— Не отходили?! Милорд Фоко, я с большим удовольствием не обращала на вас внимания до тех пор, пока вы сами не подъехали ко мне. Благодарю за предупреждение. Отныне я буду делать вид, что вас не существует.

Своей мрачной усмешкой он опять вывел ее из себя.

— Можешь не обращать на меня внимания, но я буду следить за каждым твоим шагом.

— Зачем это? — ей с трудом удавалось сохранять спокойствие. — Думаешь, на нас нападут?

— Великолепно держишься, но тебе меня не обмануть, — он подъехал к ней вплотную. Его нога терлась о подол ее платья; даже сквозь плотную ткань Лионесс ощущала тепло его тела. — Ты что-то замышляешь, и, если понадобится, я прикую тебя к себе цепью до тех пор, пока не достигнем ворот Рионна.

Дернув поводья, он поскакал было вперед, но потом остановился и обернулся.

— Больше предупреждать не стану. Ничего не делай, не подумав хорошенько.

Как только Лионесс решила, что он уже ускакал достаточно далеко, она разразилась потоком проклятий.

Ответом ей стал глумливый хохот Фоко.


Лионесс придвинулась поближе к огню. Ночной воздух становился все холоднее, и она затосковала по теплому, уютному Таньеру. Пойманный мужчинами заяц несколько утолил ее голод, но повар, кажется, не имел ни малейшего представления о существовании трав и специй. А шерстяное одеяло, которое граф набросил ей на плечи, хоть и укрывало от ветра, но не шло ни в какое сравнение с меховыми покрывалами, согревавшими ее по ночам в замке.

Девушка уткнулась лицом в складки одеяла и улыбнулась самой себе. По правде говоря, она оказалась довольно избалованной. И если быть честной, она не имела ничего против. Нет, Лионесс вовсе не хотела, чтобы ее носили на руках, но ей нравилось жить в собственном доме.

Вне удобных стен Таньера она чувствовала себя не в своей тарелке. Очаги и жаровни замка не пускали туда стужу и сырость. Даже из подпорченного мяса ее повара могли приготовить блюдо, достойное праздничного пира. В окрестных лесах водилось много дичи, а в ручьях — рыбы, так что ее кладовые никогда не испытывали недостатка в припасах. Ухоженные поля и фруктовые сады снабжали ее овощами, зерном и фруктами [25].

Ей никогда не случалось оставаться без насущных земных благ: еды, одежды и крова. Она всегда получала то, что хотела — до недавнего времени. Лионесс поискала глазами сидевшего на противоположной стороне поляны графа. И не удивилась, обнаружив, что он пристально смотрит на нее.

Фоко отчасти прав. Она кое-то замышляет. Лионесс думала о завтрашнем дне и о благе Таньера. Если этот человек считает, что сможет ее остановить, то его ждет сюрприз.

Никто — ни Ховард, ни Хелен, ни ее отец и уж точно не Фоко — не может помешать ей действовать во благо Таньера. И она ни за что не приедет в Рионн с таким сопровождением. Конечно, она вернется в отчий замок — ведь ей нужна поддержка отца и его одобрение. Но не под конвоем Фоко. Стоит Лионесс так поступить и мужа ей уже не найти. Если ее имя хоть однажды будет упомянуто вкупе в Фоко, о всяких там планах на будущее можно забыть.

Рис тоже заметил, что Лионесс наблюдает за ним. Его разбирал смех. Дерзкая девчонка обдумывает очередную каверзу. Ее нахмуренные брови и сосредоточенный, отсутствующий взгляд со всей очевидностью свидетельствовали об этом. Даже идиот догадался бы, что это все неспроста.

В лесах свирепствовали воры и убийцы, не говоря уже об отряде, атаковавшем Таньер. Как в таких условиях можно хоть на миг решиться на побег?

Но она могла. Это же Лионесс.

Конечно, безопасней было бы приковать ее к себе, как он и грозился. Тогда за ней было бы проще следить. Но даже сама мысль о том, как ее тело прижимается к нему во время поездки верхом или ночью на соломенном тюфяке, оказалась невыносима. Может быть, кое-кто и называет его бесчеловечным, но когда дело доходит до страсти, он более чем человек.

Рис тихонько выругался, заметив, что Лионесс направилась к ручью, протекавшему неподалеку от полянки. Кажется, этой женщине жить надоело! Фоко схватил факел и пошел за ней.

Заметив, что в свете пламени костра больше не заметно ее очертаний, он заторопился. Не хватало еще, чтобы она потерялась под покровом сумрачного леса. В спешке Рис споткнулся об корень дерева.

— Лионесс, ты где, черт побери?

Она показалась из-за дерева.

— Да тут я, Фоко.

Ему хотелось поцелуем стереть с ее лица самодовольную улыбку. Но вместо этого он прислонился к дереву и посмотрел на Лионесс сверху вниз.

— Куда собралась?

Она повернула голову и взглянула на него широко раскрытыми невинными глазами.

— Сюда.

Рис осмотрелся.

— Тут ничего нет. Чего ты тут ищешь?

— Ответ на вопрос.

Граф в недоумении нахмурился.

— Ну и как, нашла?

Лионесс засмеялась.

— О, да, нашла-таки.

Глубоко вдохнув пару раз, Рис понял, что она его испытывала.

— Я предупреждал тебя, что я сделаю, если ты будешь вести себя неосмотрительно.

— Милорд, я пришла сюда прогуляться. Я не твоя пленница. Ты мне не отец и не охранник.

Она повернулась, намереваясь уйти, и добавила:

— Не пытайтесь командовать или угрожать мне. У тебя ничего не выйдет.

Рис схватил рукой одеяло, закутывавшее ее плечи, и притянул девушку к себе.

— Довольно, — даже самого графа покоробил его ворчливый тон. — Я не в игры с тобой играю, Лионесс. Я буду отдавать тебе любые приказы, кои сочту целесообразными, а ты станешь им повиноваться.

Засунув факел в дупло на стволе дерева, Рис провел ладонью по лицу, стараясь набраться терпения и заставить ее вести себя благоразумно.

Лионесс толкнула его в грудь.

— Отпусти меня.

Девушка вырвалась. Где уж тут набраться терпения?!

Прежде чем она успела сделать еще хоть шаг, Рис поймал ее за руки, развернул и прижал к стволу дерева. Неровный свет факела озарял ее лицо. Глаза Лионесс сверкали, щеки пылали. Едва она раскрыла рот, Рис тут же приказал:

— Не ори.

Девушка сощурилась. Рис приподнял брови.

— Даже не думай.

Предугадав ее реакцию, он поцелуем заглушил вскрик. Рис никогда бы не поверил, что кто-то, а тем более женщина, способен на каждом шагу выводить его из себя. Но ей это удавалось. Зная Лионесс, вполне можно было предположить, что делала она это лишь за тем, чтобы испытать самообладание графа.

Ну что ж, она снова преуспела. Как только этой проказнице удается запросто провоцировать его? Да уж, на вид она очень даже ничего, но на свете немало хорошеньких женщин. Даже Элис, при разнице в возрасте лет в пять, выглядела весьма недурно. К тому же Лионесс была своевольной, а это не очень желательная черта в характере женщины. Она выбалтывала все, что у нее на уме — подобная привычка может запросто довести до беды. Но уж лучше пусть возражает, чем лжет, превращаясь в женщину, которая одной рукой ласкает мужа, а другой вырывает из груди его сердце.

И хотя Лионесс наверняка принесет своему супругу немалое приданое, Рис пожалел человека, который решится взять ее в жены. Представив, каково проводить с ней в постели каждую ночь, он перестал думать головой — все его мысли сосредоточились кое-где между ног. «Это должно быть станет чистейшей усладой», — подумал Рис, не обращая внимания на то, что Лионесс колотила его по ребрам. А дни превратятся в настоящий ад. С одной лишь разницей — ее муж станет ее опекуном. Стала бы тогда эта чертовка слушаться его? Вряд ли.

Выпростав руку из одеяла, Рис обнял Лионесс и крепко прижал ее к себе. Когда она буквально повисла на нем, он понял, что с помощью такой уловки девушка почему-то пытается вырваться на свободу. Рис еще крепче поцеловал ее. Только когда Лионесс столь же страстно обвила его в ответ, он решился немного разжать руки.

Оторвавшись от ее губ, Фоко прижался лбом к ее голове.

— А я, было, решил, что ты волнуешься за свою честь.

— Ну да, — потрясенно вымолвила в ответ девушка.

Рис проложил дорожку из поцелуев по ее щеке и вниз вдоль шеи. Всякий раз, когда его язык находил очередной кусочек неизведанного тела, его желание разгоралось все сильнее. Он задержался ненадолго около ее уха, прошептав:

— Лионесс, тебе не нужно больше об этом волноваться.

Ее одеяло с тихим шорохом упало на землю. Лионесс запустила пальцы в его шевелюру.

— Почему не нужно, Фоко?

— Рис, меня зовут Рис.

— Рис…, — прошептала она его имя, словно пылко лаская его своим голосом. — Почему мне больше не нужно волноваться?

Фоко замешкался. Если он ответит, то рискует посвятить остаток жизни решению одной трудной задачи. А он еще не вполне уверен, что хочет ее решать. Вместо этого он в очередной раз поцеловал ее.

В этот миг Лионесс беспокоило только одно, и это была вовсе не ее репутация. Должно быть ее околдовали, либо она совсем рассудок потеряла, но ее ни капельки не волновало, что о ней скажут или подумают. Козни дьявола или безумие — как еще можно объяснить ее реакцию на прикосновения Фоко, вернее, Риса. Она волновалась в счастливом предвкушении чего-то неведомого.

От этого дикого волнения кружилась голова, и Лионесс ухватилась за стоящего рядом мужчину, словно утопающий за соломинку. Но разве мог он уберечь ее от собственных разбушевавшихся чувств. Он мог лишь еще больше смутить ее душу.

Однако когда дыхание их смешалось, а губы соприкоснулись, она забыла обо всем. Их языки ласкали друг друга, а сердца бились в унисон, но Лионесс жаждала большего.

Когда Фоко прервал поцелуй и отступил, Лионесс охватило острое чувство утраты, словно повяло холодом, и девушка тут же вернулась с небес на землю. Щеки заполыхали огнем стыда.

Фоко протянул было к ней руку, но потом внезапно отступил.

— Мы слишком долго отсутствуем. Тебе следует вернуться к месту ночлега.

Он прав. Ей не придется больше волноваться за свое доброе имя. Все, собравшиеся у костра, видели, как она ускользнула, а он пошел за ней.

Ей надо бежать прочь от него, причем со всех ног. Находиться рядом с ним для нее слишком опасно. Лионесс была напугана тем, с такой легкостью она позабыла все моральные принципы, которым ее учили с детства. Став шлюхой Фоко, она не найдет себе мужа.

Лионесс подхватила с земли одеяло, накинула его себе на плечи и направилась к лагерю, изо всех сил стараясь не сорваться на бег.

Рис смотрел ей вслед. Похоже, ему предстоит еще одна трудная ночка. Но на сей раз ему предстоит защищать вовсе не Таньер, а тщательно возведенные и укрепленные бастионы вокруг собственного сердца.

Он страстно хотел эту женщину. Что-то непонятное, возникшее между ними, взывало и притягивало их друг к другу. И каждый поцелуй, каждое прикосновение пробивало в его бастионах очередную брешь.

Их страсть могла бы стать безграничной. Но однажды он уже позволил ослепить себя страсти и вожделению. Он ошибся, приняв распущенность той женщины за искреннюю любовь к нему, и добровольно отдал ей все. Не только свою страсть, но и свое имущество, свою верность, свое будущее и свое сердце.

Однажды он уже сглупил. Этого больше не повторится, и не важно, насколько сильно он вожделеет к Лионесс. Он не позволит еще одной женщине разрушить его жизнь.

Господи Боже, что же он творит?! Ему нужно делом заниматься, а он тут стоит и заигрывает с дочерью Рионна. Должно быть совсем разум потерял. Если Болдуин, граф Рионнский, прознает об этом, Рису уже не придется волноваться о том, как бы Лионесс не разбила ему сердце — Болдуин с большим удовольствием его живьем на куски порежет.


Лионесс по-пластунски заползла под полог походного шатра [26]. Оглянувшись через плечо, она облегченно вздохнула. Ей удалось одеться и собрать кое-что в дорогу, не разбудив Хелен. Старушка немного повозилась во сне, но храпеть не перестала.

Лионесс выглянула наружу, заметив чуть поодаль почти догоревшие костры. Неизвестно, кого еще назначили поддерживать огонь, но этот подвыпивший парень, похоже, давно заснул.

Она все продумала, и неудаче в ее планах места не было. Ей нужно потихоньку ускользнуть из лагеря и добраться до небольшой фермы, мимо которой они недавно проезжали. Ни один крестьянин не откажется от золотой монеты, а Лионесс зашила достаточно денег в подгиб мужской рубахи, надетой под шерстяную куртку, украденную у какого-то оруженосца. Она щедро заплатит крестьянам за любую лошадь. Если мчаться во весь опор, то она доберется до Рионна на день раньше Фоко.