— А что если я навсегда упустила свой шанс? — спрашиваю я. Слёзы жгут глаза.

— О, не плачь, — говорит Фрайди. — Ты испортишь макияж.

— Кстати, ты выглядишь просто потрясно, — добавляет Эмили.

— Спасибо, — бормочу я.

Я поправляю вырез на платье — мне никогда ещё не приходилось так оголяться.

— Лучше мне пойти в палатку. Продажа билетов будет длиться только час, а потом настанет время поцелуя.

Эмили хмурится.

— А что будет, если тебе придётся поцеловать какого-нибудь незнакомого парня? — спрашивает она.

— Что ж, значит, мне придётся поцеловать какого-нибудь незнакомого парня. — Я пожимаю плечами. Теперь уже мне никак не отказаться от лотереи. — Я надеялась, что Шон, ну, вы понимаете… Но он не стал.

— Ты поставила себя в крайне затруднительное положение, — говорит Эмили.

Я плюхаюсь на стул.

— Да уж, в курсе.

— Почему ты захотела остаться с ним друзьями? — спрашивает Фрайди. — По-моему, ты мне об этом никогда не рассказывала. Ведь чертовски ясно, что у тебя к нему чувства.

— Я испугалась, — признаюсь я. — Я не смогу без него жить. Он мой лучший друг. Но если мы начнём встречаться, а у нас ничего не выйдет? Я потеряю его навсегда. — Я качаю головой. — Я просто не могу позволить, чтобы так случилось. — Меня передёргивает. — Может, отдать ему ту бумажку было ошибкой, но я рискну. Если не попытаюсь, никогда не узнаю. Я люблю его. И мне очень нужно, чтобы он любил меня в ответ.

— Что за ошибка? — спрашивает Эмили.

— Что за бумажка? — вторит ей Фрайди.

Я качаю головой.

— Это не важно. Он либо придёт, либо нет.

Я обуваю сандалии и беру в руки свою банку с желейными бобами. Она большая и тяжёлая, но мне недалеко идти.

— Вы со мной? — спрашиваю я.

В этот раз фыркает Фрайди.

— Ни за что на свете не пропущу такое.

Мы приходим в палатку, и я раскладываю всё по местам. Эмили и Фрайди в течение целого часа помогают мне принимать заявки. Люди пишут свои имена и предполагаемое количество бобов на бумажках, а Фрайди рассортировывает их — никто даже близко не угадывает нужное число. Мы сохраняем только два листка, на одном указано чуть большее количество, на другом — чуть меньшее. Победитель будет лишь один, и меня поцелует тот, чьё число будет самым близким к правильному.

В толпе я замечаю Шона. Он идёт в сопровождении Логана и его братьев. Люди перед ними расступаются — что уж, их вид может внушить страх. Но, как бы то ни было, все оборачиваются на них. Хотя ни один из братьев Рид не такой красивый как Шон. Его карие глаза находят мои, но он тут же их отводит. Шон надвигает пониже свою бейсбольную кепку, и верхняя часть его лица оказывается в тени.

Логан протягивает мне десятидолларовую банкноту и десять бумажек с числами.

— О, ну уж нет, — выдыхает Эмили.

Он подмигивает ей, и она скрещивает руки на груди. Тогда Логан подманивает её пальцем, но Эмили отрицательно качает головой. Она очень быстро ему что-то показывает. Он громко смеётся и тоже что-то показывает ей в ответ. Всё напряжение из тела Эмили уходит, и она опускает руки.

— Я не собираюсь тебя целовать, — говорю я Логану. — Верни ему его деньги, — я машу рукой Эмили.

Но она лишь сортирует его записки и откладывает одну в сторону. Я забираю у неё эту бумагу. Это близкое число. Очень близкое.

— Эмили, — предупреждающе окликаю её я.

Но она только улыбается мне. Ума не приложу, что тут происходит.

У братьев Логана тоже в руках бумаги с числами, каждый протягивает мне свою пачку. Эмили и Фрайди рассортировывают их и откладывают ещё одну записку, число на которой ещё ближе, чем на записке Логана. Слава богу. Эмили убьёт меня, если я поцелую её бойфренда. Да и я сама не смогла бы этого сделать. Просто не смогла бы.

Ну а пока главным претендентом на поцелуй является Мэт, брат Логана, но я не могу сказать ему об этом.

Фрайди и Эмили продолжают принимать деньги, а я разговариваю с мужчинами, которые останавливаются, чтобы купить билеты. Когда час подходит к концу, мой пульс скачет, как сумасшедший, меня бросает в пот. Логан протягивает мне бумажный платочек и показывает на мою бровь. Я промакиваю лицо.

В начале следующего часа звенит звонок, и ведущий вызывает меня на сцену.

— А сейчас мы огласим результаты конкурса с поцелуем, — объявляет он, а затем смотрит на Фрайди, которая держит в руках выигрышный билет. — У нас есть победитель?

Она кивает и идёт к сцене. Поднявшись, Фрайди кланяется, когда ей свистят и аплодируют. Своей красотой она чем-то напоминает Кэти Перри, особенно в этом винтажном платье и с причёской в ретро-стиле, вот только всё её тело покрывают татуировки. Фрайди отдаёт билет ведущему.

— И победитель… — пропевает ведущий и, удерживая зрителей в напряжении, тянет время, медленно разворачивая записку. Моё сердце стучит так громко, что я едва слышу его слова. Что, уже поздно отказаться от участия? Чёрт. Я не хочу этого делать. — Победитель — тот, кто написал число двести сорок восемь!

Зрители молча переглядываются. Но вот я слышу нерешительные аплодисменты, и кто-то поднимается по лестнице на сцену. Сначала я вижу бейсбольную кепку, и очень надеюсь, что это кепка Шона. Но ведь Шон не покупал билеты. Ни единого билетика.

И вот уже карие глаза встречаются с моими — его глаза. И это его кепка, и его татуировки. И это его широкие плечи. И это его длинные ноги размашистыми шагами поглощают расстояние между нами.

Шон переворачивает кепку козырьком назад и смотрит на меня сверху вниз. Он останавливается в паре сантиметров от меня.

— Поздравляю, — пищу я. — Но ты не покупал билеты. Как…?

— Я купил сто сорок два билета, глупая, — говорит он.

Моё сердце делает сальто.

— Да?

А ведь ему нужно было купить только один — я написала правильное количество на стикере, который отдала ему.

Он кивает и берёт моё лицо в свои ладони. Его большие пальцы выводят круги на моих щеках, а остальные запутываются в мои волосы на висках.

— Ты не прочитал ту записку, что я тебе дала… — Моё сердце колотится как сумасшедшее.

— Какую записку? — спрашивает он. Его улыбка нежная и манящая, и мне хочется в нём утонуть.

— Ту, что ты сунул в карман.

Шон хмурит брови.

— Неважно, — чуть дыша отвечаю я.

Он потратил сто сорок два доллара на поцелуй, который и так принадлежал ему. Невозможно любить его ещё больше.

Шон смотрит мне в глаза, не шевелясь. Он же поцелует меня, да?

— Что собираешься делать?

— Поцеловать свою девушку, — отвечает он, улыбаясь мне.

У меня перехватывает дыхание.

— Но сначала тебе придётся сказать «да». — Он не выпускает меня, а крепко удерживает на месте, заставляя смотреть ему в глаза. — Потому что этот поцелуй не будет разовым.

Я едва могу соображать, а он хочет, чтобы я принимала какие-то обязательства?

— Не будет, — выдыхаю я.

— Ты обещаешь? — Его глаза вглядываются в мои, словно он пытается отыскать там тайны вселенной.

— Клянусь твоей жизнью, — отвечаю я.

Он усмехается.

— Моей жизнью?

Я киваю.

Шон хмурится.

— Разве ты не должна поклясться своей жизнью?

— Моя жизнь ничего не значит, если в ней нет тебя.

Его ладони, обхватывающие моё лицо, начинают дрожать, он закрывает глаза и делает глубокий вдох.

Братья Логана начинают скандировать: «Поцелуй, поцелуй, поцелуй...», и вскоре им вторит вся толпа.

— Тебе лучше поцеловать меня, — говорю я, — или они сойдут с ума.

По моей щеке катится слеза, и Шон, глядя на меня полным нежности и тепла взглядом, стирает её подушечкой своего большого пальца.

Он открывает глаза и наклоняется ближе. Я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы достать до него, потому что не в силах ждать даже секунду. Шон останавливается в миллиметре от меня, как тогда, в моей комнате. Он ждёт.

— Ты должна сама сократить дистанцию, — говорит он мне, предоставляя право выбора.

Я падаю в его объятия и прижимаю свои губы к его губам. Шон замирает. Но потом начинает меня целовать. И даже фейерверки ярмарки штата не сравнятся с теми, что сейчас вспыхивают в моей голове. У него нежные, но требовательные губы. Мягкие, но настойчивые. Ласковые, но твёрдые. Склонив голову, он проводит языком по моим губам. Я открываю их для него, из меня вырывается непроизвольный стон. Наши языки сталкиваются, и от его бархатистого прикосновения у меня начинают дрожать коленки. Я переплетаю свой язык с его, и это так правильно — быть с ним. Боже, этот парень умеет целоваться. Он завладевает всеми моими мыслями, вбирая меня в себя и отказываясь отпускать. А я и не хочу, чтобы он меня отпускал. Я хочу лишь целоваться с ним, вечно, не прерываясь даже на то, чтобы сделать глоток воздуха.

Откуда-то издалека до меня доносится покашливание ведущего, но мне всё равно. Как и Шону. Он целует меня и продолжает целовать до тех пор, пока не стирает из моей памяти все другие поцелуи. Такого, как этот, никогда не существовало. Для меня. Шон — тот самый единственный. И всегда им будет.

— Нам придётся воспользоваться пожарным шлангом, — говорит ведущий.

Мы с Шоном одновременно открываем глаза. Он прерывает наш французский поцелуй, но потом быстро целует меня несколько раз и только затем отпускает. Я едва стою — ноги словно ватные, — и Шон, усмехнувшись, берёт меня за руку, чтобы я не упала.

— Ты в порядке? — спрашивает он, поддерживая меня за локоть, а потом обнимает меня за плечи.

Я киваю. Нет сил говорить. В голове сплошной туман.

Зрители словно сошли с ума. Шон берёт меня за руку и ведёт к краю сцены. Мне едва удаётся справляться с подгибающимися коленками, но я иду за ним. Логан и его братья хлопают ладонь Шона, а Эмили и Фрайди просто смеются.

— Ну и как оно? — спрашивает Эмили.

Мне не нужно отвечать. Всё написано на моём лице. Я смотрю на Шона, и он мне улыбается. Он всё, что мне нужно. Я не могу представить свою жизнь без него.

— Потрясающе, — признаюсь я.

Шон сжимает меня, его лицо светится. Я, прищурившись, облизываю губы.

— Только почему-то у него вкус маринованных огурчиков.

— Боже мой, — пищит Эмили, — у Логана тоже!

Она бросает на них полный недоумения взгляд.

Шон становится пунцовым. Это наверняка неспроста. И я даже не хочу ничего знать. Но он расскажет мне. Ему этого не избежать.

Шон лезет в карман и достаёт пригоршню желейных бобов, которые тут же отправляет себе в рот. Логан делает то же самое, а потом показывает на рот Шона.

— Чувак, — говорит он, — этот цвет тебе не идёт.

Я снова смотрю на Шона — вокруг его губ размазана моя помада. Я смеюсь. Какой же у меня тогда вид? Шон стирает большими пальцами размазанную помаду с моих губ.

— В следующий раз на мне будет розовый, — шепчу я.

— Мне всё равно, что на тебе, — говорит он. В его взгляде полыхает огонь, и внутри меня всё переворачивается. — Я предпочёл бы, чтобы на тебе вообще ничего не было. — Шон смотрит мне в глаза, страстное желание вспыхивает на его лице. Он быстро целует меня. — Не могу привыкнуть к тому, что теперь можно целовать тебя, когда захочется.

— Кто сказал? — поддразниваю его я.

— Обычно, Лейси, бойфренды так и делают, — говорит он, словно напоминая мне. В моём животе вновь начинают порхать бабочки. Я встаю на цыпочки и притягиваю его к себе. А затем целую, прижимая за затылок, до тех пор, пока мы не начинаем задыхаться и из меня не начинают вырываются стоны.

— Да, — соглашаюсь я. — Бойфренды так и делают.


КОНЕЦ


Читайте продолжение серии «Братья Рид» Тэмми Фолкнер в переводе группы .




[1] «ФейсТайм» (англ. FaceTime) — технология видеозвонков, разработанная компанией Apple. Является неотъемлемой частью телефонов iPhone, плейеров iPod Touch, планшетов iPad, а также устанавливается на компьютеры iMac и ноутбуки MacBook.