Этот всадник обязательно вернется за человеком, который, как ему теперь известно, находится в ее замке.

Теперь это лишь вопрос времени. Интересно сколько же людей он приведет с собой?

Лионесс поклялась, что если ей удастся пережить этот день, она увеличит порции еды, оставляемой для бедных за воротами замка. Она втерла пахнущее розами масло в свои обветренные руки. «Неужели сегодня еще что-нибудь пойдет наперекосяк?»


Позже, помогая женщинам со стиркой, Лионесс отвлеклась от тревожных мыслей о человеке, которого держала в заложниках, и о неминуемом появлении его людей. Однако это не спасло ее от необходимости выслушивать нескончаемые упреки Хелен.

Лионесс наложила холодную примочку из бузины на переносицу и на щеки, обгоревшие на солнце. Когда служанка, в конце концов, перестала бубнить одно и то же насчет Фоко, она снова обратила внимание Лионесс на эту сумасшедшую птицу и ее хозяина. Ни на минуту не смолкая, Хелен забрюзжала о человеке Фоко. А когда и эти темы оказались полностью исчерпаны, горничная перешла к зловещим предостережениям насчет девчонок, что проводят так много времени на солнце.

Лионесс тоскливо вздохнула и ушла. Неплохо, если бы тревожиться ей приходилось лишь о веснушках.

Мужской смех вынудил девушку остановиться на полпути вниз по крутой, узкой лестнице.

Громкий хохот отражался от каменных стен и эхом отдавался в лестничном пролете. Столь заразительного смеха Лионесс не слышала с тех пор, как в прошлом году ее отец уехал, чтобы поддержать короля. Сердце Лионесс неровно забилось. Но отец не приехал бы в Таньер, не предупредив её.

Неизвестный мужчина расхохотался в ответ на непристойную шутку, рассказанную другим человеком. Лионесс вытянулась как струна, когда в голосе мужчины ясно прозвучали знакомые нотки. Беспокойство уступило место злобе. А злоба незамедлительно переросла в ярость.

Быстренько спустившись по оставшимся ступенькам, она увидела Фоко, стоящего рядом с Ховардом. Одно дело, что эти двое проводили время вместе, обсуждая что-то свое. И совершенно другое — терпеть его присутствие в собственном главном зале.

Разъяренная Лионесс рявкнула на единственного человека, который мог объяснить ей это нежелательное и ненужное появление Фоко поблизости от нее.

— Ховард!

Громкий крик Лионесс тотчас прервал оживленную беседу двух мужчин.

Она указала на человека, надменно стоявшего в центре, словно на чудище, и задала вопрос:

— Что это значит?

Прежде, чем Ховард смог ей ответить, вмешался предмет обсуждения:

— Миледи, это означает не что иное, как чудесный ужин в компании прекрасной леди!

Девушка проигнорировала его, переведя взгляд на служанку. У Лионесс все внутри закипело: ну сколько можно некоторым бледнеть и волноваться. Цепи звякнули в унисон, когда большая теплая рука накрыла ее ладонь и ловко разжала пальчики Лионесс. Поцеловав девушке руку, Фоко заявил:

— Мне не доводилось встречать создания прекраснее, чем таньерская львица.

Лионесс оторвалась от созерцания трепещущей Хелен и пристально посмотрела на собственную руку. Каким же заклятием воспользовалось это порождение дьявола, чтобы приворожить ее? Едва мужские губы слегка коснулись ее кожи, словно тысячи раскаленных и ледяных игл одновременно впились в тело девушки с головы до пят. И не оттого ли она так тревожно задрожала, что этот человек самым отвратительным образом вместо тыльной стороны руки поцеловал ее ладонь? Или же это нечестивое бесовское поползновение?

Лионесс подняла голову и посмотрела на Фоко. Эта гадина ей улыбнулась, словно сопровождала ее на веселый праздник, а не гнила в темнице, где ей было самое место. Почему Фоко так поступил?

Лионесс предоставила ему ограниченную свободу в соответствии с рыцарским кодексом поведения. Но разве не она из кожи вон вылезала, стараясь показать этому человеку, сколь сильно его презирает? Фоко отлично известно, что его присутствие в главном зале ее замка нежелательно.

Не то чтобы Лионесс не пыталась ему навредить, однако за все время своего заключения он не пострадал ни телесно, ни душевно. Так почему же теперь Фоко разыгрывает из себя простачка?

Ее надежда на мирный исход нынешнего дня разбилась вдребезги, словно упавшее на пол сырое яйцо. Лионесс мысленно велела себе прикусить язык.


Ни одна женщина не производила на него такого впечатления, как та, что стояла сейчас перед ним. Должно быть Лионесс с неимоверным трудом удавалось сдерживать свое негодование. Менее владеющая собой женщина к этому времени уже билась бы в истерике. Или, по крайней мере, не оставалась бы с виду такой спокойной, какой казалась эта злобная таньерская кошечка.

Лионесс ни на йоту не удалось обмануть его своим внешне спокойным видом. Может кто-то и не обратил бы внимания на явно подернутый ледяной коркой гнева взгляд, однако, он быстро наловчился подмечать такие вещи. Может, этот кто-то не заметил бы, как четко очерчена ее нижняя челюсть. Но Фоко видел, что мышцы ее лица, обычно имевшего форму сердечка, напряглись настолько, что оно стало почти квадратным.

Его осмотр не остался незамеченным. Глаза леди сузились с явным отвращением, девушка вырвала свою руку и вытерла ладонь о фалды своего ярко-зеленого платья.

Рис чуть склонил голову и задумался о ее имени. Лионесс. Несмотря на то, что ее волосы и вправду золотисто-рыжие и подходят для животного из породы кошачьих, ему стало любопытно, известно ли ей, что ее тезка был ублюдком в полном смысле этого слова? Предполагаемые грехи Риса не шли ни в какое сравнение с репутацией ее деда.

Убедившись, что девушка не замечает на его лице никаких других эмоций, кроме вежливого интереса, Рис улыбнулся еще шире. Сколько раз ему говорили, что его порочная ухмылка может пленить даже монахиню?

— Лионесс. Как вышло, что тебя назвали в честь твоего деда?

Слабый румянец слегка окрасил ее нежное личико, отчего она стала больше похожа на ребенка, нежели на воительницу в доспехах.

— Я уверена, что у моего отца были на то свои причины. У меня никогда не доставало наглости подвергать сомнению свое имя.

Рис пропустил насмешку мимо ушей и предложил ей руку, чтобы отвести упрямую леди к столу. Он едва не фыркнул от смеха, когда она, не задумываясь, положила свою руку на его предплечье, слегка соприкасаясь с ним рукавом. Неужели Лионесс и в самом деле полагает, что ей и дальше удастся разыгрывать святую невинность? Ни одной женщине даже в голову бы не пришло захватить его в плен, не говоря уже о том, чтобы вступить с ним в схватку.

Святые угодники, похоже, сегодня выдастся интересный вечерок! Хотя ему и позволили свободно разгуливать по донжону, Рису наскучило в заключении. Он обдумывал, как бы отплатить захватчице ее же собственной монетой. Теперь, убедившись, что девушка восстановила самообладание, Рис предвкушал, как станет ее подначивать. Увидев нынче утром Иезавель, он получил дополнительное преимущество. Информация о том, что его люди где-то поблизости, сыграла ему на руку при общении с Ховардом. Рису запросто удалось убедить капитана позволить ему присутствовать на вечерней трапезе в главном зале.

Фоко накрыл руку своей спутницы свободной рукой. Едва лишь Рис сомкнул свои пальцы на ее запястье, чтобы таким образом удержать ее рядом, как тут же пожалел об этом. Прикосновение к этой гладкой, мягкой коже напомнило ему, сколько времени минуло с тех пор, как он трогал чего-то столь же теплое и нежное.

Отлично понимая, что сводит себя с ума, Рис, как ни старался, не смог помешать большому пальцу своей руки погладить ее кожу.

От этого нежного прикосновения леди вздрогнула, но даже не попыталась освободиться. Рис склонился к ней и внутренне охнул, заметив на ее разрумянившемся лице смешанное выражение удивления и ужаса. Может, Лионесс и была обручена с этим дю Пре, но первое впечатление не обмануло рыцаря: перед ним стояла невинная девушка.

Рис приказал своему большому пальцу остановиться и указал рукой на стол.

— Не присесть ли нам?

Девушка резко дернулась.

— Тебе здесь не место. Уходи!

— Уйти отсюда — мое величайшее желание, — он посмотрел на дверь и, прежде чем оглянуться на Лионесс, щелкнул пальцами. — Я охотно пойду на сделку. Сделай так, чтобы охранники освободили меня, и я исчезну из твоей жизни.

Она подняла голову и посмотрела на пленника.

— Ты же знаешь, что я не сделаю этого.

Преувеличенно громко вздохнув, Рис пожал плечами:

— Тогда я согласен разделить с тобой трапезу на правах почетного гостя.

Прищурив глаза, Лионесс посмотрела на цепи, сковывающие его запястья и лодыжки. Не повышая голоса, девушка согласилась:

— Отлично. Не похоже, что с такими украшениями ты сможешь доставить много хлопот.

— Граф Фоко присоединится к нам за ужином, — сообщила она Ховарду.

Рис заметил, что у капитана хватило благопристойности принять пристыженный вид.

— Госпожа, я…

Лионесс оборвала его взмахом руки.

— Это не важно, Ховард. Он здесь и он станет моим гостем. Я уверена, что его присутствие не доставит больших неприятностей.

Она оглянулась на Риса и добавила:

— Раз уж я его пригласила, сомневаюсь, что он отклонит мое предложение и вернется в тюрьму. Однако если ему вздумается отколоть какую-нибудь шутку, я с радостью сделаю из него основное блюдо.

О, да! Ужин обещает стать великолепным. Развеселившись, Фоко последовал за удаляющейся девичьей фигуркой к столу, стоявшему на возвышении в почетном месте зала, и занял единственное свободное место — на скамье, рядом с хозяйкой Таньера.

Рис старался не обращать внимания на висящий позади стола большой гобелен. Изумительная вышивка изображала льва и львицу, пристально смотревших на сидящих ниже и словно подстерегавших их. По спине Риса пробежал легкий холодок, а волоски на шее встали дыбом. На мгновение ему стало любопытно, а не испытывает ли жертва перед нападением схожее чувство.

Бормоча проклятия, Ховард прикрепил к скамье ножные оковы Риса и занял место у стены позади него. От этой нелепости Рису захотелось рассмеяться. Да что он может сделать в зале битком набитом людьми Лионесс?

Они были повсюду, куда ни кинь взгляд: сидели за расставленными в главном зале столами на козлах, небольшими группками стояли возле побеленных стен, прислонившись к балкам, поддерживающим арки, или, развалившись, сидели у пылающего очага. [19]Нет, он бы не осмелился сердить этих людей, собравшихся вместе, чтобы вкусить пищи.


Фоко снова обратил внимание на свою жертву и коснулся рукава ее льняного платья, сшитого из ткани тонкой работы.

— Ах, если я уеду, то не смогу сказать, что цвет этого платья заставляет твои глаза сиять подобно драгоценным камням.

Лионесс отодвинулась от него.

— А мне больше не придется выслушивать эту глупую ложь.

Рыцарь провел кончиком пальца по ее руке возле локтя и потрогал ленту, свободно вплетенную в ее волосы.

— О! Стоит тебе отпустить эти локоны на свободу и из них получится роскошная шелковая вуаль.

Рис склонился еще ближе, не обращая внимания на тихий вскрик потрясенной такой бесцеремонностью девушки, и прикоснулся к инкрустированному драгоценными камнями крученому золотому ожерелью у нее на шее.

— Если бы не я, ты бы так и не узнала, что из всех украшений тебе следует оставить на себе лишь это ожерелье и твои прекрасные волосы.

Он заговорил еще тише:

— Стоит воину только вообразить себе такое зрелище и ему захочется взять тебя где-нибудь в укромном уголке, чтобы убедиться: действительно ли мечта соответствует действительности.

Заметив пылающее лицо девушки, сверкающие глаза и услышав ее резкий вздох, Рис успел приготовиться к пощечине, что отвесила ему Лионесс.

Глава 5

Едва собравшиеся услышали звонкий звук пощечины, как все разговоры в главном зале разом стихли.

Ховард подался вперед. Сердце у Риса ёкнуло, когда он услышал шорох, издаваемый вынимаемыми из деревянных ножен мечами. В любое другое время этот шум прозвучал бы для него, словно музыка. Теперь же он напомнил Рису шипение ядовитой гадюки, собирающейся ужалить беспомощную жертву.

С застывшей на губах улыбкой лорд Фоко молча наблюдал, как постепенно затухает яростное пламя в глазах Лионесс. Когда же на смену гневу пришел страх, Рис отвернулся от нее. Взглянув на напряженные физиономии присутствующих, он поднял свой кубок с вином и произнес тост: