— Не вздумай сказать ему об этом! — Джейн направилась к палатке. — Попроси Дилам проверить последние четверть мили, которые я начала измерять.

— Я сам могу сделать это.

Джейн видела, что Ли Сунг к концу дня хромал намного сильнее, потому что не давал своей ноге покоя с самого утра.

— Не тревожься, это не займет много времени. Мне не составит труда закончить контрольные проверки. А потом я быстро договорюсь обо всем с Руэлом.

Он упрямо сдвинул брови.

— Я проверю все сам.

Джейн слишком устала, чтобы спорить.

— Ну хорошо, как скажешь.

Когда она вошла в палатку, Руэл поднял глаза от карты.

— Ты идешь с хорошим опережением. — Он постучал указательным пальцем по бумаге. — До Слоновьей тропы осталось всего четыре мили.

— Мы дойдем до нее послезавтра. Нам бы удавалось проходить еще больше, если бы не нужно было тратить столько времени на расчистку леса.

— Но ты собиралась обойти тропу стороной.

— На это уйдет три дня. — Она подошла к карте и указала на то место, где она собиралась вести дорогу. — Вот здесь. И все равно мы пройдем это место на два дня раньше указанного срока. Дилам говорит, что никаких осложнений не предвидится. Она считает, что если мы обойдем тропу, то нам не грозит встреча со слонами.

— Я слышал их, когда въезжал в лагерь. Мне показалось, что стадо находится ближе, чем три месяца назад.

— Мы постоянно слышим, как они трубят. Дилам уверяет, что это они разговаривают друг с другом.

— При въезде в лагерь я увидел, что Ли Сунг работает вместе с Дилам. У них наладились отношения?

— До тех пор, пока она не заговаривает о…

— …о неслинге? — улыбнулся Руэл. — Я думал, она откажется от этого.

Джейн пожала плечами.

— Все мы сейчас слишком заняты дорогой, чтобы думать о чем-то другом.

— Я заметил. Ты всякий раз норовишь уйти куда-нибудь, как только я появляюсь в лагере.

— У меня нет времени на пустые разговоры.

— Я не меньше, чем ты, заинтересован в скорейшем окончании пути. Но я всегда нахожу время для тебя.

«Всегда». Интонация, прозвучавшаяся в голосе Руэла, заставила ее снова насторожиться. Он не оставит ее в покое до тех пор, пока не заставит ее испить всю меру страдания и унижения. Господи! Как она устала от всего этого.

— Ты выяснил все, что хотел? Мне пора…

— Да, я выяснил все, что собирался. — Руэл повернулся. — Сейчас еще загляну в деревню, а потом поеду во дворец, посмотреть, как там Йен. Через пять дней я снова буду здесь.

— Не волнуйся! Через пять дней мы пройдем Слоновью тропу и подойдем к ущелью.

— Я и не волнуюсь. — Он обернулся и улыбнулся ей. — Ты знаешь, в глубине души мне очень хочется, чтобы ты успела к назначенному сроку. Трудно не восхищаться тем, как у вас идут дела. Гораздо лучше, чем я мог надеяться даже в самых смелых мечтах.

Джейн с удивлением смотрела на него. Неужели и эти его слова — очередная насмешка? Едва только ей удавалось заставить себя держаться с ним холодно и равнодушно, как в голосе Руэла, в его обращении к ней снова начинали проглядывать те заботливые интонации, в которых угадывался прежний Руэл. Руэл, каким она помнила его по Казанпуру до аварии. И ее опасения и предубеждения тотчас отступали. «Хоть бы поскорее он ушел», — мысленно взмолилась Джейн. Это все из-за приступа малярии. Лихорадка так изматывает ее, что она начинает терять бдительность.

— До свидания, Джейн!

Некоторое время после его ухода она продолжала смотреть на карту невидящими глазами. Ей не из-за чего нервничать. В прошлый раз приступы малярии в конце концов прошли бесследно. Она не даст себе разболеться и сейчас. Работа идет успешно. Циннидарцы замечательно справляются с заданием, не пытаются увильнуть от трудностей. И, судя по всему, им удастся закончить все в намеченные сроки.


Йен откинулся на подушки, дыхание постепенно начало выравниваться, и на лице отразилось чувство глубокого удовлетворения.

— Маргарет…

Она отодвинулась в сторону и легла рядом с ним. Ее волосы рассыпались по обнаженному плечу Йена.

— Меня удивляет, что ты смог заговорить так быстро. Это значит, ты не…

— … мне очень хорошо, Маргарет, — перебил ее Йен. — Мне всегда бывает очень хорошо с тобой. — Он нежным движением начал перебирать ее волосы. — А тебе?

— Конечно, — привычно солгала Маргарет, помня о наставлениях Картаука. Он постоянно твердил ей, как важно для мужчины осознавать, что ему удается доставить женщине удовольствие. Маргарет коснулась губами плеча Йена. — Мне тоже всегда очень хорошо с тобой.

— Не представляю, каким образом это удается. Я лежу как бревно, в то время как тебе приходится брать все на себя…

— Почему тебя это удивляет? Ты же знаешь, что я всегда была властолюбивой женщиной. И я получаю огромное удовлетворение от того, что сама могу задавать темп… — Маргарет приподнялась на локте и с нежностью посмотрела на своего мужа. — Кто знает? Может быть, учитывая эти качества моего характера, я и не смогла бы получить истинного удовольствия, сложись все иначе. Покорно следовать за…

— Покорно? Нет, это не для тебя. — Палец Йена скользнул по губам Маргарет.

— Конечно, нет. — Она придвинулась к нему поближе. — Еще?

Йен засмеялся восхищенно.

— Ты принимаешь меня за племенного жеребца?

— А зачем тогда ты женился на мне? Я всегда знала, что сын любвеобильного лэйрда будет таким же ненасытным в любви, как и его отец. — Маргарет прильнула к нему. — Но я вижу, мне следует дать тебе небольшую передышку. — Она безошибочно научилась заранее угадывать признаки утомления, когда у Йена начинали закрываться от слабости глаза и он готов был погрузиться в сон. — Ты заметил, что намного окреп с тех пор, как мы приехали на остров? Циннидар действует на тебя самым благотворным образом.

— В самом деле? — слабым голосом спросил Йен. — Значит, мы вскоре сможем вернуться домой.

— Еще рановато. — На самом деле Йену не стало намного лучше. Кашель, правда, исчез бесследно, но он продолжал худеть, и Маргарет с ужасом видела, как он словно бы отдаляется от нее.

— Рановато? Но я нужен в Гленкларене.

— Я же прочитала тебе письмо от викария. Дела в поместье идут прекрасно.

Маргарет услышала, как тяжело вздохнул Йен, и тотчас поняла, что совершила непростительную оплошность. С каким трудом ей каждый раз удавалось сохранять равновесие, не отклоняясь ни вправо, ни влево.

— Все верно. И я обманываю самого себя, считая, что нужен Гленкларену и тебе.

— Не говори глупостей, — сердито сказала Маргарет, досадуя на себя. — Ты необходим нам. И в первую очередь мне.

Он покачал головой.

Маргарет почувствовала, что слезы готовы навернуться ей на глаза. Но она не имеет права плакать при Йене, не должна выказывать слабость. Но Господи Боже мой! До чего она устала сражаться за него каждую минуту.

— Неужели ты сомневаешься в моей любви к тебе?

— Нет, конечно. Но я приношу тебе одну только боль. Если бы меня не было, ты бы могла встретить сильного, здорового мужчину, который смог бы доставить тебе истинную радость… и ты смогла бы родить от него ребенка.

Ребенок. Каждый раз Йен возвращался к этой теме. Маргарет попыталась придать своему тону как можно больше непринужденности и беспечности:

— Кто знает! Может быть, именно сегодня я и зачала ребенка.

Йен ничего не сказал в ответ, и она почувствовала, как в ней поднимается волна страха. Прежде ей всегда удавалось зажечь в нем огонек надежды, пусть и совсем крошечный. И это всякий раз пробуждало в нем желание жить, поддерживало его дух.

— Вот увидишь, — нежно сказала Маргарет. — То, о чем мы мечтаем, непременно произойдет.

Какое значение имела еще одна ложь? Маргарет уже давно перестала испытывать угрызения совести. Что делать, если только таким образом она могла удержать его, вернуть ему веру в самого себя — Теперь ты стал значительно крепче и…

— Тсс, — Йен дотронулся губами до ее виска. — Аюбовь моя! Моя ненаглядная Маргарет!.. Я так устал. Дай мне спокойно уйти в мир иной.

Она изо всей силы сжала его плечо. Неужто сердце и в самом деле способно разрываться от боли? Ей всегда казалось, что это не более чем красивые слова. Но сейчас она поняла, что это истинная правда.

— Не могу, — проговорила она.

— Но я чувствую, что был бы счастлив. А ты ведь хочешь, чтобы я стал счастливым?

— Очень, — прошептала она. — Ты же знаешь… — Голос ее сорвался.

— Ты плачешь, Маргарет? Вот видишь, я постоянно причиняю тебе боль.

— Я не плачу.

— Потому что не можешь позволить себе этого. Ты не можешь позволить себе такой слабости в моем присутствии.

— Но из-за чего мне расстраиваться, посуди сам? Я вышла замуж за человека, которого любила с детства и который доставляет…

— Ты никогда не сдашься, не отступишься от своего, так ведь?.. Милая, милая Маргарет…

Но она вовсе не милая. Временами ей начинало казаться, что Йен и понятия не имеет о том, какая она на самом деле. В такие минуты Маргарет готова была стучать кулаками по столу, выкрикивать какие-то оскорбительные слова в адрес проклятой судьбы, которая сотворила все это с Йеном.

— И ты тоже не сдашься. Ты мне нужен.

— А я грежу об освобождении каждую ночь. Помнишь, как мы детьми взбирались на холм и сидели в вересковых зарослях?

— Конечно.

— Мне кажется, то, что мне предстоит пережить, чем-то похоже на эти минуты: ощущение мира, покоя, счастья и… света. — Йен отодвинул прядь волос с лица Маргарет. — Он зовет меня к себе.

— Пусть подождет еще лет пятьдесят, — сказала она. — Ты с каждым днем становишься сильнее. Гленкла-рену нужен наследник, учти это! И мы…

Йен отрицательно покачал головой.

Маргарет уткнулась лицом ему в грудь, чтобы скрыть отчаяние, которое захлестнуло ее.

— Почему ты дрожишь, Маргарет? — погладил ее Йен. — Не терзай свою душу. Все хорошо. Иди спать, любовь моя.

Как она могла заснуть после всего этого? Он сказал, что все хорошо! Но он не пообещал ей биться за то, чтобы выжить, чтобы одержать новую победу в борьбе со смертью, которую он вынужден был вести каждый день.

Несколько минут спустя Йен уже спал глубоким сном. А Маргарет лежала, глядя в темное окно. Надо придумать, как возродить его веру в себя, найти то, что заставит его снова полюбить жизнь.


— Сию же минуту прекрати работу. — Маргарет стремительно вошла в мастерскую Картаука и закрыла за собой дверь. — Мне надо поговорить с тобой.

— В самом деле? — спросил ее Картаук, вытирая руки о полотенце. — С тех пор, как мы приехали на остров, ты перестала заглядывать ко мне, и я решил, что у тебя больше нет никаких трудностей в жизни.

— Как без них? Что ты говоришь! Но я не могу тратить время на пустую болтовню. — Она подобрала юбки и села в плетеное кресло, оглядывая мозаичный пол мастерской, чистые стены, многочисленные окна, которые можно было закрыть плотными шторами, если солнце окажется слишком ярким. Мебель в мастерской была простой, но со вкусом сделанной. Она ничем не напоминала то помещение в конюшне, куда она так часто приходила в те минуты, когда у нее было особенно тяжело на душе. Маргарет с усилием улыбнулась.

— Комната производит приятное впечатление. Боюсь, что скоро ты превратишь ее в такую же конюшню, в которой работал в Гленкларене.

— Я здесь уже более двух месяцев. Но чтобы учинить настоящий разгром, мне потребуется значительно больше времени.

— А где твоя печь?

Картаук кивнул в сторону веранды:

— По требованию Руэла ее выстроили за пределами дворца, чтобы я случайно не подпалил его.

— Весьма разумно с его стороны. — Маргарет одернула манжеты на рукавах. — Надеюсь, что ты насладился работой со своим обожаемым металлом? Похоже, что…

— С чем вы пришли ко мне, мадам?

Маргарет нахмурилась.

— Я как раз и собираюсь поговорить с тобой на эту тему.

— Но почему-то оттягиваешь разговор. А мне еще надо успеть закончить к полуночи этот фриз.

— Сейчас едва рассвело…

— Вот именно. Итак, это связано с Йеном?

— Отчасти.

— Я так и подумал. Если бы все шло хорошо, ты бы не появилась здесь. Ты недовольна тем, как Тамар ухаживает за ним?

— Тамар? Напротив! Стоит Йену только бровью повести, как Тамар уже летит к нему, готовый исполнить любое его желание. Джоку совершенно нечего делать. — Взгляд Маргарет упал на лежавшую у ног Картаука собаку. — А что тут делает Сэм? Я думала, он на конюшне.

— Джейн попросила меня присмотреть за ним. Этот пес слишком сообразителен. И она боится, не забрел бы он куда-нибудь, если за ним не будет догляда.

— Ну да, он такой неприспособленный. — Маргарет провела рукой по волосам, поправляя прическу. — Ты не хочешь предложить мне этого ужасного пойла, которое называешь кофе?