Фоко всего-навсего кивнул.

— Очень просто, милорд. Как только я выйду замуж, ты больше не сможешь изводить и терзать меня.

У графа дернулась щека. Потом еще раз. И тут он разразился таким хохотом, что Лионесс, без преувеличения, испугалась. От тревожного предчувствия сжалось сердце и свело желудок.

Фоко перестал хохотать так же внезапно, как и начал. Не успела Лионесс понять, что он намеревается делать, как граф потащил ее подальше от посторонних глаз. Когда девушка пыталась остановиться, Фоко просто-напросто сильнее тянул ее за руку, принуждая идти вперед.

Лионесс не знала, что ей делать, закричать или разрыдаться. Граф затащил ее в маленький альков [31]и рывком опустил занавесь.

Прижав девушку к стене, он грозно навис над ней.

— Неужели ты думаешь, что этого твоего супруга будут заботить мои поступки?

Вопрос прозвучал таинственно и весьма насмешливо. Лионесс проглотила застрявший в горле комок. Фоко и вправду не смог бы закатить скандал в присутствии стольких гостей, но ее положение не лучше. О том, чтобы закричать и думать нечего. Лионесс поняла: если она откроет рот, то завопит, либо, что еще хуже, Рис поцелуем вынудит ее замолчать. От одной лишь мысли об этом у нее перехватило дыхание. Сердце девушки замерло от сознания того, что она хотела этого поцелуя. Поскорее бы закончился этот вечер! Быстрее бы ее с кем-нибудь обручили. Тогда Лионесс могла бы забыть о Фоко и о том, что он с ней сделал. Опасаясь выдать свои грешные мысли, девушка молчала и пристально смотрела на Риса.

— Замечательно, миледи! — одним пальцем он ласково погладил ее щеку, другим осторожно провел вдоль нижней губы.

Не в силах справиться с охватившим ее трепетом, Лионесс закрыла глаза. Может, если она не будет смотреть на Фоко, то ей удастся взять себя в руки и не упасть в его объятия, подобно распутной девке.

Рис тихо засмеялся, и Лионесс ощутила на своих губах его теплое дыхание. Она выругалась про себя: сердце билось все чаще и чаще. Теперь язык Фоко вытворял на ее губах то же, что и палец на щеке. Лионесс не могла сопротивляться этому человеку, он действовал на нее, будто крепкое вино. Но она же решительная и умная. Тогда почему бы ей не вести себя с Фоко решительно и разумно?

Те чувства, то желание, что он в ней пробудил, были неправедными. Да и сам он ничуть не заботился о спасении души. А ведь совсем скоро она станет женой другого мужчины — значит, что ей нужно научиться сражаться с этим безумием, которое охватывает ее всякий раз, когда Фоко дотрагивается до нее.

Но бороться с этим чувством — все равно что перестать дышать.

Лионесс прислонилась к Рису, застонав от отвращения к себе.

— Фоко, как же я объясню это моему мужу?

Он прекратил свою одуряющую атаку.

— Объяснишь что?

— Вот это. Тебя, — не осмеливаясь взглянуть Фоко в глаза, девушка уткнулась лбом в его грудь. — То, что ты каким-то образом заколдовал меня.

— А ты, оказывается, куда глупее, чем я думал, — пророкотал граф.

Лионесс попыталась было вырваться. Но когда она толкнула Фоко в грудь, больше походившую на непробиваемую стену, девушка убедилась, что ее старания тщетны. Признавая поражение, она спросила:

— В каком смысле?

— Ибо ты не заколдована, Лионесс. Я не накладывал на тебя никаких чар. Если, конечно, ты не называешь чарами простое желание.

— Желание это или нет, оно греховно, — Лионесс снова попыталась вырваться, и на сей раз Рис отпустил ее. — Нехорошо вожделеть иного мужчину, кроме мужа. Гореть мне в аду за чувства, что ты во мне пробудил.

— О каких чувствах ты говоришь, Лионесс?

Щеки девушки зарделись от стыда. Лионесс не ответила на вопрос Фоко, едва сдерживая желание закрыть ладонями пылающее лицо. Не скажешь же графу, что она вспыхивает от обычного поцелуя. Равно как не расскажешь о бессонных ночах, проведенных в грезах о том, каково это — лежать под ним, сгорая от вожделения. Вместо этого она продолжала настойчиво твердить:

— Я знаю, тебя это не беспокоит, но я буду осуждена на вечные муки.

Темная бровь мужчины удивленно взлетела.

— Разве я не обещал тебе ад? Так чего же тогда бояться?

Напоминание об его угрозе как нельзя лучше помогло развеять остатки тумана страсти. Лионесс выпрямила спину, задрала подбородок и смело встретила мрачный взгляд Фоко.

— Да, обещал. Скажи мне, Фоко, мое наказание уже началось?

Он пожал плечами.

— Если ты спрашиваешь, то думаю, что нет.

— Мне следует ожидать, что оно начнется в ближайшее время?

— Возможно.

Фоко — самый несносный человек на свете! Лионесс выдавила из себя улыбку, подавляя желание топнуть ногой и завизжать, словно обиженный ребенок.

— Ты оттягиваешь его лишь потому, что знаешь: ожидание выводит меня из себя.

— Выводит из себя? — он широко распахнул глаза в нарочитом удивлении. — А я-то был уверен, что тебе нравится морочить людям голову. Неужели ты одумалась?

Лионесс промолчала. Девушка слишком хорошо понимала: ответив Фоко, она наверняка угодит в расставленные им сети.

Его дыхание согревало щеку Лионесс.

— Или же тебе нравится лишь выигрывать? — мужские губы, такие манящие и горячие, дразнили, едва касаясь, ее губ. — А теперь, Лионесс, ты чувствуешь себя жалкой неудачницей? Потому что ты проиграла?

— Так же, как и ты, — девушка пожалела об этих словах, едва они сорвались с ее языка.

— Я еще никогда не проигрывал, — Фоко запустил пальцы в ее волосы. — И сейчас не собираюсь.

Он слегка наклонил голову Лионесс, приблизил к ней свои губы и прошептал:

— Не обращай внимания на мой поцелуй, Лионесс.

Теперь дыхание Риса согревало ей уста. Он накрыл ее рот своим, убеждая Лионесс впустить его внутрь. Какое кощунство, что эти мягкие и нежные губы умеют так властно распоряжаться!

Фоко притянул девушку поближе к себе, и их тела будто слились воедино. Нежные изгибы ее фигуры словно были созданы для того, чтобы прижиматься к его мускулистому телу.

Он ласкал ее язык своим. То дразня, то отступая, то снова возвращаясь и умоляя о чем-то большем. А Лионесс наивно думала, что уже познакомилась с искусством поцелуя. Как же она заблуждалась! Это был не просто поцелуй, не просто ласковое соприкосновение губ и не просто извечный поединок между мужчиной и женщиной.

Лионесс, хоть и с трудом, но сумела бы заставить свою плоть не отвечать на его ласки и уняла бы свое порывистое сердце, которое, в конце концов, вернулось бы к обычному ритму. Волнение внизу живота ослабло бы, головокружение прошло, а пожар в крови утихнет.

Но этот человек завладел ее разумом. И этим Лионесс не пренебречь. Даже став женой другого мужчины, она не сотрет Фоко из своей памяти. Этот человек навсегда завладел частицей ее души. И желание бороться с ним растаяло столь же быстро, как сладость в детской ладошке.

Господи прости, но она хотела его поцелуя. Лионесс еще плотнее прижалась к Фоко. Она крепко в него вцепилась.

Рис, как показалось девушке, чуть не зарычал от удовольствия. Теперь он крепче целовал Лионесс, еще больше воспламеняя ее кровь. Фоко ласкал губами уста Лионесс, маня за собой и обещая еще большее наслаждение.

Святые небеса, так вот какой ад он ей сулил! Жаждать его прикосновений, будучи замужем за другим, — вот во что превратится ее жизнь. Сущий ад.

Да, возможно, ее ждет жалкая участь. И почему ее сердце не страшится Фоко, вопреки увещеваниям разума?

Гомон и смех, доносившийся из битком набитого людьми зала, прорвался сквозь туман, окутавший сознание Лионесс. Фоко перестал целовать ее так же внезапно, как и начал. Прижавшись щекой к мужской груди, Лионесс ощутила легкую дрожь поглаживавшей ее волосы руки. В тот же миг девушка поняла, что граф дышит столь же шумно, как и она сама.

Фоко отстранился от нее, удерживая Лионесс на расстоянии вытянутой руки. Увидев его нахмуренный лоб, девушка решила, что, должно быть, ошиблась, решив, будто ему тоже понравился этот поцелуй.

— Лионесс, я… — он произнес это хрипло, с каким-то непонятным волнением.

Граф Болдуин громко позвал дочь, помешав Фоко договорить. Рис пробежался кончиком пальца вдоль нижней губы Лионесс, отодвинул занавесь и шагнул из алькова в толпу.

Чуть замешкавшись, девушка последовала за ним. Задаваясь вопросом: а не заметно ли по ней, чем она занималась, Лионесс облизнула еще горевшие от возбуждения губы. Потом она поняла, что всем на это наплевать. Вино уже давно лилось рекой. Жонглерам и плясунам уделялось куда больше внимания, чем ей. Вряд ли кто-либо из присутствующих заметил что-то неладное.

Лионесс подошла к отцу. Он легонько, словно подбадривая, обнял ее за плечи.

— Тебе будет приятно узнать, что ждать осталось совсем недолго.

Лионесс окинула взглядом зал. И не увидела никого, с кем ей хотелось бы провести остаток жизни. Ей вдруг расхотелось знакомиться со своим будущим мужем.

Словно прочитав ее мысли, отец подмигнул ей:

— Ну-ну, детка! Не бойся.

Сердце девушки мучительно трепыхнулось.

— Отец, я…

— Нет. Это решено. Брачные договоры подписаны и заверены королем и церковью.

Лицо отца выражало несгибаемое упорство, что в случае пререканий не сулило Лионесс ничего хорошего.

Девушка оглядела гостей и уперлась взглядом в Фоко. Она ахнула, когда граф направился к ним. Закрыв глаза, Лионесс беззвучно молилась, чтобы Фоко не усугублял ее страданий. Если он прикоснется к ней или, тем паче, поцелует, она опозорит себя перед будущим мужем и отцом.

Король Стефан приказал всем замолчать. Когда в огромном зале воцарилась тишина, отец вывел Лионесс в центр.

Фоко приближался, а она изо всех сил старалась потушить пожар в крови.

— Друзья мои, сегодня я приветствую вас в Рионне по особому поводу, — граф Болдуин поднял руку девушки. — Все вы знаете мою дочь Лионесс. — Он обернулся к королю. — Согласно указу короля Стефана, дабы сохранить Таньер в своем владении, Лионесс надлежит вступить в брак.

Теперь от Фоко ее отделяло всего несколько шагов. Его соблазнительная улыбка не предвещала ничего хорошего. Лионесс вздохнула поглубже, едва сдерживаясь, чтобы не завопить.

Отец отпустил ее руку и продолжил:

— С тех пор, как умер Гийом дю Пре, я искал человека, достойного стать не только мужем и защитником моей дочери, но и способного смело принять на себя непростые обязанности владельца Таньера.

Лионесс хотелось завизжать. Почему отец не может просто подвести черту? К тому времени, как он закончит разглагольствовать, Фоко доберется до них. Этот человек получит огромное удовольствие, разозлив ее будущего мужа, а еще большую радость ему доставит возможность опозорить Лионесс перед союзниками и друзьями отца.

Пока граф Болдуин распространялся насчет богатств, которые принесет Таньер будущему супругу Лионесс, виновница торжества не сводила глаз с Фоко. Очи графа сверкали, а губы сложились в раздражающую ее издевательскую усмешку. Опыт подсказывал девушке: Фоко замышляет что-то нехорошее.

— Лионесс!

Она повернулась к отцу и взяла его за вытянутую руку. Граф Болдуин вывел Лионесс вперед и поставил перед собой всего лишь в шаге от Фоко.

Фоко?!

«О, нет! Только не это! Он не станет. Он не может. Нет! Ее отец ни за что не стал бы так делать. Это же невообразимо».

Лионесс взглянула на Фоко. Его усмешка становилась все шире и шире. В конце концов, Лионесс поняла, что еще немного, и он рассмеется ей в лицо.

Осознание того, что вот-вот должно произойти, поразило Лионесс не меньше чем, если бы на нее повалился древний дуб.

В немом ужасе она смотрела, как отец вложил ее ладонь в руку Фоко и провозгласил:

— Граф Рис Фоко, сим вверяю твоим заботам мою дочь и крепость Таньер.

Глава 10

Не успела Лионесс переварить сюрприз, который только что преподнес ее отец, как Рис наклонился и облобызал ее полураскрытые губы. Видимо, решив убедиться, что их сделка полностью узаконена и скреплена печатью, он притянул девушку к себе и потребовал ответного действа.

Лионесс сначала оцепенела, а потом вернула Рису поцелуй. То был лишь кратчайший миг вожделения. Рис тут же понял, что в ней возобладал здравый смысл — Лионесс сжала губы и пихнула его в грудь.

Присутствовавшие в зале гости изумленно ахнули. Рис заметил, как пара женщин прикрыла ладонью горло, словно защищаясь от угрожавшей их жизни неведомой опасности. Еще несколько поднесли руку ко рту и качали головами. На их лицах появилась гримаса жалости и облегчения. Оба чувства относились к Лионесс. Ее жалели из-за ужасов, с которыми она наверняка столкнется, будучи супругой дьявола Фоко. Утешались дамы тем что их самих это теперь не коснется.