Джулия Кеннер - Желанный

Он говорил быстро, но каждое его слово было взвешенным. Я же изо всех сил, еле дыша, пыталась прочитать за всем этим потоком слов важные крупицы правды, понимая, что он открывает мне свою настоящую суть, истинного Эвана Блэка.

– А потом его арестовали и отправили в один из трудовых лагерей для малолетних преступников. Перепуганного до усрачки, и там он огреб по полной. Но давай перепишем концовку. Давай сделаем так, будто это не страшная сказка. Добавим немного иронии. Представим себе, что он встретил там таких же мальчишек. Еще двоих, с кем жизнь обошлась так же, и они подружились, да так, что стали не разлей вода. И уже стало не так страшно. Почти совсем.

Коул. И Тайлер.

Я помню, Джен говорил мне, что это троица сдружилась в каком-то лагере еще подростками. Вот ведь черт.

– А потом, когда они подросли и поумнели, – продолжал он, огибая стойку бара и направляясь ко мне, – они научились обходить систему. Рисковать. Делать что угодно, лишь бы выжить, потому что знали, что вселенная играет не по правилам.

Он оказался прямо напротив меня, от него исходил жар и сила, но он полностью владел собой.

– А если вселенная плевать хотела на правила, то какого черта они должны были им следовать?

– Никакого... – пролепетала я, от давления у меня в ушах стучало.

Он погладил мои обнаженные руки и, несмотря на то, что я накинула плед поверх банного халатика, мне казалось, я стою голышом.

– Тебе не нужен тот, с кем безопасно, Лина, – он проговорил низким голосом. – Не так ли?

– Нет.

– Тебе нужен тот, кто живет на грани. Это тебя заводит? – Его пальцы дразнили меня, играя застежкой у самой шеи.

– Да, – уступила я, когда он сдернул плед с моих плеч. Тот растекся на полу белой плюшевой лужицей. Ладони Эвана ласкали мои руки, скользя вверх и вниз, и волны жара окатывали меня вовсе не из-за силы трения.

– Тебе нужен мужчина, который любит летать, – продолжал он, обводя кончиком пальца изгиб груди вдоль края бикини.

У меня перехватило дыхание, кожа словно загорелась. Под крошечным кусочком ткани затвердели соски.

– Тебе нужна опасность. – Он скользнул пальцем под ткань и стал дразнить сосок, вынуждая меня резко вдохнуть. – Тебе нужно знать наверняка, что мужчина в твоей постели играет не по правилам. – Его палец скользнул ниже к животу, к завязкам плавок.

Я покачнулась и сменила позу, расставив ноги шире. Я чувствовала, что краснею, когда услышала тихий, до боли знакомый смешок.

– Скажи, что я прав, – потребовал он, хотя и так знал, что это правда.

– Ты прав, – я не спорила.

– Скажи, что хочешь, чтобы я трахнул тебя.

– Хочу. – Меня словно пронзил разряд, будто я прикоснулась к оголенному проводу, и я закрыла глаза. – Я хочу тебя. Эван. Хочу, чтобы ты трахнул меня.

– Снимай верх, – велел он.

Я открыла глаза и увидела, что он смотрит мне в глаза, а не на грудь, как можно было бы ожидать. Наши глаза встретились, и я сглотнула. От эмоций, горевших в его глазах, у меня подкашивались ноги. Я потянулась за спину и расстегнула застежку между лопатками. Затем я подняла руки к шее и убрала волосы, чтобы развязать тоненькую ленточку, на которой держался лифчик от купальника. Он упал вниз, и я оказалась практически обнаженной перед ним, с набухшей и отяжелевшей грудью. Мои соски затвердели и напряглись, умоляя его о прикосновении.

Он придвинулся ближе и, облизнув большой палец, медленно обвел им вокруг моего торчащего соска. Меня проняла дрожь, от его прикосновения я вся изогнулась, теплая волна удовольствия растеклась по телу, дошла до влажного места между ног, меня словно согрели и лишили воли.

Потянувшись ко мне, он обхватил груди ладонями, а когда, наклонившись, начал жадно сосать одну из них, медленно и со вкусом, я едва успела ухватиться за табурет сзади, чтобы не рухнуть на пол.

Когда Эван оторвался от груди, я почувствовала холодок на влажной поверхности, которую он облизывал, и увидела его довольную улыбку. В нетерпении гадая, где он коснется меня в следующее мгновение, я прикусила нижнюю губу.

Его приказ сбросить трусики не удивил меня, я не колебалась ни секунды. Его глаза загорелись от предвкушения, а внушительный бугор в его шортах лишь раззадорил меня.

Опустившись на колени, он провел пальцем по влажной кромке. Я была открыта ему полностью, каждая складочка, каждая клеточка, набухшая и изнывающая от желания. Я была настолько уязвима, что, когда он легонько подул на мой клитор, я подумала, что кончу в то же мгновение.

– Моя девочка, – прошептал он. – Обожаю смотреть на тебя.

Он наклонился еще ближе, а затем медленно лизнул мою щелочку, пройдясь до пупка. Это было настолько неожиданно и сладко, что я вскрикнула, не в состоянии сдержать удовольствие, которое окатывало меня с ног до головы.

Он поднялся, и я хотела закричать от негодования. Я хотела еще. Хотела, чтобы его язык касался меня повсюду, чтобы его пальцы ласкали меня везде, а его член был внутри меня. Все это мне было нужно немедленно. Мне хотелось потерять себя полностью, раствориться с головой в тумане, единственным ориентиром в котором был бы Эван.

Но он никуда не спешил. Он растягивал удовольствие, даря его порциями. И хотя мне хотелось атаки и захвата, это тоже было волшебно.

Он протянул мне руку и повел за собой по лестнице.

– Куда мы идем?

– На палубу. – От его ответа я стушевалась, но попридержала язык, не желая протестовать. Вдруг там кто-то появится? Я была практически уверена, что мы здесь одни. Ну а если нет, я не могла отрицать, что меня не возбуждает идея быть застигнутой за сексом. – Время десерта.

– О. – Наверное, не стоит спрашивать, как мы пропустили обед. – Что на десерт?

– Ты, – ответил он, загадочная улыбка не покидала его лица.

Когда мы поднялись на палубу, он подвел меня к одному из мягких набивных кресел. Солнце уже село, и вода в озере была темной.

– Ложись, – последовал приказ, и я послушно улеглась, глядя в ночное небо, пытаясь увидеть звезды за сероватой дымкой городского марева.

Он очертил пальцем какой-то только ему видимый контур на моем теле, замедляя движения по мере того, как скользил по направлению к моим ногам, наполняя ладони моей горячей влагой и затем скользя двумя пальцами внутрь меня. Я раскрыла ноги еще шире, желая почувствовать его глубже и понимая, что я достаточно мокрая, чтобы принять его целиком, как бы широко он не растянул мои ноги.

Но вместо этого он отодвинулся, улыбнулся мне сверху и спустился в камбуз.

Неудовлетворенная, я осталась на кресле.

Не в силах ждать ни доли секунды, пока он вернется, я скользнула пальцами между ног, медленно обводя клитор, силясь облегчить напряжение, нараставшее внутри.

– Непослушная девочка, – раздался голос Эвана с дальнего конца палубы, куда он тихо вернулся. – Это мое, и только я могу дотрагиваться до тебя там.

– Но я...

– Я ни с кем не делюсь тем, что принадлежит мне, – продолжал он вкрадчиво. – Но я придумаю для тебя наказание позже. Сейчас у меня для тебя угощение.

Он подошел, и в его руках я увидела тарелку, полную клубники. Под мышкой он придерживал какую-то баночку, и я не сразу разглядела, что это взбитые сливки

Я было рассмеялась, но он прижал палец к моим губам. Взяв одну клубнику, он поднес ее к моему рту. Ягода была спелая и вкусная, я вздохнула от наслаждения.

– Теперь закрой глаза и, возможно, получишь еще.

Меня это повеселило, но я сдержала усмешку. Я услышала, как он потряс банку, а затем крем со свистом вырвался на волю.

Тут же моя грудь покрылась чем-то влажным, мягким и прохладным. Следом за ней живот и дальше, дальше вниз, до самого центра моего желания.

– Боже, Эван, мне чертовски хорошо. Я чувствую себя странно, но хорошо.

– Рад это слышать. Теперь открой глаза, но не шевелись.

Я повиновалась. Когда он провел клубничкой по моей перемазанной в креме груди и положил ее себе в рот, мне казалось, что я сама делаю это. Он взял еще одну и еще. И снова, и снова, а мне оставалось лежать неподвижно.

– Я тут немного побезобразничал, – с дьявольской улыбкой проговорил он. – Мне лучше бы прибраться.

Как только он наклонился, чтобы облизать каждый оставшийся грамм крема, я уже не сдерживаясь, извивалась и стонала под его губами, сходя с ума от происходящего.

Еще одной ягодкой он провел дорожку по моему сжатому донельзя животу.

Мышцы нестерпимо напряглись, а он двигался все ниже и ниже. Моя киска гудела. Там было так горячо, что сливки наверняка растаяли и стекали вместе с моим соком. Но Эван не спешил, его язык вылизывал меня, вычищая остатки крема. Он стонал от удовольствия, глотая, покусывая и посасывая.

Горизонт передо мной порозовел, здания сверкали, как драгоценные камни на фоне ночного неба. Мне казалось, что я так же освещена изнутри, как будто искорки проскальзывали наружу, словно соскакивая с языка Эвана, которым он не переставал дразнить и ласкать меня.

Он все не останавливался, пока не добрался до средоточия всей моей страсти. Затем он добрался до мокрых складочек, пахнувших моим вожделением и растаявшими сливками.

Его язык гладил, ласкал и терзал глубоко и настойчиво, словно он намеревался слизать самые микроскопические остатки крема. С каждым движением его языка я чувствовала, как оргазм внутри нарастает, спираль закручивалась все сильнее и сильнее, пока, наконец, меня не унесло далеко за горизонт, и я взорвалась ярче, чем любая сверхновая звезда.

– Ух ты, – выдохнула я, вернувшись на землю. – От такого десерта не откажешься.

Я посмотрела на него жадными глазами, не упустив и того, что его эрекция увеличилась еще больше. Взглянув прямо на него, я спросила:

– Сливки еще остались? – А затем медленно облизнула губы в предвкушении. – Потому что, если да, то я точно знаю, какое угощение приготовлю я.

Его смех разнесся по моему телу радостной волной.

– Милая, – сказал он, расстегивая пуговицы на шортах. – Сливок будет столько, сколько захочешь.

Следующие несколько ночей я провела на лодке с Эваном, заскакивая в свою квартирку, только чтобы убедить Петерсона, что со мной все в порядке и захватить смену белья. Практически все ночи мы проводили на лодке, занимаясь любовью под звездами, расслабляясь на палубе и потягивая вино. Иногда мы уютно устраивались в каюте, обнявшись и пересматривая все подряд, начиная с «Терминатора» и «Мальчишника в Вегасе» и заканчивая «1+1». Мы снова вернулись к спокойной привычной близости, которую я обожала. Единственное, что меня огорчало и заставляло чувствовать себя несчастной и неуверенной – ощущение того, что все это закончится. И закончится очень скоро.

– Эван... – начинала было я, и по моей интонации он сразу понимал, что меня тревожит. Он притягивал меня к себе и целовал, говоря, что имеет значение только то, что происходит здесь и сейчас. И когда после этого мы занимались любовью – медленно и сладко, – я очень-очень старалась верить ему.

Иногда у меня даже получалось.

Мы, конечно, не жили затворниками. Я как-то вечером пошла с ним на прием для студентов художественного курса, на котором преподавал Коул. Прием проходил в общественном центре на окраине Ригливилла. Все стены были заполнены разнообразными стилями – от ландшафтов и настенной росписи до изящных карандашных рисунков. А Коул наворачивал круги, как гордый родитель, созерцая все это. Эван был не менее горд.

– Ну что, крошка, как тебе? – спросил Коул, сгребая меня в свои объятия.

– Я под впечатлением. И, похоже, твоим студентам все это действительно нравится.

И это было на самом деле так. Все его ученики в возрасте от двенадцати до восьмидесяти прохаживались, чувствуя себя по меньшей мере знаменитостями. Насколько я могла судить, прием Коула был для них ключевым событием года.

– А где Тайлер? – опомнилась я, внезапно осознав, что не видела его в толпе.

– В Калифорнии, – ответил мне Эван.

– Какие-то проблемы? – обеспокоилась я, вспомнив про телефонный звонок на яхте.

– Ничего, с чем бы он не справился. – Эван взял меня под руку. – Мы пойдем, найдем себе что-нибудь выпить, – сообщил он Коулу и добавил: – Отличная работа, дружище.

– Спасибо, я ценю твое мнение.

Я осматривала помещение, которое напоминало пещеру, пока он вел меня в бар.

– Может, мне устроить нечто подобное для сбора средств для фонда? – рассуждала я по пути. – Вместо того, чтобы нанимать сотрудников и искать помещение, можно было бы все провести на нейтральной территории.

– Кто же будет сражаться за право войти в число избранных? – поинтересовался Эван, пока бармен готовил наши напитки.