает бейсболку, что находилась в его другой руке.

Он берет меня за руку, и мы проходим еще одни двери. Когда мы снаружи, то быстро пересекаем паддок и направляемся к главному выходу.

— Есть машина?

— Мамина. — Я достаю ключ из кармана и поднимаю его.

Он берет его у меня.

— Поведу я. Я быстрее тебя.

Затем я вынуждена расстаться с ним, чтобы мы забрались в машину моей мамы. Но уже через минуту, когда мы внутри, он хватает меня за затылок и оставляет нежный поцелуй на моих губах, лишая меня воздуха и оставляя жаждать его.

Заводя мотор, он срывается с парковочного места. Всю дорогу до отеля моя рука покоится в его руке. К счастью, отель не так далеко от «Интерлагоса», и уже через короткий промежуток времени мы останавливаемся перед ним и выходим из машины.

Встречаясь на тротуаре, мы снова беремся за руки.

Ведя меня в отель, он бросает ключи парковщику.

— Припаркуй ее.

Мы в лифте. Каррик нажимает кнопку его этажа. Я не могу дождаться, когда двери закроются, чтобы мы могли подняться, и я наконец смогла бы прикоснуться к нему так, как того хочу. Но совершенно очевидно, что боги не нашей стороне, потому что перед лифтом появляется мужчина, желающий в него зайти.

Когда Каррик говорит, из него вырывается низкое рычание.

— Если ты сейчас не зайдешь в лифт, я отдам тебе все, что есть в моем кошельке.

Мой взгляд пригвожден к Каррику в выражении немного шока, но он даже не смотрит на меня. Он смотрит на мужчину. Тогда я тоже смотрю на мужчину, заинтересованная тем, что же он предпримет.

Мужчина, кажется, англичанин. Ему за сорок, и он одет в крутой черный костюм.

Намек на улыбку касается его губ.

— Вы Каррик Райан, верно? — Это не вопрос. Он знает, что это Каррик.

— Мм-м-м.

Двери начинают закрываться, но мужчина в костюме останавливает их ногой.

— Мой ребенок ваш большой поклонник. Можете дать для него автограф? — Он держит газету подмышкой. — Сделайте это, и я оставлю вас в покое.

Я слышу короткий смешок Каррика, и потом мужчина достает и протягивает газету. Она открыта на спортивном разделе, где я вижу фотографию Каррика.

— Есть ручка? — спрашивает Каррик мужчину.

— Да. — Он достает ее из своего пиджака и протягивает Каррику.

Придавливая газету в стенке лифта, Каррик быстро пишет свое имя по всему изображению и отдает газету и ручку мужчине обратно.

— Спасибо, — говорит мужчина в костюме, делая попятный шаг из лифта. — Мой ребенок будет страшно счастлив. Я всю неделю буду у него на хорошем счету.

Каррик тихо посмеивается.

— Ну, отдай ему еще и это, чтобы неделя превратилась в месяц. — Каррик стягивает с головы бейсболку и протягивает ее мужчине в костюме.

— Просто потрясающе. — Он стучит бейсболкой Каррика по руке. — Огромное спасибо. И наслаждайтесь остатком дня.

— О, этим я и намереваюсь заняться, — тихо бормочет Каррик, зажимая кнопку лифта.

Двери закрываются, и мы наконец едем наверх.