Алисия была вне себя от гнева. Ее вид напугал Ан-ну больше, чем смерть, о которой она только что размыш-ляла.

— Что ты тут устроила? — закричала герцогиня. — Ведешь себя как глупое капризное дитя!

Все ее последующие слова сопровождались смач-ными ругательствами и грозными жестами.

Анна молча выслушала племянницу. Когда Алисия закончила свою тираду и зевнула, Анна решила высказать-ся в свое оправдание.

— Я вчера была в доме Памелы. Она уехала из не-го. Я не знаю, что мне сейчас делать. Жизнь потеряла для меня всякий смысл, Алисия, — Анна покорно села на свою постель, готовясь со всем смирением получить в ответ оче-редную порцию упреков и наставлений.

Алисия не отвечала. Она присела рядом, скрестила руки на груди и устремила свой взгляд куда-то вдаль. Анна молчала. В комнате была тишина, которую нарушало лишь порывистое дыхание Алисии.

— Осталось только одно средство, — вполголоса сказала Алисия. — Это очень сильное средство. То, что дала тебе Памела в сравнении с этим — детская забава. — Если ты его применишь, назад дороги уже не будет.

Анна печально посмотрела на нее и робко спроси-ла:

— Что в нем такого?

— Нужна жизнь младенца, — сурово ответила Алисия.

— Не поняла тебя? — голос Анны дрогнул.

— Надо принести в жертву младенца, — медленно, выделяя каждое слово, проговорила Алисия.

— Я готова на все. Если я никого не рожу, моей жизни конец, — Анна закрыла глаза, чтобы Алисия не уви-дела, как в них прибывают слезы.

— Если это твое окончательное решение, тогда будь готова принять и его последствия. Спрашиваю по-следний раз. Ты идешь на этот шаг?

— Да! — ответила графиня.


Примерно в полдень две всадницы в плащах с на-кинутыми капюшонами подъехали к деревне. Одна остано-вилась в нерешительности.

— Анна! Я тебя не пойму! Мы сюда кататься прие-хали? — Алисия сбросила капюшон и строго посмотрела на графиню.

— Извини. Просто мне на душе тяжело! — всхлип-нула Анна.

Они подъехали к первому же дому. Алисия соско-чила с лошади и подошла к сидящему на пне старику.

— Есть ли в вашей деревне многодетная семья? — спросила она его.

— Есть, — старик немного замялся, ему было сложно разглядеть своими полуслепыми глазами, кто пе-ред ним — мужчина или женщина. Он решил себе сделать скидку на возраст и никак не обратился к Алисии. — Ез-жайте вон туда! — он указал палкой на соседний домик.

Женщины подъехали к полуразвалившемуся дому. Возле его крыльца дети возились со щенками. Алисия по-дозвала к себе детей и велела им сходить за матерью. Из домика выбежала женщина средних лет, в бедной одежде, в сопровождении еще нескольких детей.

Алисия про себя отметила, что она плодовита. Ее живот, выделяющийся на худой фигурке, говорил о том, что через два-три месяца она снова станет матерью. Анна не стала слезать с лошади.

Женщина ласково посмотрела на всадниц.

— Чем могу быть вам полезна, леди? — вежливо спросила она.

— У нас к тебе, женщина, очень не простой во-прос, — важно начала Алисия. — Одной доброй леди Гос-подь не дает детей вот уже много лет. Страдания ее без-мерны. А эта леди не хочет смириться с решением Господа, а хочет дитя всем сердцем. Ее вполне устроит, если дитя будет ей и не родное, так как огонь ее жизни угаснет без детского смеха.

Женщина внимательно слушала Алисию. Она по-няла, для чего приехали леди.

— Леди хочет усыновить чужого ребенка? — на всякий случай переспросила она

— Ты все правильно поняла. Не бесплатно, разуме-ется, — серьезно произнесла Алисия.

Женщина повернула голову в сторону играющих детей, потом посмотрела на свой убогий домик. Глаза ее бегали из стороны в сторону. Она не решалась принять от-ветственное решение. Алисия заметила, как борется в ней жажда денег и материнский инстинкт, и решила помочь ей в этом.

— Женщина, сколько у тебя всего детей? — мягко спросила герцогиня.

— Девять, леди, — ответила женщина — На про-шлой неделе я родила сына. — Она потерла рукой ною-щую поясницу.

Алисия уставилась на ее живот, она то думала, что женщина беременна.

— А ты бы хотела, чтобы твой ребенок жил в рос-коши и не в чем не нуждался?

Женщина развела руками. Видимо, последний ре-бенок не входил в планы родителей. Еще немного подумав, она подняла грустные глаза на Алисию.

— Да, я хочу этого! Я сейчас! Подождите! — жен-щина бросилась к дому, держа обеими руками живот и. немного спустя, вернулась с кричащим комочком, заверну-тым в грязное серое одеяло.

— Это мальчик! — нежным голосом сказала жен-щина. — Посмотрите! Он такой хороший! — она протянула ребенка Алисии. — Скажите той леди, пусть будет с ним добра! Может, она его даже полюбит, — с горечью в голо-се добавила она.

— Пусть Господь поможет тебе! — Алисия протя-нула женщине деньги.

— Спасибо, леди, — женщина засунула деньги в передник. Ей очень тяжело было сказать это слово.

Алисия передала ребенка Анне. Первый раз в жиз-ни Анна брала на руки младенца. Она вгляделась в его ма-ленькое личико. Чувство жалости не возникло в душе, была только злоба, что у нее не получается родить вот такого ребенка. Графиня не привыкла задумываться о страданиях других людей, легкие сомнения сразу были подавлены эгоистичным желанием во что бы то ни стало заполучить расположение равнодушного супруга и тем самым упро-чить свое положение. Она грубо замотала одеяло и запих-нула кричащего младенца в корзину.


Аббатство


— Давно, Гилмор, ты не подковывал моего Грига, — улыбнулся Альмер, вводя серого в яблоках скакуна в кузню, — он уже совсем поистер копыта о палестинские камни.

— Да, хозяин, — отвечал кузнец и почесал свою куцую седую бородку, явно маловатую для могучей жили-стой шеи, — я люблю Грига, — это не конь, а ангел. Стоит на трех ногах смирно, пока я вожусь. Тут и человек бы не выдержал, а он терпит!

— А как твоя Элеонора, наверно, уж совсем по-взрослела, — поддержал беседу дальше герцог и оглянулся на скрип. Мимо раскаленного горнила пробежала дочь куз-неца. Глаза Элеоноры были заплаканы. Она поспешно по-приветствовала хозяина и исчезла.

— Не очень хорошо, милорд. — Даже думаю поки-нуть ваш гостеприимный кров.

Брови Альмера поднялись кверху.

— Девочка боится герцогини Алисии, она не дает ей прохода, — продолжал Гилмор, — все заметили это, на нее теперь и парни не обращают внимания.

Альмер сурово молчал. Видно, его беседа с женой не принесла желаемого результата. Эти две недели они с Реем жили в Иствике, любимом замке Альмера. Там их ждала любящая матушка Регина, там душу согревали при-ятные воспоминания! Значит, во время его отсутствия Али-сия снова взялась за свое. Значит, не поняла, что ей грозит! Что вообще творилось в замке Фелис все это время?

— Элеоноре вообще не было бы житья, — продол-жал свой рассказ кузнец. — Да, слава богу, леди не часто ночует дома…

Альмер опять удивился.

— Да, милорд, — увидел удивление господина Гилмор. — Почти каждый вечер она отправляется в мона-стырь. Весьма набожна ваша жена.

Мужчина наклонился к уху герцога.

— И, еще скажу вам кое-что По-секрету, милорд, — загорелое лицо напряглось от волнения. — Там проис-ходят какие-то странные дела. Люди говорят — по ночам идут тайные службы! И не в христианские праздники, как велено в писание, а совсем в другие дни.

Альмер внимательно слушал кузнеца. Он не лю-бил, когда наушничают. Но Гилмор был всегда молчалив и не слыл сплетником. Видно, туго пришлось кузнецу, раз осмелился высказать все это герцогу.

— Хорошо, Гилмор, — наконец произнес герцог, — я разберусь. Тебе не придется сниматься с места. За это я ручаюсь.


— Можно считать, с темнотой нам не повезло, — сказал Флинт Эдвину.

И действительно, необычно большой, красноватый диск луны величественно освещал все вокруг. Под бледны-ми лучами ночного светила поблескивала вода в ручье, журчащем вдоль дороги, серебрились листья на кронах столетних дубов. Было очень тихо, лишь только ветер ше-лестел листвой на деревьях, да приглушенный топот копыт лошадей нарушал тишину спящего леса. Нелегкое задание получили два воина. Предстояло проследить за леди Али-сией и Анной и выяснить, чем они занимаются за мрачны-ми стенами монастыря цистерцианцев. Вдали уже показал-ся силуэт монастыря. Три круглые башни возвышались над многочисленными постройками. В лунном свете были от-четливо видны кресты, увенчивающие конусообразные крыши. Справа, в самой массивной башне, несомненно, располагалась церковь, слева в башне — высокой и тонкой, виднелись колокола в больших проемах. Где-то в середине был клуатр — уютный внутренний дворик, окруженный со всех сторон галереями.

— Я был там однажды, — проговорил Эдвин, — из внутреннего дворика мы можем попасть куда угодно, глав-ное — не ввалиться в дермиторий, где спят монахи.

— Давай-ка дойдем пешком до стены, а коней при-вяжем в зарослях, — отозвался Флинт.

Осторожно молодые мужчины подкрались к стене монастыря Она, конечно, была пониже стены в их замке, но тоже внушительная. Где-то там, в темноте проема над во-ротами, осматривают все вокруг зоркие глаза монаха, а мо-жет, и прикорнул божий человек, пока аббат не видит. Оруженосцы прокрались вдоль стены на ту сторону, где подходы были скрыты глубокой тенью, и осмотрелись. Взвилась вверх веревка с крюком на конце, и раздался не-громкий лязг металла о камень. Мужчины присели. Тиши-на. Прошло несколько минут — тишина.

— Давай, — прошептал Эдвин и подтолкнул друга вверх.

Посыпались осыпающиеся из-под сапог мелкие ка-мешки, и темная фигура исчезла в проеме бойниц. Раздался тихий посвист. Флинт тоже вскарабкался на стену. Дальше — проще. Черные платки на лицах и черное одеяние по-могли раствориться в сумраке галерей. Везде тихо — вид-но, крепко спит братия. Только где-то вдали слышен низ-кий гомон. Там читают молитву. Флинт безмолвно прило-жил палец к губам и указал в направлении едва слышимых голосов. Тихо, как кошки, оруженосцы двинулись к часов-не.

— Лучше пробраться по крыше, к тому окну, — тихо, как мог, прошипел Эдвин, — оттуда все будет видно.

Флинт согласно кивнул, и через пару минут оруже-носцы припали к узкому оконному проему. Их взору пред-стала захватывающая картина.

Зал внизу был освещен факелами, воткнутыми в пасти каменных чудовищ, высеченных в капителях колонн, подпирающих свод храма. Их зловещие глазницы, казалось, ожили в неровном свете пламени, а извивающие тени пля-сали по стенам и сводам церкви. Посередине зала на полу была начертаны пентаграмма и круг в ней. В центре круга на помосте лежала обнаженная женщина. Ноги ее были раздвинуты и лоно бесстыдно выставлено напоказ толпе, стоявшей за пределами пентаграммы. На животе женщины стоял сосуд с кровью, а на лицо наброшен черный платок. В раскинутых руках женщина держала две свечи. В верх-нем углу пентаграммы стоял трон, украшенный рогами, шкурами диких животных, черепами и костями. На нем восседал абсолютно лысый мужчина, лет пятидесяти. Его одеяние состояло из цепей, браслетов, амулетов и кожаных поясов, окованных металлом. Он также сидел, широко раз-двинув ноги и выставив на всеобщее обозрение свой дето-родный орган. Присутствующие были облачены во все чер-ное и что-то размеренно читали на латыни. Прислушав-шись, оруженосцы поняли, что это молитва «Отче наш», только наоборот. Флинт показал пальцем другу на распятие за головой главного жреца — оно тоже было подвешено кверху ногами. В правой руке мужчина держал посох, увенчанный черепом какого-то животного, а под левой ру-кой находилась библия, тоже в перевернутом положении.

Вокруг центра зала, по начертанной линии, вели человека со связанными красной веревкой руками и нога-ми, глаза его были закрыты черным платком. Его вели за конец этой же веревки, перекинутой через плечо и обвязан-ной вокруг шеи. Стоило ведущему чуть сильнее дернуть за конец, и человек споткнулся бы об обмотанную вокруг ног веревку, а петля бы стянуло горло. Группа остановилась у другого участника обряда, стоявшего подле круга.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— Я иду на восток в поисках света, — ответил свя-занный.

— Какой пропуск ты должен принести? — после-довал следующий вопрос.

— Совершенную любовь и совершенную веру!

— Я, страж сторожевой башни севера, не позволяю тебе войти. Кто поручится за тебя? — опять вопрошал че-ловек.

— Я, Проводник Душ, поручусь, — воскликнул другой участник, который держал за конец веревки.

— Тогда приблизься к сторожевой башне севера и получи от меня поручительства смерти и благословение Земли

Теперь вопрошающий взял что-то белое, похожее на соль, и посыпал на голову связанного, затем он достал монету, макнул ее во влагалище женщины и сунул испы-туемому в рот. Похоже, этот ритуал подходил к концу. И человека с петлей на шее подвели к верховному жрецу.