Выходные пролетели незаметно, Аня даже не поняла, когда сестра ранним утром ворвалась в комнату Дмитрия и вытащила её из кровати... Любимого? Может быть... Желанного? Аня с уверенность могла и с удовольствием бы ответила, да, если не это самое бы...

   Дмитрия рядом не было, рано утром зазвонил телефон, который мужчина чуть не разбил, вымещая на аппарате злость, а потом нежно и долго поцеловав её, Дима уехал, прося, даже требуя не вылезать из постели пока он не вернется. И Аня соблюдала его властное требование и ни сколько не волновалась, зная, что когда она проснется, он снова будет рядом... Вот только Настя испортила всё, накричав на неё и заявив, что если Аня сию же минуту не соберет вещи и не пойдет с ней, она напишет заявление об изнасиловании её несовершеннолетней сестры. Испугавшись за Дмитрия, Аня быстро собралась, а спустя двадцать минут, уже мчалась по трассе увозящей её домой. Хотелось плакать и махать кулаками, но что она могла сделать, если Настя уже всё решила за неё, а её несовершеннолетие сыграло с девушкой злую шутку. Ещё три месяца и всё бы было по-другому. Ане, было бы восемнадцать, и тогда уже никто не мог указывать ей, с кем проводить ночи, а пока же, она может только жестоко подставить Диму, а насильников не любят ни в одной стране. И пусть у него есть жена, и живет он в Америке, но ведь они могли бы что-то придумать... наверное.

   Аня никогда не была наивной мечтательницей и надеяться, что из-за пары ночей с симпатичной девицей, мужчина разрушит семью и примчится к ней, было глупо.

   Горячий ветер из открытого окна машины, бил в лицо, выжигая слезы с глаз. Нет, она совсем не собиралась плакать, только соленые капли сами текли по щекам, а сестра, сидящая на переднем сидении, не обращала на это внимания, продолжая доказывать ей, что так для всех будет лучше.

   "А для всех это для кого?" - хотелось спросить Ане, но она, молча, давилась слезами и молилась Богу, чтобы... она сама не знала о чём можно молиться, может быть, чтобы Дима мог иметь детей, как он и хотел? И пусть у них с женой всё будет хорошо, а она... А у неё впереди сессия, летняя практика и учеба, учеба, учеба... Ведь ей некогда задумываться о глупостях, надо радовать родителей и преподавателей, найти хорошую работу и устроиться в этой чертовой жизни.


   Дмитрий был зол, если желание убить Артёма, можно было назвать злостью. Ярость в последней стадии, когда перед глазами висит красная пелена, а руки сжимаются в кулаки, которыми так и хочется пробить стену. Нет, это же надо так садистки испортить лучшие два дня в его жизни?

   Видимо, его помощник проникся состоянием шефа и после осмотра двух браслетов и ожерелья, унес ноги. Камни в драгоценностях оказались фальшивыми. Это ещё больше испортило настроение Дмитрия, приближая мужчину к состоянию готового к извержению вулкана.

   Дозвонившись до швейцарских партнеров, он "обрадовал" искренне растерянных ювелиров и всё-таки разбив коммуникатор, злой отправился обратно на дачу. В его состоянии что-то улаживать или проводить переговоры было опасно, только бы всё испортил. Так что, убедив себя сменить гнев на милость, он вызвонил по стационарному телефону, отобранному у дежурного в охранке, Артёма и, сбросив разбирать "возникшее недоразумение" на помощника, поехал в цветочный магазин.

   Купив самый красивый, как ему показалось букет цветов, и при этом, даже не накричав на девушку продавца, начавшую строить ему глазки, Дима заехал ещё в винный бутик, за парой бутылок самого лучшего вина. Его ангел достоин только лучшего. Он и так оставил её на целых... Дмитрий скосился на часы в приборной панели "Симбира" и тихо выругался. Его не было рядом почти семь часов, а он ещё тратил время на походы по магазинам. Мысленно обозвав себя критином, Дима прибавил газу и ещё полчаса "наслаждался" зрелищем мелькающего под колесами асфальта.

   - Нам надо поговорить... - этими словами встретили его братья, вставая на пути внедорожника, когда он попытался загнать машину в настежь распахнутые ворота. Это настораживало. На территории двора могли одновременно поместиться четыре больших автомобиля, он специально так спланировал участок, надеясь, что и братья, обзаведясь семьями, будут гостить тут летом. Однако, кроме "BMW" Паши, больше машин не было. И пусть сегодня воскресение и выходные подходят к своему логическому финалу, но...

   Не став церемонится, он растолкал братьев, вбежал в дом и застыл на пороге своей комнаты. Ани там не было. Только измятая их играми постель и рассыпавшиеся по полу цветы, когда букет брошенный Димой ударившись об стенку, разлетелся на полкомнаты. И если днем вулкан ещё сдерживался, почти пережив извержение, это стало последним толчком к взрыву.

   Наверное, не стоило так пугать братьев, но что он мог сделать? Отпустить задыхающегося и кашляющего Павла? Или дать пакет со льдом поднимающемуся с полу Стасу, чтобы тот приложил лёд к разбитому лицу?

   Ещё раз приложив Павла о стену, Дима рыча, снова задал интересующий его вопрос. И получив очередное:

   - Она уехала, - не смог сдержаться и ударил брата. И тут же отпустил, начав руками и ногами молотить стену, пока на костяшках пальцев не показалось кровь, но кто сказал, что это его успокоило?

   Немного отдышавшись, он всё же достал пару брикетов со льдом, завернув выбитые их гнезд кубики, в марлю и отдал братьям, сидящим за столом. И сам сел, точно так же, как совсем недавно сидел с Аней и её сестрой. Диму передернуло, но пришлось сдержать себя и спокойно провести "семейный совет".

   - Значит, вы не знаете ни где они живут, ни их телефонов? - недоверчиво переспросил он у избытых в пылу гнева братьев и те, в который раз за разговор отрицательно мотнули головами. Такой ответ Дмитрия не устроил. Но не бить же снова младших. Или всё же выбить из них правду? Ну не верил он, что никто ничего не знает. Ведь как-то они оказались на вечеринке организованной братьями, а значит, где-то есть человек, знающий, как найти его ангела. Но младшие продолжали упорно твердить, что не знают с кем приехали эти сестры. Дима даже посмеяться успел и перегнувшись через стол отвесил Стасу не слабую затрещину. Не знают они.

   - Дим, ну честное слово не знаем, хоть убей, - уверовал его Стас, ища поддержки у более старшего Павла, а тот только развел руками и сморщившись, приложил лёд обратно к разбитой губе.

   К вечеру так ничего и не добившись, Дима собрал вещи и поехал в город, Аня говорила, что учится в МАИ, а значит, её можно будет попробовать отыскать там.

   "И не просто попробовать, а отыскать!" - заверил себя Дмитрий, останавливаясь на посту милиции, когда его на въезде в город тормознули за превышение скорости.

   Получив обратно права и отделавшись лишь предупреждением, Дима рванул дальше, видя в зеркало заднего вида, как гаишник замахал ему вслед полосатым жезлом. Он даже не улыбнулся, хотя мог и хотел. И плевать теперь, если лишат прав, у него и так отобрали самое дорогое, теперь терять уже нечего. Если только Рита...

   Дмитрий болезненно, словно у него заболели зубы, скривился, вспоминая о жене. С братьями перед отъездом он, конечно, поговорил и те вроде даже поняли и приняли объяснения старшего, но после того, как сегодня у него забрали его ангела, он перестал доверять даже семье. В любом случае, чтобы не случилось дальше, он попробует всё исправить, а для этого надо, для начала найти Аню.


   Ане не спалось. Третью, а может быть четвертую ночь подряд девушка не могла заснуть. Минутные урывки между очередными всхлипами, сном не считались. Настя же, видя состояние сестры, всеми силами пыталась привести её в чувство, но, кажется, тот мужчина слишком сильно засел в памяти девушки. Хорошо хоть родителей не было дома, только вездесущая соседка, пыталась выяснить, почему Аня ходит целыми днями вся заплаканная и словно не живая. Вот именно, не живой, так чувствовала себя Аня, бесцельно бродя по квартире или двору, когда Настя буквально за руку выводила сестру на прогулку. А Ане было... плевать, Дима же это слова выбрал, чтобы выразить своё отношение к окружающим и попробуй теперь забыть.

   Но как же ей хотелось снова проснуться в кольце сильных рук Дмитрия, вдохнуть запах его одеколона и почувствовать вкус его губ... В такие минуты, Аня закрывалась в ванной и тихо плакала, свернувшись калачиком на небольшой пяточке места. А Насте, как будто было все равно, она просто садилась с той стороны двери и методично уговаривала Аню выйти. Только Аня её не слушала, погружалась в себя и без конца повторяла его имя, пока не засыпала прямо на полу ванной.

   С едой тоже было плохо, Настя чуть ли не силой впихивала в неё жалкий йогурт или горячий чай, помня, что сестру это успокаивает. Настя даже приготовила её любимый персиковый бисквит, но Аня, не взглянув на десерт, прошла мимо, взяла одну из своих книг по программированию и уткнулась в непонятные для Насти буквы. Одно радовало, Аня согласилась пока не ездить в институт, так что сама Настя, прихватив зачетку сестры, занималась экзаменами. Как она и обещала Ане в самом начале тех проклятых выходных, все преподаватели просто расписывались в зачетке, передавая пожелания скорейшего выздоровление, их заболевшей, самой любимой студентке.

   Спустя две недели, Настя успокоилась, видя, что сестра начинает оживать. Если бы она так хорошо не знала Аню, то, до сих пор считала, что девушка в депрессии, но она знала свою сестру и улыбалась уже тому, что Аня начала нормально есть.

   Через месяц, погрузившись в практику, Анна, по её словам, которым Настя верила, уже и забыла о том "приключении". А потом был долгожданный отдых, который вся семья провела, плавая на теплоходе по черному морю. И единственным неудобством в общении между сёстрами стала позеленевшая Аня, у которой разыгралась морская болезнь.


   Глава 5

   Он собирался искать Аню, правда, собирался, даже добрался до проходной её института, пытаясь найти место для парковки...

   Дребезжащий звонок, буквально только что купленного телефона, взамен тому, который он разбил, заставил забыть про всё.

   Звонила Рита. Ей на протяжении нескольких дней по утрам было не хорошо, и его жена не удержалась и сделала тест. Две полоски показали её беременность, о чём она и сообщила мужу.

   Дмитрий бросил всё, тут же рванув в аэропорт, даже машину оставил там же, на стоянке. Плевать! Потом, кто-нибудь с фирмы заберет и перегонит в гараж, а сейчас нужно было как можно быстрее попасть к любимой. Он в жизни не был так счастлив и если бы мог, заставил самолет лететь быстрее, но приходилось, лишь неугомонно ерзать по сидению кресла, достав пожилого соседа, которому повез лететь рядом с Дмитрием.

   Аэропорт, такси, звонок в дверь и любимая смеется в его объятиях, крепко обхватывая шею мужа.

   Рита даже порадовала его, вечером сделав ещё один тест, и гордо вручила будущему счастливому отцу палочку с двумя четкими темно вишнёвыми полосками. И разве после этого, можно было думать о чём-то ещё?


   - Я вернулась! - громко оповестила домашних Аня, устало скидывая сандали, и привалилась спиной к входной двери.

   Ей ответили невнятным бормотанием под шум телевизора, и девушка не смогла сдержать облегченной вздоха, понимая, что сегодня никто с расспросами приставать не будет. И хорошо... Аня не хотела притворно улыбаться и с обычным восторгом, с которым она приходит из института, рассказывать, как прошел её день. Больше всего хотелось закрыться где-нибудь в ванной и поплакать. Сегодня был самый ужасный день в её жизни, не считая, конечно, тех двух недель, что они провели на теплоходе. Она никогда не страдала морской болезнью, а тут даже встать не могла, просидев почти всё путешествие в каюте. И пусть родители и Настя порхали вокруг неё, доводя до безумия, избавиться от постоянной тошноты это не помогало, наоборот, раздражало. Девушка едва сдерживалась, чтобы не накричать на семью, но всё же выдержала и чуть ли не бросилась целовать землю, когда теплоход вернулся в порт. Настя тогда громко смеялась, а родители, стоя в сторонке, тихо хихикали, но Ане было плевать, главное тошнота отпустила, и ей больше не хотелось напиться яду, только бы избавится от мути в глазах.

   Вот только спустя два дня муть вернулась и вернулась с такой силой, что девушку буквально вывернуло наизнанку и половину утра Ане пришлось провести над унитазом. Днем стало полегче, вечером вообще мир казался сказкой, особенно после брикета сливочного мороженного, который Аня купила для всей семьи, но не заметила, как одна съела всё. А утром следующего дня снова была тошнота и ненависть на весь мир.