Кристофер и сам часто задумывался над тем, что он думает об ИРА и вообще – о проблемах ирландского терроризма. И в последнее время, надо сказать, все чаще и чаще склонялся к мысли, что у ирландцев, у коренного католического населения того же Белфаста, наверное, нет другого выхода, кроме террора.

– Так что ты скажешь?

– Думаю, что ты прав, – согласился Крис. – Только…

О'Рурк в упор посмотрел на собеседника.

– Что – только?

– Мне нравится их цель, – после некоторого замешательства принялся объяснять Кристофер, – но я не всегда согласен со средствами, которыми они пытаются ее достигнуть.

– Имеешь в виду взрывы, захваты заложников, террористические акты и тому подобное? – уточнил Уистен О'Рурк.

Крис кивнул.

– Именно.

Тяжело вздохнув, Уистен произнес:

– Знаешь, у нас нет другого выхода… Наверное, это и есть как раз тот случай, когда цель целиком и полностью оправдывает средства.

Слова «у нас нет другого выхода», сказанные как бы между прочим но, тем не менее, очень внятно и отчетливо, весьма насторожили Кристофера.

Теперь он почти не сомневался, что Уистен скорее всего имеет если и не прямое то, во всяком случае, косвенное отношение к ИРА.

Прищурившись, он уточнил:

– У вас?

– У нас, Кристофер, у нас, – подчеркнул О'Рурк, – ведь и ты, если я не ошибаюсь, ирландец?

– Ты задаешь слишком уж очевидные вопросы, – поморщился Кристофер, – на которые прекрасно знаешь ответ.

– И тем не менее… Нет, я хочу выяснить только одно, я хочу уяснить для себя раз и навсегда: ИРА для тебя – это что: банда преступников, какой нас пытается представить официальная британская пропаганда, или…

И вновь «нас»…

Нет, вне всякого сомнения, этот Уистен имеет к ИРА какое-то отношение…

И, скорее, чтобы положить конец этому затянувшемуся разговору, чем по каким-либо другим причинам, Кристофер ответил:

– Да, Уистен, во всяком случае, я могу сказать только одно: при всей моей слабой ориентации в ИРА, мне кажется, что они по большому счету правы… Видимо, у этих парней действительно нет никакого другого выхода…


Вскоре Кристофер забыл о том разговоре, да и об Уистене – полный курс колледжа был закончен, О'Рурк отправился к себе в Белфаст, а сам О'Коннер решил получить еще одно образование – и в тот же год поступил в Королевский политехнический Университет в Лондоне.

Желание продолжить обучение возникло не потому, что Крис был честолюбив, и учеба в Лондоне давала бы ему какой-то жизненный статус, не потому, что он действительно хотел стать инженером, и даже не потому, что подобным образом решил обрести хорошую, высокооплачиваемую профессию.

Просто в то время Кристофера как никогда обуревала жажда знаний, и притом – любых знаний; ему было все равно, где учиться и чему, лишь бы учиться.

И вновь – лекции, занятия, конспекты, снова занятия, опять конспекты, работа репетитором, таксистом, дворником (когда Крису удавалось найти даже такую подработку), каждодневная беготня по шумным улицам в поисках пусть временной, но работы…

Вскоре Кристофер пришел к выводу, что при подобном раскладе, при таком бешеном перенапряжении его надолго не хватит: Лондон засасывал, не позволяя сосредоточиться на двух вещах одновременно.

Надо было выбирать – или учиться, или…

К тому же, даже тех денег, которые Крису удавалось заработать, не хватало; Лондон – огромный столичный город, требующий куда больших расходов, чем Белфаст или даже Итон.

И в конце концов, обессилевший, Кристофер все чаще и чаще подумывал о том, чтобы бросить учебу и возвращаться домой, в Белфаст.

К этому времени умер его отец, родной брат аббата Джона, и оставил единственному сыну небольшое наследство в виде коттеджа на юго-западной окраине города, как раз на берегу залива, нескольких подержанных автомобилей и большого земельного участка.

Известие о смерти отца (он был намного старше Джона и давно уже, еще с пятидесятых годов перебрался из Гленарма в столицу графства) решило все: на следующий день Крис забрал документы и первым же самолетом отправился домой…


Первые недели после похорон Кристофер занимался тем, что приводил в порядок дела покойного: в том числе и обширный архив, который хранился на стеллажах в кабинете. Тут были и деловые записи, и старые, просроченные векселя, и письма, которые отец Криса, будучи еще молодым, писал матери, и дневники.

Последнее весьма заинтересовало сына: он был несказанно поражен, когда увидел там фамилию О'Рурка.

Как – неужели Уистен?

Нет, вряд ли.

Всех друзей и просто знакомых отца Крис неплохо знал – они хотя бы единожды бывали в этом доме. Правда, среди них Кристофер никогда не встречал человека с такой фамилией, и это показалось ему странным.

Кристофер долго мучился над этой загадкой отцовского дневника, – все время, пока занимался архивом отца.

И вот однажды, прогуливаясь вдоль набережной, он неожиданно услыхал за своей спиной:

– Крис?

О'Коннер обернулся – перед ним стоял его товарищ по колледжу в Итоне. И стоял, надо сказать, не один – рядом с ним была миловидная девушка лет двадцати-двадцати трех, чем-то неуловимо похожая на спутника; достаточно было одного беглого взгляда на Уистена и его спутницу, чтобы определить, что это – брат и сестра.

Крис, широко улыбаясь, подошел к своему приятелю. Они обнялись, после чего пошли уже втроем.

– Ну, как дела, – спросил Уистен, придерживая шляпу от порывистого ветра, – давно тут?

– Нет, всего лишь несколько недель.

– Как, ты уже не в Лондоне? – удивился О'Рурк.

Лицо Кристофера погрустнело.

– Увы, обстоятельства оказались выше меня… К тому же, у меня умер отец, – он вздохнул, – несколько недель назад…

Уистен вздохнул.

– Да… Извини, но мне не хочется говорить тебе банальности вроде «ему там наверняка лучше, чем тут»… Да, Дуглас О'Коннер был хорошим человеком… Извини, но я действительно любил его, и смерть твоего отца…

Махнув рукой, Уистен поднял воротник.

При всем драматизме ситуации Кристофер не мог не спросить:

– Дугласа? Как, ты знал моего отца?

Уистен коротко кивнул.

– Да.

Теперь Крису многое становилось понятным; многое, но не все.

Так вот откуда, оказывается, в дневниках отца фамилия О'Рурк!

Стало быть, они действительно были знакомы; более того, этот самый Уистен играл в жизни отца достаточно значительную роль – настолько серьезно, чтобы последний заносил его имя в дневник.

Но откуда, как они были познакомились?

И что могло связывать двух таких непохожих (во всяком случае, на первый взгляд) людей?

Почему отец никогда не рассказывал ему о своем знакомстве с О'Рурком? Да и сам Уистен…

Став спиной к ветру, Крис прикурил – Уистен предупредительно протянул ему зажигалку.

Возвращая ее обратно, О'Коннер спросил:

– Ты знал моего отца?

– Да, – ответил Уистен. – Помнишь тот наш разговор в Итоне – ну, когда ты переселился ко мне жить?

Кристофер прищурился.

– Что ты имеешь в виду?

– Тогда я мельком сказал, что у нас есть один общий знакомый, который для меня является образцом настоящего ирландца… Тогда мои слова, помню, повергли тебя в некоторое смущение – судя по всему, ты долго ломал голову, кто же это может быть. Да, это был Дуглас, Дуглас О'Коннер, это был твой отец…

Хотя Крис и был внутренне готов к такому повороту событий, но разволновался настолько, что выпустил сигарету из рук.

– Ты… Значит, вы были знакомы?

– Мы были друзья… И не только друзья, нас связывало много большее, чем простая дружба, – ответил Уистен притихшим голосом.

Они немного постояли у гранитного парапета набережной, помолчали – Крис был настолько ошарашен этой новостью, что не сразу мог прийти в себя.

Наконец, тронув Кристофера за рукав, Уистен сказал негромко:

– Ну что, пошли куда-нибудь, и я тебе все расскажу…

– Пошли, – согласился Крис, облизав пересохшие от волнения губы.


В небольшом ресторане, куда они зашли, было немноголюдно – несколько человек сидело за столиками, судя по всему, это были приезжие фермеры откуда-то из глубинки.

Крис, Уистен и его спутница уселись за столик.

– Извини, – произнес Уистен, я забыл тебе представить: это Марта, моя сестра…

– Я так и понял, что сестра, – сказал Кристофер, протягивая Марте меню и карту вин.

– А что – мы действительно так похожи? – впервые за все время их беседы подала голос девушка.

– Да, – ответил Кристофер, – поэтому, я сразу же об этом догадался…

После того, как официант принес блюда и вино, Уистен принялся разъяснять:

– Может быть, тебе это покажется странным – я имею в виду то, что ты сейчас услышишь. Но очень прошу тебя – не удивляйся… И не задавай лишних вопросов.

Крис насторожился.

– Ты говоришь таким тоном, будто бы хочешь рассказать о моем отце нечто такое… Ну, предосудительное, что ли…

Уистен, отрицательно покачав головой, произнес:

– Ничего предосудительного. Скорее – наоборот. Я ведь говорил тебе уже однажды, что для меня твой отец, Дуглас, – в голосе Уистена прозвучало неподдельное уважение к отцу Кристофера, – что для меня этот человек всегда был воплощением всего самого лучшего, что только может быть в человеке… Это был настоящий ирландец, и этим все сказано.

– Но откуда ты его знал? И почему не рассказывал мне об этом раньше?

– Но ведь и отец ничего тебе об этом не рассказывал, – возразил О'Рурк.

– Почему?

– Я же просил: выслушай меня внимательно и ничему не удивляйся…

– Твой отец последние лет пятнадцать являлся одним из руководителей ИРА…

Крис от этого признания чуть не поперхнулся.

– Но почему я ничего не знал об этом? Уистен вздохнул.

– Дуглас говорил: «Придет время, и я все расскажу своему сыну»… Но, – он вздохнул, – но, как видно, ему не суждено было рассказать тебе обо всем… И теперь за него это должен сделать я…

Крис скосил глаза на Марту – мол, можно ли говорить о подобных вещах при девушке? О'Рурк улыбнулся.

– Марта – моя сестра. И кроме того, помощница, к ней, как ни к какому другому человеку, подходит слово «соратница»… Извини, я не любитель высокопарных книжных выражений, но это слово – очень удачное… Так вот, твой отец, Дуглас О'Коннер…

Крис, затаив дыхание, приготовился слушать…


Но Уистен на этот раз был лаконичен и весьма немногословен.

Да, Дуглас О'Коннер вот уже лет пятнадцать, а то и все двадцать вел двойную жизнь.

В повседневной жизни тихий, молчаливый, немного замкнутый, даже флегматичный человек, он внешне являл собой типичный образчик среднего ирландского буржуа.

Но на самом деле Дуглас входил в руководящее ядро ИРА, и вот уже много лет, как успешно руководил всеми действиями этой организации.

Нет, он не участвовал в том, что сами члены ИРА именовали «акциями»; он составлял планы, просчитывал все до мельчайших подробностей, отвечал за успех или неуспех.

И, как утверждал Уистен, никогда не проигрывал…


Выслушав собеседника, Кристофер, растеряно взяв полотняную салфетку, принялся мять вышитый уголок.

– Неужели?

– Да, Крис… Ты же понимаешь, я никогда бы не стал тебя обманывать.

После небольшой паузы О'Коннер спросил:

– Почему же в таком случае ты ничего не рассказывал мне об этом раньше – ну, скажем, в Итоне?

– Мне не велел этого делать Дуглас… Кстати, тогда, когда ты переселился ко мне – ну, в Итоне – это была инициатива твоего отца…

– Вот как?

Признание Уистена прозвучало для Криса в высшей степени странно: ведь отец никогда не высказывал никаких сомнений относительно него, Криса.

Словно угадав мысли собеседника, Уистен уточнил:

– Дело не в том, что Дуглас не доверял тебе, и не в том, что боялся, что ты сойдешься с дурной компанией… Дело в том, Крис, что он хотел подготовить тебя…

– К разговору с ним?

– Да. – Уистен опустил глаза. – Он считал, что этот разговор будет, возможно, самым главным в его жизни… Да и в твоей, наверное, тоже.

Крис некоторое время размышлял, а затем вопросы посыпались один за другим.

– Но почему он раньше ничего не рассказывал? Ни об ИРА, ни о своей роли в ней?

– Боялся за тебя, как и всякий отец.

– Почему ты не говорил о том, что знаком с моим отцом?

– Тогда мы считали, что еще не пришло время, – ответил Уистен. – тогда было еще слишком рано, ты ведь был занят учебой… А теперь – слишком поздно… Хотя, – тут же спохватился он, – хотя, если разобраться, не поздно… Я ведь сказал тебе все или почти все, что хотел сказать тебе покойный отец…

– А что ты, взрослый, зрелый мужчина, делал в Итоне?

Уистен слегка улыбнулся – впервые за все время беседы.