Грейвс Трейси Гарвис - Желание

Однако нам удалось сохранить семью.

* * *

Однажды зимним днем, особенно одиноким и безотрадным, я отправилась за поддержкой к родителям. Когда мы с детьми вошли на кухню, мама стояла возле плиты. Снимая пальто, я вдохнула аромат тыквенного хлеба. Мое настроение тут же улучшилось: здесь пахло моим детством. Сегодня мне очень хотелось, чтобы поухаживали за мной.

– Какой приятный сюрприз, – радостно сказала мама, когда дети со всех ног бросились к ней. – Вы пришли очень вовремя. Я как раз собиралась замесить тесто для шоколадного печенья, пока готовится хлеб.

– Помочь тебе, бабуль? – спросила Джордан, прыгая возле нее.

– Я тоже могу помочь, – сказал Джош, локтем отталкивая сестру.

– Джош, – повысила я голос, – извинись перед сестрой. Вы оба можете помочь бабушке.

– Извини, – пробормотал он.

Мама достала большую белую миску, ту самую, в которой всегда замешивала тесто для печенья. Затем велела детям помыть руки и принялась выкладывать на столешницу необходимые ингредиенты.

– Где папа? – спросила я.

Мама включила свет в духовке и заглянула внутрь – проверить, как там хлеб.

– В подвале, – ответила она. – Возится с железной дорогой.

Я заметила нотку раздражения в ее голосе, а значит, отец за что-то в опале.

– Ведите себя хорошо, – сказала я детям. – И не драться. Я схожу вниз и посмотрю, что делает дедушка.

– Скажи, что мы придем, как только закончим с печеньем! – крикнул Джош.

Сын любил поезда не меньше моего отца.

Я открыла дверь в подвал и спустилась по лестнице. При звуке шагов отец тут же обернулся:

– Клер!

Папа улыбнулся мне так, как мог только он, и распахнул объятия. Я подошла к нему, и он крепко прижал меня к себе:

– Что привело тебя к нам? Крис и дети с тобой?

– Дети наверху, помогают маме с печеньем. Крис дома. – Когда мы уезжали, дверь в его кабинет была закрыта, поэтому я не сказала папе, чем он занимается, да я и сама не знала. – Как дела с железной дорогой?

– Я работаю над игровой площадкой. Детям понравится.

Через три недели после выхода на пенсию отец решил, что ему нужно чем-то заняться.

– Я схожу с ума от безделья, – сказал он маме.

– Это меня он сводит с ума, – поделилась со мной мама. – Ему приспичило найти какое-то занятие, вот он и путается под ногами весь день.

Отец решил проблему, полностью погрузившись в мир моделей поездов, и теперь его коллекция занимала половину подвала. Большую часть времени он тратил на саму железную дорогу, а не на поезда. Он установил ее на огромной платформе и провел изогнутый путь, украшенный деревьями и кустами, небольшими постройками и домами. Там был даже замерзший пруд с миниатюрным катком. Джордан эта деталь нравилась больше всего. Я подошла посмотреть. Папа был прав: детям понравятся крошечные качели и горки, а еще столик для пикника.

– А что здесь? – спросила я, указывая на груду рельс, которые вели в никуда.

– Изменю направление, чтобы дорога шла обратно, – пробормотал он. – Наверное, разверну ее.

Я села на старый клетчатый диван. Книжные полки вдоль соседней стены до сих пор хранили вещи из моей юности, включая футбольные награды и фотографию из старшего класса школы. Мама сберегла все грамоты и призы, которые я когда-либо получала, и они стояли в ряд в своих стареньких рамках размером восемь на десять. Ностальгия успокаивала, но и слегка смущала меня. Вся комната была словно гигантская временная капсула. Крису нравилось спускаться сюда и поддразнивать меня насчет святилища, которое устроили в мою честь родители. А все из-за того, что я их единственный ребенок.

– Что нового, медвежонок? – спросил меня папа.

– Ничего. Ждем весны.

По его лицу я поняла, что он мне не поверил ни на минуту. Папа подошел к дивану и сел возле меня, протирая очки краем фланелевой рубашки.

– Ты расскажешь папе, что тебя тревожит на самом деле?

Его прямолинейность меня удивила. От мамы я ожидала подобных вопросов и уже успела ответить на некоторые после того, как Крис потерял работу, но от отца я такого еще не слышала.

– Пап, я не могу до него достучаться. Мы не разговариваем, и он не позволяет помочь ему.

Мои глаза заволокло слезами, может, потому, что все наконец было сказано вслух, а может, из-за того, что мой брак рушился и мне ужасно хотелось, чтобы папа разобрался с проблемами, так же как чинил раньше мой велосипед, когда рвалась цепь, или менял масло в машине, когда я села за руль. Я знала, что это совершенно нелепо, теперь я взрослая женщина, мать двоих детей. Не стоило ждать, что он решит мои проблемы.

– Клер, сейчас у Криса тяжелый период в жизни. – Папа говорил ласковым голосом, но его слова задели меня за живое. Даже отец не считался с моими чувствами. Он заметил выражение моего лица. – Не обижайся, родная. Тебе с детьми тоже тяжко приходится. Я знаю. Никому из вас не легко. Но мужчина лишь хочет позаботиться о семье, неважно, способны ли вы сами о себе позаботиться или нет. Просто все вышло из-под его контроля. Он не знает, что делать.

– Но со мной он об этом не говорит. А когда я пытаюсь, он закрывается от меня.

– Он слышит все, что ты ему говоришь. Клер, он просто пока не может тебе ответить. Не опускай руки. Он нуждается в тебе больше, чем когда-либо.

Я кивнула, смахивая со щек слезы.

– Возможно, все ухудшится перед тем, как стать лучше, – добавил отец. – Тебе нужно об этом помнить. – Папа положил ладони мне на плечи и посмотрел в глаза. – Конечно, я понимаю, что твое терпение на исходе. Когда решишь, что все, тогда все. Но не бойся говорить ему. Ты же не боксерская груша, чтобы безмолвно принимать удары.

– Ах, папа. Крис никогда не поднимет на меня руку.

– Я знаю. Но слова могут ранить не меньше. – Отец привлек меня к себе и обнял.

На лестнице послышался топот, и через секунду Джош и Джордан ворвались в подвал – повидаться с дедушкой и посмотреть на железную дорогу. Дети обняли его, и когда он показал им все новшества, я решила пойти наверх.

– Бабушка сказала, чтобы мы тоже поднимались побыстрее, – сказал Джош. – Тыквенный хлеб уже готов.

Они с сестрой тут же помчались вверх по лестнице, покинув комнату не менее стремительно, чем ворвались сюда. Я двинулась следом:

– Идешь, пап?

Он поднял крошечные качели и поместил на игровую площадку, слегка толкнул их, глядя, как они покачиваются взад-вперед.

– Наверное. Я тут уже и так давно прячусь.

– Почему ты прячешься?

Отец прокашлялся:

– Твоя мать хочет поговорить о задержке с осмотром предстательной железы, а я не хочу.

Несмотря на свое состояние, я улыбнулась и покачала головой:

– Но ты все-таки сходишь провериться?

– Да, – фыркнул отец, поднимая руки.

– Я люблю тебя, папа.

– Я тоже люблю тебя, милая.

Мы играем с Джошем на заднем дворе. Он бы, конечно, предпочел бросать мяч Крису или Трэвису, но Крис сейчас в Майами, а у Трэвиса острый фарингит. Джошу остается лишь проводить время со мной и сестрой, а когда Джордан отказалась играть, сын пришел ко мне. Не в самый подходящий момент, ведь я как раз готовлю ужин, но он с такой надеждой смотрит на меня, что я не могу сказать «нет». Приглушаю огонь на плите, решив, что можно потушить говядину подольше. Выключив духовку, которую грела для рогаликов, излюбленного лакомства Джордан, я следую за сыном на улицу.

Надеваю перчатку, Джош раскручивается и кидает мяч.

– Отлично получилось, мама, – говорит он, когда я ловлю мяч.

Получив его обратно, сын улыбается. Мы играем почти полчаса, но затем я наклоняюсь, чтобы поднять пропущенный мяч, и у меня в спине что-то хрустит. Я с трудом выпрямляюсь.

– Мама, что случилось? – спрашивает Джош, подбегая ко мне.

– Ничего, – заверяю я сына. Затем, стараясь не морщиться, добавляю: – Со мной все в порядке.

Однако я далеко не в порядке. Всю спину вдоль позвоночника простреливает, боль усиливается с каждым движением.

– Пойдем внутрь, – говорю я. – Пора ужинать.

– Хорошо, – отвечает Джош.

Я выпиваю две таблетки «Мотрина» и подхожу к плите помешать мясо. Потом, нагрев духовку, прошу Джоша открыть ее. Сама я даже не могу нагнуться.

– Спасибо, – говорю я. – А теперь отойди немного.

Я ставлю внутрь противень с рогаликами и бедром закрываю дверцу. Через двенадцать минут звенит таймер, и я каким-то чудом сама достаю выпечку, даже ничего не уронив.

Мне больно сидеть. Больно лежать. Лишь в движении я не так сильно мучаюсь. Стоит мне остановиться, и уже сложнее шагнуть вновь.

Следующим утром боль усиливается, а три таблетки «Мотрина», которые я запила кофе, никак не помогают. Звонит Джулия: не хотим ли мы с детьми встретиться с ней и ее дочерьми чуть позже в парке?

– Не знаю, – отвечаю я. – У меня что-то стряслось со спиной. Мне срочно нужен массаж, а мой массажист в отпуске.

Я хожу на сеансы к Уолту уже несколько лет, ему шестьдесят пять, он морской пехотинец на пенсии и всегда делает массаж очень аккуратно. Я всецело ему доверяю.

– Тебе следует сходить к моему массажисту. Если позвонишь ему и скажешь, что ты от меня, он сразу же тебя примет.

– А он хороший специалист?

– Самый лучший. Я даю хорошие чаевые.

Джулия диктует мне номер телефона, и я записываю его на клочке бумаги. Затем сразу же звоню массажисту. Наверняка у Джулии там связи, ведь парень говорит, что переставит что-то в своем графике и примет меня в час дня. Звоню няне, чтобы она посидела с детьми, пока меня нет.

Боль в спине стала ноющей и пульсирующей. Я приезжаю на массаж раньше времени, в надежде на спасение. Место на первый взгляд довольно милое, приемная светлая, однако без всяких изысков. Я жду, пролистывая журнал.

Наконец из-за угла выглядывает массажист и зовет меня по имени. Я с радостью отмечаю, что он высокий и атлетически сложенный парень, на вид ему лет двадцать пять. Его рукопожатие довольно крепкое, но не чересчур, и как только я оказываюсь на столе, то понимаю, что он не будет слишком груб. Массажист спрашивает про мою проблему и сосредоточивается на пояснице, где боль сильнее всего. Я постепенно расслабляюсь, наверное, я даже могу так уснуть.

Через некоторое время парень предлагает мне лечь на спину, я аккуратно переворачиваюсь, чтобы не уронить полотенца, прикрывающие интимные участки. Он массирует мне ступни и продвигается выше. Я почти засыпаю, но вдруг его пальцы касаются внутренней стороны моего бедра. Это кажется мне странным, ведь Уолт такого никогда не делает.

Рука массажиста движется дальше.

До самого верха.

Его ладонь скользит меж моих ног, накрывая самые сокровенные места. Я спрыгиваю со стола как ошпаренная, спину пронзает острая боль, поскольку я стараюсь держаться прямо, чтобы не уронить полотенца.

Уолт бы себе такого никогда не позволил!

– Что вы, черт побери, делаете? – вскрикиваю я.

– Извините. – Парень поднимает руки и отступает на пару шагов. – Джулия про вас говорила. Я думал, вы знаете.

Что именно? Что здесь тебя доводят до счастливого финала? Нет, этого я не знала.

– Послушайте, – говорит парень. – Мне действительно очень жаль. Но я сам плачу за магистратуру, и эта работа мне правда нужна. Я бы ни за что не притронулся к вам, если бы знал, что вы этого не хотите.

Я немного успокаиваюсь, видя на его лице панику. Объяснения массажиста кажутся мне весьма правдоподобными, и я готова списать все на недоразумение. Довольно крупное, надо сказать.

– Все в порядке. Я никому не скажу.

Он облегченно вздыхает, его плечи расслабляются.

– Я с радостью еще поработаю над вашей спиной. Вам, кажется, очень больно.

Говорит он вроде бы искренне, однако я отказываюсь.

– Нет, спасибо. Я лучше оденусь. Если что, я здесь никогда не была.

– Хорошо, – с пониманием отвечает парень и выходит.

Позже мы идем в парк и там встречаем Джулию с дочерьми. Она подмечает мой медленный шаг и шаркающую походку. В руках соседка держит пластиковый стаканчик со светлой жидкостью. Наверняка это белое вино.

– Клер, ты разве не позвонила моему массажисту? – с лукавой улыбкой говорит она. – Я же сказала, что он обязательно запишет тебя на сеанс.

– Я позвонила хиропрактику. Думаю, одним массажем дело не обойдется.

И уж определенно оргазм здесь не поможет.

И я не вру. Как только я добралась домой, то позвонила хиропрактику, и мне назначили прием на следующее утро.

– У тебя, кажется, очень сильные боли, – говорит Джулия.

– Все будет в порядке.

Дети разбегаются по сторонам, Джош мчится к игровому городку, а три девочки – на качели.

Джулия придвигается ближе.

– Клер, не забудь как-нибудь позвонить ему, – шепчет она. От нее так сильно несет шардоне, что можно захмелеть, просто стоя рядом. – Уверена, тебе понравится быть его клиенткой, особенно теперь, когда Крис постоянно в отъезде.