— Увы, юноша, — герцог Альмер с братом по при-казу короля отбыли в Палестину. Уже больше года они там находятся, герцог возглавляет отряд английских крестонос-цев. Их послал король сразу же после бегства твоих сестер.

— Жаль… — произнес Флойд, — тогда придется вручить это вам.

Молодой человек с видом победителя достал отку-да-то из сумки внушительную шкатулку и поднял крышку. Регина невольно зажмурилась. Шкатулка была полна дра-гоценностей. По-видимому, украшения старинные, особен-но колье, украшенное большими алмазами. Французская работа времен короля Людовика пятого. Видимо, в жилах Изольды течет кровь нормандцев, завоевателей Англии.

— Откуда такое богатство, Флойд? — удивилась леди Регина.

— Теперь моя сестра — графиня… — парень за-мялся, — в общем, она не хочет никому быть должной. А драгоценности принадлежат нашему роду.

— Я не могу это взять! — замахала руками жен-щина, — Альмер снесет мне голову!

— Мне приказано вручит ее герцогу или вам, и я выполню приказание. Я ни за что не повезу ее назад!

Флойд протянул шкатулку леди Регине, и она от-ставила ее в сторону.

— Теперь уже деньги ничего не изменят в моей судьбе, — подумала старая женщина. — А в юности я бы могла найти им применение.

Флойд уже было повернулся к выходу, но старая леди удержала его за локоть.

— Постой, Флойд, расскажи хоть немного об Изольде и Ирис! Как выглядят мои внуки?

Молодой человек только теперь сообразил, что пе-ред ним бабушка его племянников и смягчился.

— О, они, хотя еще и совсем малы, но уже проказ-ники! И всегда требуют своего. Патрик, тот очень любит поесть. Ему мало груди Ирис, и пришлось найти для него кормилицу. Но как насосется вдоволь, — так и спит чуть ли не полдня. Леди Регина счастливо улыбалась.

— А вот Робин, — продолжал посланник, — тот драчун изрядный и собственник. Если ухватит что-то свои-ми ручонками, — не вырвать, так и заснет, сжав кулачки. Видно по всему, что это будут боевые парни!

— Ну, точно, как их отцы в детстве! Как бы я хоте-ла увидеть милых девочек и внучат! — растрогалась пожи-лая женщина.

— Этого не выйдет, леди, — даже сочувственно проговорил Флойд, — Изольда боится ваших сыновей и строго приказала мне не говорить, где расположено наше поместье.

— Понимаю, юноша, — тихо проговорила леди Ре-гина. — Но как же мне хоть иногда иметь возможность по-лучить весточку от них?

Пожилая женщина задумалась, но вдруг догадка осенила ее лицо.

— Подожди, — приказала она и исчезла в дверях.

Через пару минут в комнату вошли Регина и слуга с клеткой. За прутьями ворковали несколько голубей.

— Я прошу тебя, Флойд, — проговорила леди Ре-гина удивленному юноше, — это почтовые голуби. Они приучены лететь домой. Значит, в наш замок. Иногда, раз в три месяца, присылай мне хоть весточку, сынок.

Флойд принял клетку с голубями. Противоречивые чувства боролись в нем. Но сердце постепенно проникалось жалостью к этой пожилой женщине.

— Пиши мне, Флойд, как здоровье Патрика и Ро-бина, и как девочки мои, …а кстати, не собираются ли они замуж?

— К ним уже много женихов сваталось, — опять горделиво заговорил юноша. — Ирис и Изольда такие кра-савицы! Теперь они к тому же и разбогатели. И их ковры нарасхват. В их мастерской уже ткут по шесть ковров в месяц. Сам герцог… — молодой человек опять осекся и смущенно посмотрел на леди Регину, — в общем, многие хотят купить наши ковры.

— А насчет замужества сестры и слышать не хотят, — продолжил Флойд. — Сам не понимаю почему.

— А я их понимаю, сынок, — задумчиво прогово-рила женщина.

— И не думайте, леди, — догадался юноша, — мо-их сестер никогда не устроят отношения с женатыми муж-чинами!

— Конечно, конечно, — подтвердила леди Регина, — я и не сомневаюсь. Но все же, Флойд, ты пиши мне. Можешь и не говорить ничего сестрам.

— Хорошо, леди Регина, — согласился Флойд и расцвел своей чистой светлой улыбкой. Мир был установ-лен.

— Постой, милый, — опять задержала его женщи-на, — я все-таки напишу девочкам.

Леди Регина присела к столу и стала поспешно пи-сать. Флойд посмотрел во двор, — там ждал его Марк, а потом на посветлевшее лицо экономки. Парню стало при-ятно, что женщина тоже любит его сестер.

— Ну вот, — протянула небольшой свиток леди Регина. — Счастливого пути! И помни про наш уговор. Если письма не будет больше, чем три месяца, — каждый день для меня будет тяжелым испытанием.

— Я понял! — закричал Флойд, уже спускаясь по лестнице.

Когда юноши выехали из ворот, Марк повернулся к брату.

— Давай, почитаем, — предложил он.

— Неприлично читать чужие письма, — возразил младший.

— Неприлично делать из графини наложницу, — воскликнул Марк и вырвал у брата свиток.


«Дорогие мои девочки Ирис и Изольда!


Очень рада, что вы сделали меня бабушкой, а Аль-мера и Рея — отцами. Берегите малышей. Может, бог даст, смилостивитесь надо мной и когда-нибудь позволите увидеть Патрика и Робина. Сердце мое болит и за вас, и за внуков, и за сыновей. Уже больше года, как нет никаких вестей от Альмера и Рея из Палестины. Если сложат го-ловы на чужой земле, — только вы и мальчики останетесь у меня.


Не забывайте обо мне! Ваша бабушка Регина.


— Ладно, ничего крамольного, — удовлетворился Марк, прочитав письмо, и вернул свиток обратно. Голуби испуганно ворковали у него за спиной.


Тевтонцы


Когда братья Марк и Флойд вернулись, отвезя драгоценности, Ирис загрустила. Она занималась с малышами, а потом садилась у окна и играла на арфе, склонив свою прелестную белокурую головку к струнам. Она часто пела грустную и прекрасную балладу о любви Тристана и Изольды. И столько тоски было в ее голосе, что у всех, кто ее слышал, наворачивались на глаза слезы.


Тристан здесь пробыл много дней,

Все время думая о ней,

Мечтая только об одном,

Как повидаться с ней тайком.

Ведь без нее ему не жить.

Их участь можно бы сравнить

Безрадостную с тем, как тут

Побеги жимолости льнут

К орешнику в глуши лесной:

Когда она с его корой,

Прижавшись к ней, почти срослась,

Легко им вместе: в добрый час!

Но разлучи их, и тогда

Обоим горькая беда:

Зачахнет вдруг орешник тот,

А с ним и жимолость умрет.

И так же сгинем мы, любя:

Ты — без меня, я — без тебя!


— Почему ты такие грустные песни поешь, моя до-рогая! — не выдержала ее сестра. — Что тебя мучает? Ведь у нас все получается! — графиня подошла к сестре и обняла ее за хрупкие плечи.

— Изольда! Скажи мне честно! Только правду, не позволь твоей гордости и обиде победить ее. Ты волнуешь-ся за отцов наших детей? Ведь они на войне, уже больше года! Леди Регина говорит, что от них редко приходят письма. Их крепость в осаде! И я волнуюсь за них! — Ирис стала вытирать крупные слезы.

— Ну, чего ты плачешь из-за этих обманщиков, из-за этих чужих мужей! — начала ее сестра, но потом, по-смотрев на заплаканное лицо сестры, осеклась. — Да, ты права! Я тоже потеряла сон, когда узнала, что они на войне. Оказывается, я люблю этого негодяя, сестричка! Давай бу-дем надеяться на лучшее. Мне от него ничего не надо, вер-нулся бы живой! Но ты вот что послушай! Если бы с герцо-гом Норфолком и графом Фолкхерстом что-нибудь случи-лось, уже давно бы рассказы об этом поползли по замкам.

Защитники крепости не смогли бы выдержать дол-гие месяцы осады без пополнения запасов. Отряд Альмера, конечно, доставил в Бердуар некоторое количество прови-анта, но все же через некоторое время и он закончился. Герцог знал, что замок расположен на пересечении кара-ванных путей, что и делало стратегически важным его по-ложение, и принял решение сделать вылазку. Зима этого года выдалась на редкость холодной. Даже до этих южных земель долетали морозные ветры с северных просторов. К изумлению англичан, однажды утром посыпался снег. Из громадной темной тучи налетел сильный шквал, и закру-жилась метель. Было видно, как кутаются в овечьи шкуры сарацины. Их шатры стали белыми от налипшего мокрого снега, а костры натужно гудели под ударами стихии.

— Самое время для вылазки, — сказал Альмер, — они сейчас друг друга почти не видят, и мы проскочим. Ночью пойдем.

К удивлению, к ночи ветер совсем стих. Открылось прозрачное зимнее небо. Звезды сияли на нем переливаю-щимся голубым цветом, как будто там, в вышине, все еще ударяли порывы ветра. На черном бархате небосклона про-легла дорога из миллионов сверкающих алмазов — млеч-ный путь.

— Вот где-то там, под той звездочкой, наш замок, — сказал Рею Альмер, указывая на одну из звезд Большой Медведицы, и потер руки — ночью мороз еще усилился.

— Надо идти, Альмер, — произнес рыцарь, наблю-дая за небом.

— Где-то там, — думал он, — прелестная Изольда. Она даже не знает, что мы так далеко, и что можем вообще не выбраться из этих земель.

Знакомым путем отряд из трех десятков воинов выбрался из крепости и прошел незамеченным мимо сара-цинских постов. Утро застало путников в промозглой ска-листой пустыне жестким холодным ветром. Снежные заря-ды ударяли по усталым лошадям и всадникам, скорчив-шимся от холода. Тяжелые стальные доспехи обжигали холодом тело. О костре и горячей пище нельзя было и меч-тать, огонь мог выдать небольшой отряд врагу. Да и разо-гревать было нечего, крепость давно была на голодном пайке, и дать уходящим в дорогу что-то из еды просто не было возможности. Как назло, в течение всего дня отряд не обнаружил на утоптанной караванной тропе ни одной жи-вой души. Только один раз из-за скалы услышал Альмер блеяние нескольких коз. Пробравшись между камней, он увидел временную стоянку бедуинской семьи. Черный верблюжий шатер, дымок скромного очага да две-три ху-дых овцы. Брать нечего — надо идти дальше.

Два дней скитаний по холодной пустыне совсем измотали отряд. С горечью уже герцог думал, что может погубить людей, так и не добившись результата. Вернуться в крепость без еды тоже было невозможно. Как посмотреть в голодные ждущие глаза? И синие глаза Альмера вновь и вновь всматривались вдаль. Вдруг ноздри Альмера услы-шали едва уловимый запах готовящейся пищи. Григ, конь герцога, тоже стал нервно прядать ушами. Командир отряда посмотрел на Рея. Тот многозначительно кивнул и указал пальцем в сторону, откуда доносился запах. В который раз отряд изменил направление своего движения. Но на этот раз, похоже, их шаги были направлены к желанной цели. Альмер выбрал для продвижения воинов не прямой путь по тропе, а повел их по бездорожью узкими расщелинами в скалах. Вскоре перед ними открылся вид караванного при-вала.

Около десяти белых шатров плотной группой рас-положилось у центральной поляны. Ветер нещадно мотал пологи из ткани, пытаясь вырвать их вместе с подпираю-щими их кривыми стойками. В центре лагеря горел боль-шой костер с громадным прокопченным казаном на трено-ге. Оттуда и доносился божественный аромат. Верблюды сбились в плотное стадо, их жесткая шерсть вздымалась под порывами леденящего ветра. Поклажа в виде груды полосатых мешков лежала здесь же, на песке. Несколько сгорбленных фигурок жалось к огню. Остальные караван-щики, по-видимому, укрылись в шатрах.

Сарацины вскочили на ноги и взметнули беспо-мощные руки к небу, когда из-за скал на них вылетела кон-ница, закованная в сталь, с мечами наперевес. Но было поздно — кривые сарацинские сабли не сей раз не смогли бы противостоять длинному острому европейскому мечу. Несколько минут решили исход неожиданного нападения. К радости Альмера, без потерь и без боя. Когда воины во-рвались в лагерь, караванщики стояли на коленях и проси-ли пощады. Безмолвные верблюды удивленно наблюдали за этой сценой своими большими глазами, продолжая, впрочем, жевать свою привычную жвачку.

Не обращая внимания на стенания сарацин, Альмер приказал:

— Верблюдов навьючить обратно — и в крепость! Ночью тихонько перегоним!

— А что будет делать с мансафой? — спросил Рей, подняв большую крышку. Всех обдал пьянящий запах пря-ностей.

— Рисовая каша — подарок Аллаха христианам! — засмеялся Альмер, и все поддержали его дружным смехом.

С веселым гомоном изможденные воины присту-пили к долгожданной трапезе. Испуганные хозяева еды были ловко связаны крестоносцами полосатыми веревка-ми, взятыми из тех же мешков, и испуганно смотрели на расположившихся возле их костра христиан. Это были по-гонщики верблюдов, несколько человек охраны, да хозяева груза — их легко было отличить по более плотным талиям и озлобленным лицам. Впрочем, было здесь и несколько онемевших от страха женщин, и даже четверо детей, дер-жавшихся за юбки своих матерей.