Симона продолжала лишь изучающе смотреть на Кейт, отчего та переменила тему:  

– Мой муж погиб в авиакатастрофе, которая произошла здесь несколько недель назад.  

– О. – Выражение лица Симоны смягчилось. – О, мне так жаль. Не удивительно, что вы…  

– Нет, дело не в этом. Но благодарю вас. – Кейт сделала глубокий вдох. – После его смерти я нашла некоторые сведения, которые привели меня сюда, в Сан-Франциско. Несколько лет назад я попала в аварию и находилась в коме. – Она нахмурилась и тряхнула головой. – Или я так думаю. Когда я просмотрела бумаги мужа, то нашла записи о том, что больше двух лет пробыла в центре сестринского ухода в Сан-Франциско. Мисс Коннерс, я не помню даже того, что была здесь. Я не помню ничего из того, что было со мной до того момента, когда я вышла из комы восемнадцать месяцев назад. Ничего о своем происхождении, о том, где я выросла, о своей семье. Муж рассказал мне, что я сильно пострадала в автомобильной катастрофе и находилась в коме четыре дня. Сейчас… сейчас я не уверена, что могу этому верить.  

Симона подалась вперед, между сдвинутыми бровями залегла складка.  

– Где вы живете?  

– В Хьюстоне. Мой муж был врачом, нейрохирургом. – Кейт порылась в сумке и вытащила из нее документы. – Он был моим лечащим врачом, пока я находилась здесь, в Сан-Франциско. Об этом свидетельствует его подпись на документах. Но если бы он был моим мужем, то не имел бы на это никакого права.  

– Совершенно верно. – Прищурившись, Симона взяла бланки и начала внимательно просматривать записи.  

– Центр сгорел дотла год назад. Несчастный случай, если вы спросите почему. На его месте построили новый, но там заявляют, что все записи были уничтожены огнем. Я не могу найти никого, кто мог бы ответить на мои вопросы. И я надеялась, что вы сможете мне помочь в разговоре с ними. Я была пациенткой. И у меня есть права.  

Симона читала переданные ей документы, перелистывая страницы.  

– Постоянная потеря памяти, – пробормотала она, внимательно изучив заключение. – И вы совсем ничего не помните о катастрофе?  

– Нет. Ничего.  

– Что произошло после несчастного случая?  

– Я пришла в себя в Хьюстоне. Со мной был мой муж. Его я тоже не помнила. Как будто начинаешь все сначала.  

Симона продолжала читать бумаги.  

– Случай довольно уникальный. Здесь говорится, что часть вашего мозга, которая была повреждена, связана с долгосрочной памятью, в особенности с личными воспоминаниями и личными чертами. Вы работаете, мисс Александер?  

– Да. Я редактор в геологическом издании. Мой врач в Хьюстоне, кажется, полагает, что была повреждена та часть моего мозга, где хранились личные воспоминания. Именно поэтому я помню все то, что узнала за время своей жизни, вроде скорости конвергенции плиты Хуан де Фука [1] , но не способна вспомнить ничего, относящегося непосредственно ко мне, например, о том, где я эти знания получила.  

Когда Симона в замешательстве подняла взгляд, губы Кейт тронула слабая улыбка.  

– Извините. Я все время забываю, что другие не увлекаются геологией так, как я. По издательству гуляет шутка: меня называют королевой среди «научных ботаников».  

– Ух ты. Вау. – Симона протяжно выдохнула и бросила бумаги на стол. Заметно дрожащей рукой она стукнула себя по лбу. – Помимо этих документов, вы нашли что-нибудь еще?  

– Только это. – Кейт пошарила в сумке, достала фотографию и протянула ее адвокату. – Я не имею представления, кто изображен на фото, но глаза… глаза мне знакомы. Они в точности как мои.  

От удивления Симона открыла рот.  

– О мой бог.  

– Что такое?  

– Это дочь Энни.  

***  

Митч провел большую часть дня в лаборатории, изучая образцы горных пород, которые его команда прислала из Британской Колумбии. После нескольких часов работы он присел и потер уставшие глаза. Впереди ожидало еще много исследовательской работы, однако Митч чувствовал уверенность, что начало положено хорошее. Возможно, через пару недель ему самому предстоит отправиться в Британскую Колумбию, но он доверял своим ребятам, а их предварительные тесты пока совпадали с его результатами.  

Шел пятый час, когда он, наконец, отправился назад в свой офис. Митч улыбнулся Кристи, своей секретарше, и, проходя мимо, бросил на ее стол пакетик печений с шоколадной крошкой «Миссис Филдс».  

– Ну что, пора домой?  

– Вижу, ты в прекрасном настроении. 

Митч знал, что она обожает «Миссис Филдс». 

– Образцы хорошие. Позвони Чарли, спроси, когда они меня ждут. Я думаю, недели через две. Узнай также, какие у них там успехи и какое расписание. Затем отправляйся домой. Ты провела здесь весь день.  

– Уговаривать себя не заставлю. – Кристи прошла за ним в кабинет и положила на стол только что распечатанный отчет. – Вот, геохимическое описание места.  

– Отлично. – Он бегло просмотрел документ. – Для меня есть сообщения?  

– Несколько на автоответчике. Еще заходил Мак, хотел узнать про биомаркёры. Я сказала, что ты перезвонишь ему этим вечером или завтра.  

– Спасибо, Кристи. Что бы я без тебя делал? – Глуповато усмехнувшись, он откинулся в кресле и закинул ноги на стол.  

– Пошел бы по миру, естественно. – Секретарша подмигнула и вышла из комнаты.  

Митч поднял трубку и набрал код доступа. Дверь в кабинет была открыта – он никогда ее не закрывал, – так что, когда он достал из верхнего ящика стола бейсбольный мяч и начал подкидывать его, ритмичные взлеты и стуки не вызвали никакой реакции у Кристи, которая сидела за своим столом.  

Митч, слушая голосовую почту, закрыл глаза и продолжал подбрасывать мяч. В основном это была информация о месте раскопок, несколько сообщений – из лаборатории по поводу находок, сделанных ранее этим утром.  

Автоответчик пропищал и перешел к следующей записи. Митч выпрямился в кресле, когда услышал хриплый женский голос.  

Мяч, который он только что подкинул, упал, треснув его по голове.  

– Черт, – пробормотал Митч, потирая череп. Однако боль быстро исчезла, так как весь он сосредоточился на голосе. Митч знал этот голос.  

Это был голос Энни.  

И его уверенность в том, что тот принадлежит ей, не была беспричинной. Митч тысячу раз слышал эти дерзкие нотки в ее голосе. А то, как она уверенно представилась и как снисходительным тоном подчеркнуто медленно произнесла слово «осел»… Он побелел как мел, хватаясь за телефон, чтобы снова прослушать сообщение.  

Нет, этого не может быть. Все это плод его воображения. Колдовство. Черт, как мать называла такое состояние, когда он был ребенком? Бред посреди дерьмового дня.  

Пульс стучал, как бешенный, когда он нажимал кнопку повтора. Сообщение было новым. Голос принадлежал Энни, черт возьми, а запись оставлена сегодня. Митч прослушал ее заново, в этот раз стараясь сконцентрироваться на словах, а не на голосе. Она назвала свое имя – Кейт Александер.  

Кейт Александер.  

Та чокнутая из издательства? Бессмыслица какая-то. Голос сестры он знал почти так же хорошо, как свой собственный.  

В его голове завертелись различные варианты, возможности, вопросы. Невозможно. Этого просто не может быть…  

И все же… Сердце глухо стучало. Тело Энни так и не было найдено. Ее место находилось над крылом. Двигатель самолета взорвался. Не нашли никого, кто сидел поблизости от нее. Тем не менее, несмотря ни на что они надеялись на чудо: что ее не было в самолете, что после того, как Райан оставил ее в аэропорту, она в последнюю минуту передумала лететь. Но эта надежда была похоронена, когда Райан опознал ее вещи после аварии.  

Но что, если ее все же не было в том самолете? Возможно ли, что она до сих пор жива? Сама идея была безумной, нелепой и совершенно невероятной. И все же… это единственное, о чем он мог сейчас думать.  

Он должен знать наверняка. Митч набрал ее номер, однако включилась голосовая почта. Он швырнул телефон, схватил пальто и побежал к двери.  

Кристи поднялась, когда он пронесся мимо нее к лифту.  

– Митч, что?..  

Но он уже был на лестничной площадке и едва слышал ее. Когда Митч выбежал из здания, часы показывали половину пятого. Невозможно было проехать через весь город и успеть до пяти. Он петлял то вправо, то влево, прорываясь сквозь поток движения, наорал на старушку, которая слишком медленно переходила дорогу, и наконец нашел место для парковки перед зданием, в котором размещалось «Маккеллен паблишинг» за несколько минут до пяти часов.  

К черту счетчик парковки. Митч даже не удосужился посмотреть, не занял ли он место для инвалидов. Всеми его мыслями владело лишь одно: чертовски знакомый, дьявольски раздраженный и такой милый голос.  

Он летел по фойе здания, накричал на лифт, когда тот, казалось, и не думал двигаться, затем побежал по лестнице. К тому времени, когда Митч добрался до четырнадцатого этажа, у него появилась одышка, но он не снизил темп и прямиком направился в кабинет Кейт Александер.  

Секретарша с тату и пирсингом в носу, с которой Митч сталкивался раньше, поднялась при виде его; брови девушки сошлись в одну черту, что говорило о явном беспокойстве.  

– Мистер Мэтьюз, вам нельзя туда!  

Он промчался мимо нее и плечом толкнул дверь. Кабинет был пуст.  

– Где она? – Он обвел взглядом тесную комнату размером с его ванну.  

– Мисс Александер сейчас нет. У нее дела. Если желаете, могу назначить вам встречу.  

Митч едва ее слышал. Он обводил взглядом комнату, хотя и не знал зачем. Вдоль стены стояли стопки журналов. Книжная полка справа от него завалена книгами по геологии и минералам. На столе – море бумаг. Маленькое окно с видом на город, сквозь которое струился вечерний свет, падая на коробки с книгами и журналами, ждущими, когда их распакуют.  

Черт, ну должно же быть что-нибудь, хоть что-то, что подскажет ему…  

– Вам нельзя здесь находиться, мистер Мэтьюз. – Секретарша повысила голос, когда он зашел за стол Кейт. – Я вызову охрану.  

Митч пролистал документы на столе, переворошил стопки бумаг, ища… черт, он сам не знал, что ищет. Что-нибудь. Взгляд его остановился на фотографии возле компьютера. Внутри все похолодело.  

Вот черт.  

Дрожащей рукой он потянулся к рамке, затем опустился в ее кресло – Митч едва верил своим глазам.  

Женщина на фото была похожа на Энни. Не совсем такая, какой он ее помнил, но очень похожа. И совсем не важно, что нос был немного другим, скулы – чуть выше, а у виска шрам. У женщины, смотрящей на него с фотографии, были те же глаза, тот же подбородок, и такая же ямочка, какая была и у него. На фотографии она прижималась своей щекой к щеке белокурого мальчугана.  

Мальчик был вылитый Райан.  

Митч побледнел.  

– Мистер Мэтьюз, с вами все в порядке? – спросила секретарь.  

– Где она? – выдавил он.  

– Я не знаю. Если вы придете завтра…  

– Я должен знать сейчас!  

Девушка подпрыгнула.  

– Мы не выдаем личную информацию. Если вы вернетесь завтра, уверена, она встретиться с вами.  

– Проклятье! Дело не в ее статье, провалиться бы ей! Это личное. Где она, черт возьми?  

– Я не знаю. Послушайте…  

Митч стиснул челюсть, осознавая, что с этой сторожихой далеко не продвинется. Схватил фотографию и направился к двери. Девушка побежала за ним, крича что-то насчет кражи личного имущества, но ему было наплевать. Все, что его волновало – добраться до Райана.  

Как можно скорее.  

***  

У Кейт подгибались колени.  

Она проверила адрес, который достала в Интернете. Симона советовала не торопиться с выводами, дать ей кое-что проверить, но, как только она узнала в изображении на том фото Джулию Харрисон, Кейт уже не могла остановиться и продолжать думать, что все это просто случайность.  

Тому, что Джейк запер фотографию в ящике, была причина. Была причина и ее дежа вю, когда она смотрела на снимок. И тому, что она нашла Симону Коннерс, тоже была причина. 

Кейт поехала назад в офис. Забила в строку поиска "Райан Харрисон" – имя человека, за которым, по словам Симоны, Энни Харрисон была замужем. Когда она нашла, что искала, к горлу подступила тошнота. Конечно, Кейт видела его лицо на обложках журналов «Форчун» и «Мани», а совсем недавно в бульварной прессе, но она ничего о нем не знала, кроме одного факта: он был невероятно привлекательным мужчиной. Теперь знает. В Интернете была куча статей о нем, где говорилось, что Райан Харрисон является беспощадным директором фармацевтической компании и обладает репутацией агрессивного скупщика предприятий, который перешагнет через любого, кто стоит на его пути к успеху. Пресса окрестила его жадным до денег и бескомпромиссным человеком. У него была привычка презрительно улыбаться в камеру, всякий раз, когда она приближались к нему. Но, казалось, он ничего не имел против фотографий, каждые выходные попадая в объективы фотоаппаратов в сопровождении разных женщин.