Карен Робардс - Желание под солнцем

Где еще он может быть так поздно ночью, когда все нормальные люди в своих постелях?

Когда она в первый раз пришла к нему, он только что вернулся после купания.

Вероятность мала, но она есть.

Прибежав к озеру, Лайла окинула взглядом безмолвную черную поверхность воды, где они с Бетси девочками проводили так много времени.

– Джосс? – тихим отчаянным голосом позвала она его. – Джосс?

Ответа не последовало. Она подошла к краю озера, стараясь не потерять равновесие на скользком мху, которым порос берег. «Думай, – приказала она себе, – думай. Какой маршрут он выберет?» Если она это вычислит, то, возможно, ей удастся перехватить его прежде, чем он уйдет слишком далеко…

Он плавал на спине в воде, наблюдая за ней. Лайла увидела его, когда уже начала отворачиваться от озера.

– Джослин Сан-Пьетро! Почему ты мне не ответил? – Облегчение омыло ее приливной волной, упрямо разжигая раздражение. Подбоченившись, она стояла, гневно зыркая на него. Он был почти у ее ног, повернул параллельно берегу и поплыл по мелководью. Лишь его темная голова, облепленная мокрыми волосами, виднелась над поверхностью воды. Остальное было расплывчатым бледным пятном.

– Может, я не хочу с тобой разговаривать. – Его голос был холодным, оскорбительным. – Может, я уже сыт по горло тобой и всей этой проклятой ситуацией.

Лайла вздохнула:

– Ты злишься, что Кевин поцеловал меня. Если ты выйдешь оттуда, я объясню.

– Я не хочу твоих объяснений. Ими я тоже сыт по горло.

– Джосс, ты ведешь себя неразумно.

– И мне уже осточертело слышать от тебя, что я веду себя неразумно! – внезапно вспылил он.

Ее голос сделался мягким, умасливающим.

– Я не выйду замуж за Кевина.

– Что?

– Ты слышал. Я не выйду замуж за Кевина.

– О! А ты всегда целуешь мужчин, за которых не собираешься замуж? Впрочем, если подумать, то, по-видимому, да.

– Разве ты не хочешь знать, за кого я выйду замуж? – Она оставила без внимания его явные попытки затеять ссору. То, что она должна сказать ему, слишком важно, слишком чудесно, чтобы его дурное настроение помешало ей.

– Не особенно.

Черт бы его побрал, неужели ему обязательно упрямиться в такой момент?

– Я выйду замуж за тебя, несносный ты человек! – Она гневно сверкнула на него глазами. Он сердито сдвинул брови:

– Предполагается, что я должен сказать, что польщен? Намеренный сарказм заставил ее стиснуть кулаки. Во что бы то ни стало она должна сдержаться и не поругаться с этим упрямым болваном, когда принимает его предложение! Сделав глубокий вдох, она усилием воли сохранила ровный тон.

– Выйди, пожалуйста, из воды, чтобы мы могли поговорить.

– Не выйду.

– Тогда я войду!

– Как хочешь.

Скрипнув зубами от его напускного безразличия, Лайла стала быстро раздеваться. Джосс молча наблюдал за ней. Затем, когда она развязала тесемки нижней юбки, он встал на ноги. Вода заструилась с него, стекая в озеро, которое теперь едва доставало ему до бедер.

– Ты самый невозможный, самый несносный упрямец из всех, кого я когда-либо имела несчастье встретить! – выпалила она.

– И все же ты собираешься за меня замуж? – Он насмехался над ней, но все еще был зол. Голос его напоминал рычание, когда он, голый, вышел из озера и прошел мимо нее, чтобы поднять свои брюки.

– В данный момент я в этом не уверена! – огрызнулась она, кипя от злости. Затем, тяжело и многострадально вздохнув, смягчилась и направилась к нему. – Да, собираюсь!

Он смотрел на нее, забыв про брюки. Что-то в его лице заставило ее остановиться в нерешительности.

– Ты уже сказала своему любовнику, что свадьбы не будет?

– Если ты имеешь в виду Кевина, то он мне не любовник, и ты это знаешь!

– Так сказала?

Она взглянула на него и покачала головой:

– Еще нет.

– Так я и думал.

– Какая разница, когда я скажу Кевину? Неужели тебе безразлично, что я сказала, что выйду за тебя замуж? – чуть ли не взвыла она.

– О, мне небезразлично. Я просто тебе не верю.

– Ты мне не веришь! Ты мне не веришь!

– Именно так.

– Я люблю тебя, идиот ты несчастный, и собираюсь за тебя замуж! Ты меня понимаешь?

Дойдя до него, она ткнула его для выразительности пальцем в грудь.

– Ой!

– И еще одно. При всем том, что я много раз говорила тебе эти слова, ты никогда, ни разу не сказал, что любишь меня!

– Никогда? – Его голос внезапно сделался смиренным.

– Никогда!

– Ни разу?

– Ни разу!

– И ты хочешь, чтобы я сказал?

– Да, хочу! – прошипела она. – Да.

– Что «да»?

– Ты знаешь.

Она скрипнула зубами.

– Джослин Сан-Пьетро, если ты немедленно, сию же минуту, не скажешь, что любишь меня, я пойду прямиком домой и выйду за Кевина! Ты меня слышишь?

Тогда он улыбнулся медленной и неотразимой улыбкой, которую Лайла так любила. Он схватил ее за руки и притянул ближе, так близко, что только их сцепленные руки были между ними.

– Ты бы и вправду вышла за этого, как там его? – В голосе не осталось и следа гнева. Теперь его тон был почти поддразнивающим.

– Да! – Затем, секунду спустя: – Нет. – После недолгой паузы она сказала: – Я жду.

Он взглянул на нее, и его широкая улыбка сделалась кривой.

– Мне нелегко произнести эти слова.

– О?! – Этот единственный слог определенно не был подбадривающим.

– Я еще никогда их не говорил.

– Никогда? – Это завладело ее вниманием, смягчило ее. Она подняла глаза на этого большого красивого мужчину, чьей женой пообещала стать, и почувствовала, как сердце сбилось с ритма. – Это правда?

– А ты недоверчивая штучка, да? – Улыбка все еще таилась в уголках его рта, но голос стал серьезным. – Правда, клянусь.

Долгое мгновение она просто смотрела на него, но когда стало казаться, что он так и будет стоять молча всю ночь, напомнила:

– Я все еще жду.

Его губы дернулись. Он открыл рот, потом снова закрыл.

– Ладно, – внезапно уступила она. – Я тебе помогу. Она высвободила руки из его рук, привстала на цыпочки и обняла его за шею. Он был все еще мокрый, но, прижавшись к нему, она этого даже не заметила.

– Я… – начала она, притягивая голову Джосса вниз, чтобы прижаться к его губам своими. – Люблю… – Она углубила поцелуй, дразняще лаская его губы языком, медленно продвигаясь внутрь, чтобы коснуться твердой гладкой линии зубов. – Тебя. – Она оторвала свои губы. Когда он потянулся за ними своими, крепче сжав руками ее талию, она покачала головой. – Скажи это!

– Помоги мне еще чуть-чуть, – попросил он хриплым голосом, несмотря на проскальзывающие в нем нотки веселья.

Лайла посмотрела на него, на черные, как ночь, волосы, мокрые под ее пальцами, на твердый красивый рот, на зеленые глаза, которые в темноте мерцали, скользя по ее лицу, и почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

– Хорошо, – прошептала она и снова приблизила свои губы к его губам.

Когда она поцеловала его на этот раз, действенно используя все те восхитительные приемы, которым он научил ее, его ладони скользнули вниз, к ее бедрам, обнаженным ниже края сорочки. Он прошелся снова вверх, через ягодицы, чтобы погладить шелковистую, обнаженную кожу талии, пробравшись рукой под единственный предмет одежды, который еще оставался на ней. Но когда руки сжались и он готов был отклонить ее назад, забирая у нее инициативу, она уперлась ему в плечи и оторвалась от его рта.

– О нет. Не раньше чем я услышу то, что хочу. Скажи это, Джосс. Такой большой сильный мужчина, как ты, не может бояться трех крохотных словечек.

Хоть глаза его и полыхали огнем, рот изогнулся в дразнящей усмешке.

– Собираешься меня мучить? Ну что ж, давай. Думаю, мне нравится эта идея.

– М-м… – Она осыпала мелкими поцелуями колючую линию подбородка, спустилась вниз по горлу, прошлась вдоль линии плеч. Его кожа была теплой, влажной и чуть солоноватой, и ей ужасно нравился ее вкус. Ее губы ощущали пульсацию крови под кожей.

В своем внезапном восхищении вкусом и ощущением его плоти она совсем позабыла, что ее целью было выманить у него признание в любви. Она наклонила голову, следуя по линии ключицы вниз, губами касаясь упругих завитков волос, твердых выпуклых мускулов и гладких плоскостей его груди. В своем неспешном исследовании она встретилась с мужским соском, выглядывающим из курчавой черной поросли. Заинтригованная Лайла коснулась его языком, лизнула. К ее удовольствию и изумлению, он затвердел, точно как и ее. Он резко втянул воздух, когда она взяла его губами, мягко покусывая. Руки, лежащие на ее талии, сжались. Ее губы совершили путешествие через грудь к другому соску, проделав с ним то же самое.

– Лайла… – Это был скорее стон, чем что-либо еще. Она взглянула ему в лицо, увидела полыхающее в его зеленых глазах пламя. С некоторой долей удивления она осознала, что его тело затвердело от напряжения. Мысль, что она способна оказывать такое воздействие на своего многоопытного наставника в любви, заставила ее улыбнуться.

– Еще не готов сдаться? – промурлыкала она, как кошка, наевшаяся сметаны, и стала легонько покусывать шею, между тем как пальцы гладили соски, которые она только что целовала. Прижимаясь к нему всем телом, ощущая его жар и силу, она чувствовала, как трепет восторга и возбуждения проносится по ней. Его грудь была твердой на ее почти обнаженной груди, и она ощутила, как соски напряглись в ответ. На своих обнаженных бедрах она чувствовала дразнящее трение грубых хлопковых брюк. Немного выше прижималась к животу стальная сила его мужественности, горячая и пульсирующая.

В ответ на ее поддразнивающий вопрос он выдавил короткий смешок, хоть и заметно дрожащий:

– Никогда.

– Предупреждаю, я не беру пленных, – пробормотала она и продолжила показывать, что имела в виду.

Ладонь скользнула вниз по груди, поглаживая горячую плоть, а губы двинулись следом, покрывая мелкими жгучими поцелуями твердый плоский живот. Когда поцелуи спустились к низко сидящему поясу брюк, он втянул воздух, а пальцы вцепились ей в волосы и прижали ее лицо еще ближе. Она нашла пупок, исследовала его языком. Он оттянул ее голову назад, глаза его пылали, и она внезапно осознала, что может доставить ему такое же удовольствие, какое он доставил ей.

Мысль была скандальной, волнующей, распутной.

Она опустилась на колени, не обращая внимания на то, что земля влажная, и потянула брюки вниз. Они соскользнули по бедрам и икрам и свалились к ногам.

Он был обнажен, уязвим… и в ее полной власти.

Действуя инстинктивно, ее руки обхватили твердую округлость ягодиц, а рот мягко поцеловал ту его часть, которая сделала ее женщиной.

– Матерь Божья! – выдохнул он так, будто вот-вот умрет. Она вопросительно взглянула на него и обнаружила, что в его глазах, устремленных на нее, тлеет зеленый огонь.

Потом он опрокинул ее на мягкий ковер из мха, нетерпеливо срывая с нее сорочку и коленом раздвигая бедра одним резким яростным движением.

Она сцепила руки у него на спине и приподняла бедра ему навстречу, когда он буквально ворвался в нее, дико, неистово.

Наконец, когда он подвел ее, дрожащую, к краю и унес к звездам, она получила, что хотела. Конвульсивно вздрагивая внутри ее, он простонал ей на ухо:

– Я люблю тебя, люблю тебя, люблю.

Снова и снова, как заклинание.

Много позже он помог ей одеться, лениво улыбаясь, когда она поддразнивала его насчет слов, которых все еще не могла добиться от него за пределами страсти. Затем он натянул на себя брюки и твердой рукой обнял ее за талию, когда они направились назад по тропинке, ведущей к поселку рабов. Она прислонилась к нему, наслаждаясь приливом чистейшего счастья, не похожего ни на что известное ей.

Теперь она была уверена: любовь к Джоссу, несомненно, самое чудесное, что когда-либо случалось с ней. Какие бы ни предстояли трудности, чего бы это ей ни стоило, она хочет провести свою жизнь с ним, любя его. Как жена, как мать его детей. При мысли о детях мечтательная улыбка заиграла у нее на губах. Она бы хотела маленького мальчика, похожего на Джосса. Ну или девочку. Или обоих. Целый выводок! От этой головокружительной мысли она счастливо засмеялась.

– Ну что смешного?

Она поцеловала голое плечо, к которому прислонялась.

– Я думала о детях. О целом выводке детей.

– Наших детей? Она кивнула.

– Из этого я заключаю, что ты не шутила.

– О чем?

– О том, что выйдешь за меня.

Она остановилась и посмотрела на него, внезапно став серьезной.

– Нет, я не шутила.

Он повернулся к ней лицом, и ладони скользнули по ее плечам, когда он заглянул ей в глаза. Большой оранжевый шар луны, уже побледневший и висящий низко на небе с приближением утра, лишь чуть-чуть виднелся над его левым плечом. Все вокруг них, весь мир все еще был расплывчатым и темным, оживляемым лишь маленькими ночными существами и шорохом тростника.