— Только мужчины и могут диктовать правила.

Лионесс вздохнула и посмотрела на Гийома как на сумасшедшего.

— Неужели? Слышала бы это королева Мод. Уверена, что императрице Матильде тоже было бы полезно об этом узнать.

Гийом шумно вздохнул с таким видом, словно ему приходилось разговаривать с умалишенными или глупцами. И хотя этот вздох предназначался Лионесс, Риса он задел куда сильнее.

Фоко допускал, что некоторые женщины явно нуждаются в супруге, который бы все решал за них. Да и сам он время от времени считал необходимым отдавать, а не обсуждать приказы. В последнее время это случалось все чаще, особенно, когда дело касалось Лионесс. Но Рис не понаслышке знал, на что способна оставшаяся без мужской поддержки женщина.

Пусть королева и не владела мечом, но она обладала талантом полководца. Разве не благодаря ее усилиям короля освободили из плена? Кто, как не императрица Матильда, за последние несколько лет совершенно измотала Стефана?

Когда Рис и его братья были детьми, а отец подолгу отсутствовал, мать сама заботилась о безопасности и процветании замка. Конечно, почти все приказы отдавал управляющий, но этот человек лишь повторял распоряжения леди Фоко.

Рис перенял у матери почти столько же, сколько и у отца.

Разве его самого захватила не женщина? Всякий, кто полагает, что с женщинами можно не считаться, поскольку они меньше и слабее, — просто дурак и сам напрашивается на неприятности.

Большинство представительниц слабого пола, если не считать Лионесс, вряд ли взяли бы в руки меч или кинжал и тем более не стали бы никого ими протыкать; они бы, скорее всего, приказали мужчине сделать это за них и насладились результатом.

Если человек не умеет обращаться с оружием, он добивается своего иными способами. Разве не все женщины коварны, как дикие лесные кошки? Пару раз он, глупец, поддался женским уловкам и дорого за это заплатил. Фоко больше не собирался позволять женщинам дурачить себя.

Однако, как мужчина, Рис ощущал настоятельную необходимость поддержать Гийома:

— Ну-ну, Лионесс, дю Пре прав. Тебе прекрасно известно, что женщины не способны мыслить разумно. — Он уставился на стену над головой Лионесс, чтобы не видеть ее лица, искаженного ужасом и недоверием: — Даже королева сначала советуется с супругом и лишь потом принимает решения.

Лионесс опять вцепилась ногтями в его ногу. Пора ей научиться слушать внимательнее. Неужели она не уловила сарказма в его словах?

Гийом повел себя так, словно они с Рисом были единомышленниками. Он поднял кубок:

— Хорошо сказано, милорд.

Промочив горло, дю Пре снова вернулся к своим воззваниям:

— Да-да, и, как вам известно, наказание не приведет к спасению, если назидающий и поучаемый слишком привязаны друг к другу. Поэтому любви в браке нет места.

Лионесс сжала пальцы. Рис незаметно для окружающих ухватил ее за руку и надавил чуть выше запястья. Ногти разжались. Поскольку Рис не намеревался выходить из-за стола в окровавленной одежде, он взял девушку за ладонь, и как только Лионесс снова надумала вонзить в него коготки, прижал ее руку к своему паху.

Это потрясло Лионесс настолько, что она перестала царапаться.

Судорожно глотнув, Лионесс наконец взяла себя в руки и снова обратилась к Гийому:

— Человек не может жить без любви.

— Согласен. Теперь ты понимаешь, почему некоторые мужчины не могут обходиться без нежных чувств и заводят себе любовниц.

Рис взял со стола нож и указал им на Гийома:

— Возможно для некоторых это идеальный выход, но что скажет ваша жена? В своей семье я бы такого не потерпел.

Дю Пре расхохотался. От этого смеха у Фоко волосы на затылке зашевелились. По телу прокатилась ледяная волна, а в душе поселилось какое-то тревожное чувство.

— Да уж, не представляю вашу жену с любовником.

За лукавым, чересчур спокойным ответом несомненно скрывался намек. Мало кто из посторонних знал о неблагоразумном поведении Эллис. Откуда это стало известно дю Пре?

Гийом наклонился вперед и заглянул Рису в лицо:

— Что скажете, Фоко? Как бы вы наказали неверную жену?

В глазах его светилась лютая ненависть, а такие чувства за один день не появляются. Какая разница, почему? Дю Пре ненавидел Риса — это было ясно, как день, и очевидно всем.

Лионесс ахнула. В зале послышались тихие возбужденные смешки.

— Ну же, Фоко! Вы предпочли бы осуществить свои супружеские права как предписано церковью? — Дю Пре насмешливо улыбнулся, передернул плечом и предложил иной выход: — Или же вы, презрев людские законы, просто-напросто убили бы ее? Пожалуй, вы бы заодно избавились и от ее потомства.

Лионесс изо всех сил стиснула ладонь Риса. Она не только сердцем чувствовала ярость Фоко, но и ощущала, как его гнев обжигает ей кожу. Что случилось с Гийомом? Раньше он никогда не подстрекал других людей.

Когда Рис попытался освободить руку, Лионесс забыла о его недавнем предостережении и вонзила ногти в тыльную сторону его ладони. Она молилась, чтобы к Фоко вернулось самообладание, иначе она сломает пальцы о его железные мускулы.

Глаза Лионесс лихорадочно блуждали по залу. Где же отец? Должно быть, он поел и куда-то ушел. Если Рис осмелится напасть на Гийома, она не сможет его остановить.

Фоко поднял руку вверх, выставив на всеобщее обозрение вцепившиеся в его ладонь пальцы Лионесс. Изумленный взгляд Гийома метнулся от ее лица к сплетенным рукам.

Лионесс разжала пальцы и тут же поняла, что именно этого Фоко и добивался. Не успела она спохватиться, как он убрал руку.

С ее губ сорвалось что-то невнятное, должно быть проклятье, но его заглушил шелест вынимаемого из ножен меча.

Рис в мгновение ока вскочил, отодвинул Лионесс в сторону и приставил острие клинка к шее Гийома. Все замерли, только лорд Рионн бросился к главному столу:

— Граф Фоко, нет! — Он жестом подозвал своих людей. На его призыв откликнулось человек двенадцать.

Испугавшись, что ее отец, не колеблясь, применит силу против Фоко, Лионесс оттолкнула одного из стражников и встала рядом с Рисом. Тот промолчал, но выражение его лица говорило куда красноречивее слов. Так и есть — он злился на Гийома, но в глубине его золотисто-карих глаз промелькнуло нечто большее, чем гнев.

Еще немного и ей удастся заставить его убрать меч в ножны. Лионесс облегченно вздохнула и положила ладонь на сгиб руки графа.

— Рис, прошу тебя…

Фоко глаз не сводил с дю Пре. Тот побледнел, как полотно.

— Зачем? С какой стати я должен лишать себя удовольствия вырезать его скверный язык.

Хотя Рису не стоило впадать в такие крайности, Лионесс его понимала. Она обязательно разберется с Гийомом, но позже. Сейчас ей нужно сохранить этому идиоту жизнь.

— Ты обещал королю не проливать крови Гийома. Или ты можешь вырезать ему язык, не запятнав пола в замке моего отца?

Лионесс почувствовала, как расслабилась рука Фоко.

— Нет, не могу.

— Тогда, по-моему, твоему мечу самое место в ножнах.

Едва Рис опустил клинок, Рионн бросился к нему, вырвал из рук оружие и направил меч на Гийома:

— Убирайтесь отсюда, но не покидайте замок.

Он повернулся к Рису:

— Вам тоже следует выйти и успокоиться.

Едва оба рыцаря покинули зал, Рионн кивнул остальным гостям:

— Не стоит прерывать ужин.

У Лионесс подкашивались ноги. Она хотела, было, опуститься на скамью, но граф Болдуин приказал:

— Ступай за мной.

Всю дорогу, пока они шли в его покои, Лионесс почти бежала — так быстро шагал отец. У двери Рионн сурово обернулся к дочери. Лионесс торопливо пронырнула мимо него в комнату. Рионн с такой силой захлопнул за собой дверь, что она едва не сорвалась с петель.

— Ты что, спятила?! — его крик эхом разнесся по комнате. Рионн швырнул меч Фоко на сундук и снова заорал: — Как ты это допустила?!

— Я?! А я тут причем? Я не виновата, — оправдывалась Лионесс.

— А то я не вижу!

— Я не отвечаю за их поступки.

Рионн шагнул к дочери. Он так близко склонился к ее лицу, что дыхание отца коснулось щек Лионесс.

— А я говорю — отвечаешь.

— Как же так?

— Разве Фоко очутился здесь не из-за тебя и твоей дурацкой гордыни?

— Ну… нет… наверно, нет…

Просто поразительно, как быстро отцу удавалось низвести ее до уровня десятилетней девочки.

— Разве стал бы дю Пре выводить Фоко из себя, если бы не ты?

— Мы всего лишь обсуждали…

— Неважно, что вы там обсуждали! Можно говорить о погоде, но дю Пре и тогда найдет способ вывести из себя Фоко.

Ее отец в очередной раз стремился исподтишка принизить Гийома. Поскольку Лионесс уже и сама обнаружила, что дю Пре сильно изменился, она нехотя спросила:

— Что ты имеешь против Гийома?

Рионн отшатнулся и направился в опочивальню. Лионесс бросилась за ним.

— Отец, прошу тебя. Я должна знать.

— Я не волен дать тебе ответ.

— Не волен? Лишь король мог…

Лионесс замерла. Верно. Только Стефан мог приказать отцу держать язык за зубами.

— Боже мой, отец, что происходит?! Какую игру ты затеял?

Рионн тяжело опустился в кресло. Он словно резко постарел и теперь выглядел гораздо старше своих сорока с небольшим лет.

— Ничего я не затевал, девочка моя. Я лишь выполняю приказ и храню молчание.

Лионесс опустилась перед отцом на колени:

— Храни, если нужно. Ответь мне только: благословишь ли ты мой союз с Гийомом?

Рионн отвернулся, а потом легонько погладил дочь по голове.

— Я благословлю твой брак с любым мужчиной, которого ты выберешь.

— Отец…

— Доченька, прошу тебя… Большего я сказать не могу.

Лионесс прислонилась лбом к отцовскому колену:

— Мне опасно это знать?

— Не более опасно, чем положение, в которое ты себя загнала.

Ей следовало догадаться, что отец снова заведет разговор о сегодняшнем ужине.

— Я же не нарочно.

— Нет, нарочно. — Он дождался, когда Лионесс выпрямится, и поймал ее взгляд: — Дитя мое, для тебя это всего лишь выбор, для них — поединок. И никто не хочет в нем проигрывать. Если у тебя не хватит мудрости развести их подальше, эти двое станут унижать друг друга при всяком удобном случае.

Лионесс тихо рассмеялась:

— И как же мне развести их за столом, во время трапезы?

— Меня это не волнует. Как хочешь, так и выкручивайся.

— Хорошо. Я постараюсь.

Знать бы еще, как это сделать?

— Лионесс, если Фоко убьет дю Пре, на Рионн обрушатся все силы ада.

Люди так боялись крутого нрава Фоко, но Лионесс казалось, что Гийома тоже не стоит недооценивать.

— А если все получится иначе? Если Гийом убьет Фоко?

Когда Лионесс сбежала из покоев отца, тот все еще хохотал над ее предположением.


Гийом сновал по отведенной ему комнатушке. Его, словно ребенка, отправили в свою комнату — такого унижения дю Пре снести не мог.

Комната была маленькая, невзрачная и больше походила на кладовую. Это им с рук не сойдет.

Как посмел Рионн обращаться с ним таким образом? Неужели он не понял, с кем связался?

Нет. Он еще не догадался. Однажды, совсем скоро, все узнают правду, но пока нужно ждать.

В некотором смысле было бы неплохо просветить Рионна. С еще большим удовольствием Гийом раскрыл бы глаза его своенравной дочери. Может, тогда она научится его уважать и повиноваться?

Он бессилен, пока они с Лионесс не обвенчаются. От этой мысли Гийома затошнило. Ему придется взять в жены избалованную девчонку, которая полагает, будто ее мнение что-то значит. Куда же смотрел Рионн? Как отец, он был обязан проследить за ее воспитанием.

Очевидно, теперь ему, дю Пре, придется на правах мужа исправлять ошибки, допущенные родителем Лионесс.

Король Стефан тоже хорош. Где это видано, чтобы женщине давали право выбирать жениха? Гийому доводилось слышать о слабости и безвольности монарха, но до сей поры он не понимал, насколько далеко все зашло.

Гийом вздохнул. Нужно успокоиться. В конечном итоге все образуется. Просчеты Стефана он тоже исправит. По правде говоря, у Лионесс нет выбора. Она выйдет за него, как и было обещано.

Надо только еще немного потерпеть. Сегодняшний ужин — ошибка, которая больше не повторится. Он обуздает свой характер и больше не станет подстрекать Фоко. Всего несколько дней. После брачной ночи у него будут развязаны руки. Тогда он превратит Лионесс в добродетельную супругу… а потом она ему больше вообще не понадобится.