Нахлынувшие воспоминания казались настолько яркими, что он мог слышать и видеть их. Бесформенные образы из прошлого преображались под влиянием нынешних событий. Рис застонал, когда ему послышался плач новорожденного ребенка. Стоны перешли в приглушенный хрип ужаса, как только в его разум вторглись вопли умирающего младенца и его матери.

Меч, проникающий в плоть, и тот не причиняет такой боли, как эти пронзительные крики, что неустанно тревожили его сознание. Ему слышались ее обвинения и ее хохот.

Она заполучила себе в мужья наивного, нетерпеливого мальчишку и играючи разрушила своей подлостью его надежды и мечты.

— Смилуйся, Господи, — его ропот эхом отразился от голых стен его пустого узилища.

Фоко вскочил на ноги и начал измерять шагами небольшое пространство своей темницы в башне. Это немного успокоило его. Однако, как бы отчаянно он этого ни хотел, полностью подавить неприятные воспоминания у него не получилось.

Прорезь бойницы манила его к себе. Увлеченный дразнящими мыслями о свободе, Рис остановился перед узким отверстием и посмотрел вниз на внутренний двор замка и внешние стены.

На ближайшей стене он заметил две одинокие фигуры. Не имея возможности услышать их разговор, он мог лишь, судя по позе, оценить настроение собеседников. Порывистые движения его захватчицы выражали ее волнение и нетерпение. В то же время сдержанные, скованные жесты мужчины выдавали с трудом сдерживаемый гнев.

Они по очереди посматривали на башню, продолжая оживленное обсуждение. Очевидно, именно он являлся объектом их спора. Пренебрежительно пожав плечами, Рис стал смотреть в другую сторону. Он заглянул за внешнюю стену.

Между донжоном и лесом лежало большое пространство расчищенной земли. Ни один отряд не смог бы незаметно приблизиться к замку. Даже его воины.

Его внимание привлек внешний двор замка. В крытых соломой хижинах зажглись огни. С тех пор, как он был дома и наслаждался умиротворенностью очага, казалось, минула вечность.

Неугасимое тепло и отрада, что Рису довелось разделять у очага родителей, однажды уже заставили его жаждать жены и собственных детей. Ужасный брак и множество преждевременных смертей давно похоронили эту детскую мечту.

Он прислонился лбом к влажной каменной стене. Какой богомерзкий святой вытянул те мысли из пучин ада?

Звук ключа, поворачиваемого в замке двери, отвлек его от отверстия бойницы и рассеял подступавший мрак. Какой-то мальчишка-слуга внес деревянный поднос, ломившийся от еды и, поставив его на пол, повернулся к Рису. Паренек пристально посмотрел на него и спросил:

— Фоко, ты дьявол?

Риса позабавила смелость ребенка. Он старался не повышать голоса, чтобы не рассмеяться.

— Ага, именно так некоторые меня называют.

Парнишка искоса посмотрел на него.

— Почему же ты с виду не похож на демона?

Рыцарь скрестил руки на груди и свысока воззрился на шалуна.

— И как же, по-твоему, должен выглядеть демон?

Наивные познания о чертях так и хлынули из детского ротика.

— У тебя должны быть рога и хвост. Как же ты на свои копыта сапоги надеваешь? — он молча указал на поднос. — Настоящий демон не стал бы есть такую еду. В ней нет живой крови.

Рис пнул поднос ногой, и спросил, изображая рычание:

— А откуда ты знаешь, что я не съем тебя вместо этой ерунды?

Он шагнул к мальчишке.

— Не пора ли тебе спасаться бегством?

Ребенок расправил свои плечики, решив стоять на своем, и запрокинул голову еще выше. Он ткнул в Риса пальцем, упорствуя:

— Настоящего демона нельзя поймать…

— Майкл!

Обвинение оборвал крик, донесшийся из-за двери. Майкл тотчас же стремглав выскочил из комнаты.

В дверях стояла Лионесс.

— Это дитя слишком невинно.

Девушка с негодованием посмотрела на него и приказала:

— Оставь его в покое!

Уголки рта Риса подергивались от едва сдерживаемого веселья.

Он чуть приподнял одно плечо.

— Ребенок… давненько я не пробовал столь изысканного лакомства.

Лионесс остановилась. Ни один мускул на ее напряженном лице не дернулся. Потом на ее челе появилось сомнение.

Рис еще больше усилил смятение девушки. С беззаботным видом он стал торговаться:

— Если ты закроешь глаза на мои нечестивые аппетиты, обещаю, что криков ребенка слышно не будет, — он вычистил воображаемую частичку грязи из под ногтя и стал дожидаться ее реакции.

— Так ты убил еще не достаточно людей, чтобы насытить свою жажду крови?

— Святые угодники! — У этой женщины, что совсем нет чувства юмора? — Я всего лишь пошутил.

Она вошла в его каморку, подол ее слишком длинного плаща тянулся за ней по полу.

— Твои шутки, Фоко, здесь неуместны. Я не нахожу ничего смешного в том, что Гийом был предан земле.

— Нет, надо полагать не находишь.

— И это все, что ты можешь мне сказать?

Лионесс закрыла за собой дверь, оставляя стражников с обратной стороны.

— Никаких извинений за мою разрушенную жизнь? Никаких сожалений по поводу убийства невинного человека?

Он нутром почувствовал опасность.

— Не отбирал я никакую невинную жизнь.

Она улыбнулась.

— Врать ты умеешь.

Недоброе предчувствие усилилось. Фоко прищурился.

— Чего ты хочешь?

Она расстегнула брошь на своем плаще с капюшоном, позволив ему упасть на пол. У Риса пересохло во рту. Ее распущенные волосы потоком струились по ее плечам, спадая на обнаженные руки. Мягкие холмики белоснежной, шелковистой плоти вздымались из декольте ее верхнего платья без рукавов. Блио [15]обтягивало ее тело словно вторая кожа. Нижней рубашки она не надела — в отделанных кружевами прорезях с обеих сторон виднелось голое тело.


Пока она шла, мягкая, тонкая ткань ее платья обвивала ее ноги. Длинные, красивые, они едва заметно скользили по полу.

Рис едва мог дышать. Он приказал угомониться своему необузданному сердцу. Невозможно мыслить здраво, когда пульс так и скачет.

— Зачем, Фоко? — ее слова, произнесенные шепотом, донеслись до него, словно легкий ветерок. — Я хочу того же, чего и раньше.

Сладкий аромат роз и пряностей, пьянил его, не хуже крепкого эля. Он свысока посмотрел на нее. И когда она успела подойти так близко? Он подавил в себе настоятельную потребность протянуть к ней руки прижать ее к своей груди.

— И что же это может быть?

Лионесс подняла глаза. Свет настенных факелов подобно звездам мерцал в ее глазах. Девушка улыбнулась, и Фоко почувствовал, как его сердце перевернулось.

Рис не мог отвести глаз от ее губ. Они были так близко. Так просили о поцелуе. Лионесс провела по губам кончиком языка и Рис склонился к ней, одержимый желанием сделать это за нее.

— Фоко, единственное мое желание — это ты, — острый, холодный кончик кинжала, приставленного к его груди, подкрепил ее слова.

Глава 3

Лионесс дорого бы заплатила за то, чтобы еще раз увидеть выражение удивления и ярости, исказившее лицо Фоко за мгновение до гибели. Это придавало бы ей сил в те долгие, одинокие годы, что предстояли в будущем.

Когда рыцарь протянул руку и схватил ее за запястье, Лионесс проткнула его кожу лезвием кинжала. Пленник сразу же замер и опустил руку.

— Фоко, и как только тебе в голову могло прийти, что мне от тебя нужно что-то еще, кроме твоей жизни?

Он впился в нее мрачным взглядом.

— Учитывая, что в скором времени я, очевидно, стану хладным трупом, предлагаю тебе поторопиться.

Девушка поразилась тому, как спокойно прозвучали его слова. Этот человек и в самом деле принимает смерть с такой легкостью?

— Мне пришлось долгие месяцы дожидаться этого мгновения. Позволь мне еще чуть-чуть насладиться этим.

— Да, пожалуйста, изволь, потешь себя.

— Ехидничаешь, как всегда? Скажи мне вот что, Фоко, ты что-нибудь всерьез воспринимаешь?

Глаза его вспыхнули. В глубине мелькнули золотистые искры.

— Жизнь и смерть я воспринимаю серьезнее некуда.

Внезапно во рту у нее пересохло.

— Свою жизнь и собственную смерть ты, может, и воспринимаешь всерьез. А что насчет остальных?

— Это когда как.

Его голос, такой глубокий и чуть хрипловатый, звучал в ее ушах. Лионесс обнаружила, что воздух в помещении нагрелся, и это мешало ей сосредоточиться. Надо с этим заканчивать поскорее. Прямо сейчас. Пока она не утратила решимость.

Не стоит тянуть время, позволяя пленнику избежать своей участи. Она и так зашла уже слишком далеко — унизилась до того, что пошла на уловки с одеждой и застала его врасплох. К ее удивлению и радости это сработало.

Не спуская глаз с пленника, девушка глубоко вздохнула и, вдруг, задумалась, а не слишком ли много крови будет. Лионесс изо всех сил сжала кинжал, изготовившись вонзить смертоносное лезвие в его сердце.

Подобно ястребу, хватающему добычу на лету, Фоко крепко-накрепко стиснул девичье запястье.

— У тебя есть две возможности, Лионесс: либо немедленно заканчивай с этим, либо смирись.

Она уставилась на схватившую ее руку. Мышцы и вены на ней вздулись. Спереди на тунике пленника расплывалось кровавое пятно. И с такой же ясностью перед ней промелькнула вся ее жизнь и предстоящее ей медленное угасание. Проглотив, застрявший в горле ком, Лионесс посмотрела на рыцаря.

— Тебе придется умереть. Если этого не сделаю я, тобой займется сэр Джон, а он убьет всякого, кто встанет на его пути.

— Ясно.

Сжав ее руку посильней, мужчина надавил на кинжал, еще глубже вонзая его острие себе в грудь.

Боже милостивый, она же не сможет этого сделать, хотя попыталась. Уже дважды. И оба раза неудачно. Лионесс шепотом взмолилась:

— Гийом, прости меня.

А Фоко в ответ шепнул:

— Ты никогда не позволишь ему отпустить себя.

Он надавил на смертоносное оружие еще чуточку сильнее, приближая его к своему сердцу, и кивнул ей:

— Давай, Лионесс, ты же этого хочешь. Я помогаю тебе, чем могу.

— Прекрати! — девушка яростно толкнула его в грудь свободной рукой. — Пожалуйста, хватит! Я не могу.

Фоко вцепился пальцами в волосы у нее на затылке, не позволяя ей вырваться.

— Я думал, ты именно этого хотела.

— Так и есть.

— Посмотри на мою грудь, Лионесс. Разве ты не видишь, как течет моя кровь? Разве тебе не хочется еще? Ты уже пришла сюда. Зачем останавливаться, когда цель так близка?

Она отвела взгляд от кровавого пятна и внимательно посмотрела на пленника.

— Я не такая как ты. Я никогда бы не смогла хладнокровно убить.

Рыцарь засмеялся.

— Ты похожа на меня больше, чем думаешь.

— Нет, — покачала головой девушка, — я бы никогда не впала в грех.

— Тогда зачем же ты явилась в эту комнату одетая, как искусительница, и избавилась от стражников? Кто тебе подкинул эту идею, чтобы отвлечь меня своим телом, дав возможность всадить кинжал в мое сердце? Если ты полагаешь, что это Бог надоумил тебя на это, то обдумай все еще раз, Лионесс.

Гореть ей в аду за сегодняшние деяния.

— Ты не понимаешь. Если ты не умрешь, сэр Джон поклялся, что сам возьмется за это дело. Ховард постарается ему помешать, а когда он станет… — она так и не смогла выговорить ужасающую истину.

— Ты так мало доверяешь своему капитану?

Лионесс покачала головой.

— Я бы доверила ему свою жизнь.

— Но не его собственную.

Девушка вздохнула.

— Я не могу допустить, чтобы он умер из-за моей ошибки.

— Тогда немедленно исправь свою оплошность. Убей меня. Берись за дело.

У нее подогнулись колени. Фоко поморщился, но все же поддержал ее.

— Черт тебя побери, Лионесс. Кончай с этим.

Она задохнулась и приглушено воскликнула:

— Я не могу!

— Тогда я сам это сделаю.

Выдернув острие кинжала из собственной груди, пленник стиснул ее запястье, и оружие гулко ударилось о пол. Фоко притянул женщину к себе.

— Я предоставил тебе выбор, Лионесс. Ты могла либо убить меня…

Их губы встретились.

— Либо смириться.

Сквозь тонкую одежду девушка почувствовала жар мужского тела. Теплые прикосновения чужих губ пьянили. Безумие. И все же, понимая это, Лионесс не удержалась и прижалась к рыцарю еще ближе.