Николай долго смотрел на мать. «Кто, эта старушка?» — удивленно подумал он. Он плохо видел. В глазах все расплывалось, теряло четкость. Последние лет пятнадцать Николай Александрович носил очки. Это было естественно в его возрасте. Даже не обсуждалось. Когда Лола ликвидировала очки, нарушилась связь с миром. Невероятные дозы сильнейших синтетических наркотиков еще больше ухудшили зрение. Память практически полностью потеряна. Сам факт того, что Большаков жив, можно считать чудом.

Пришла Люба. Николаю помогли встать и прежде всего, отправили его в ванну. Люба долго терла, скребла, брила и стригла человека, похожего на бомжа. Люба профессионально справилась с этой нелегкой работой. Потом Николая кормили из ложки, как ребенка. Он с трудом держал чашку, все время просил молока. Валентина Ивановна прямо сказала Любе:

— Надежда только на тебя. В больницу я его не отдам. Видишь, он ничего не помнит. Он там умрет. Я уже хоронила одного сына! У меня есть немного денег. Я тебе буду приплачивать! Валентина Ивановна как будто вдруг помолодела. Мозги четко работали, речь — понятная, память — всем бы такую. Люба согласилась. Даже не из-за денег. Она была и осталась, медицинским работником, призванным помогать людям. Это — не высокие слова. Такие люди существуют в нашей жизни. Но их не так много!

Валентина Ивановна целыми днями разговаривала с сыном. Она рассказывала Кольке про отца, который рано умер — от тяжелой работы на стройке и от водки. Брат Сашка, как отец, тоже подорвался на стройке. Потом тяжело болел. Хорошо, были деньги, врачи делали дорогие уколы, Сашка не так сильно страдал.

— Коль, я ведь твои деньги, что ты присылал, на книжку отдельную собирала. Хотела тебе, потом вернуть. А Гиви Омарович, помнишь, директор «Гастронома», научил меня деньги на доллары поменять! Поэтому и выжила, на помойку не пошла.

Николай, ничего не помнил, но с интересом слушал мать. Он смотрел на Валентину Ивановну пустыми глазами. Как-то она спросила:

— Коль, а где твои очки? Ты мне их показывал, когда на Рождество приезжал. Маленькие такие, из особого металла сделаны, легкие и не ломаются. Стекла совсем тонкие, а все видно! Хотел мне такие очки купить.

Николай отрицательно покачал головой. Валентина Ивановна сняла свои «стариковские» очки и нацепила на нос сыну. Николай от испуга закрыл глаза. Потом открыл. Закружилась голова, на мгновение все вокруг поплыло. Николай увидел мир! Он четко увидел лицо мамы, комнату. За окном — деревья. Снег почти растаял. Значит, скоро весна. Это как, весна? Валентина Ивановна обрадовалась.

— Колька, ты как профессор!

Николай вздрогнул. Откуда он знает это слово, где его слышал?

— Мам, а что значит — профессор?

— Так, ты — профессор, физику изучаешь! Еще со школы. Тебя в Интернат при Техническом университете взяли. Ты у меня очень талантливый!

Николай Александрович, ничего не понимал, но слова матери он когда-то слышал. Профессор. Он — профессор?

— Коль, а я все твои учебники сохранила, когда ты в восьмом классе с учителем физики до ночи в школе сидел. Я думала, по дворам болтаешься. А ты — учился!

Колька открыл дверь старой кладовки напротив своей раскладушки. Там, на полу лежали стопки учебников, справочники и толстые книги. Колька стал читать. Удивительно, но читать он не разучился, вернее, не забыл! Он, когда-то все это уже читал, помнил наизусть! Теперь — забыл. Нет, не забыл. Он все помнит! Николай помнил детство, примерно до восьмого класса. Потом нить обрывалась.


Бедная Валя три дня мучилась без очков, пока Люба не купила ей новые.

Утром Колька проснулся от сильной боли во всем теле. Его ломало, сводило руки и ноги, хотелось все крушить и громить. Николай, заорал.

— Мать, у нас есть водка?

Валя перепугалась, еле устояла на ногах. Любы в этот день не было. Водочка у Валентины Ивановны была. Иногда, на ночь, когда совсем не спится, маленькая рюмочка не повредит. Николай выпил залпом стакан водки и заснул. Он проспал сутки. Валя плакала, неужели и Колька тоже сопьется, как отец и старший брат! Она рассказала все Любе, но велела покупать водку обязательно. Колька встал на следующий день другим человеком. Люба догадывалась, в чем тут дело. Николай связался с наркотиками. Это — очевидно. Она не раз такое видела в городской больнице. Сама помогала врачам выводить молодых ребят из ломки.

Но Николай, человек в возрасте! В то же время характерные следы от уколов. Она не могла ошибиться. Но все очень непонятно. Водку она покупала постоянно. Она слышала, что водка помогает очищать организм.

Николай стал принимать горячие ванны. Он сам, интуитивно почувствовал необходимость парной. В горячей воде тело распаривалось, и из него выходил пот. Странный химический запах напоминал запах средства, которым когда-то мать морила тараканов. Потом он долго стоял под холодным душем. Люба купила в аптеке соль для ванны. Черные килограммовые пакеты натуральной соли из глубинных соляных штолен стоили очень дешево. Но это была, действительно, лечебная соль, а не косметическая в красивых упаковках. Пакета хватало на одну ванну, а процедура повторялась почти каждый день. Люба еле таскала тяжелые сумки с продуктами и солью. Валентина Ивановна стала оплачивать Любе такси. Ломки стали постепенно ослабевать, но без водки Николай не справлялся.

У Николая стали выпадать зубы. У него от природы были красивые, ровные зубы — генетический признак крепкого здоровья. Он не знал слова «стоматолог». Единственный раз, во время работы в Швейцарии, в городе Церн Николай обратил внимание на неприятное покалывание над верхним зубом, во время коктейля со льдом или горячего кофе. Ему поставили две крохотные, «вечные», абсолютно незаметные пломбы на эмаль и он продолжал улыбаться своей обворожительной белозубой улыбкой. Теперь зубы сначала желтели, потом становились коричневыми. Они шатались, как старый забор. Николай просто вынимал очередной зуб из челюсти и выбрасывал его в форточку. В итоге остались один клык и три коренных зуба на верхней челюсти и несколько коренных зубов внизу. Десны кровоточили и сильно болели. Полоскание водкой вызывало дикую боль и усугубляло воспаление. Люба покупала в аптеке разные стоматологические лосьоны, мази для десен. Но все это мало помогало. Николай питался одной кашей, тертой морковкой или тертыми огурцами, картошкой-пюре и котлетами, которые героически крутила Люба на старой ручной мясорубке. Наконец, измучившись с котлетами, она стала покупать дешевый готовый фарш.

Через некоторое время у Николая стали выпадать волосы. Клочьями. Его роскошная шевелюра постепенно становилась похожей на шерсть ободранной бездомной собаки. Когда-то мадам Жако называла Николя: Мой конъй!» И запускала свои тонкие, цепкие пальцы в его волнистую длинную гриву. Николаю казалось — это конец Света. Таня в минуты особой нежности называла Кольку: «Мой Златовласый Ангел!» Люба сначала хотела постричь Николая наголо электробритвой. Но посмотрела на него внимательно и решила, что такого даже она не перенесет. Люба пыталась делать стрижку ножницами и бритвой так, чтобы прикрыть заплешины, делала примочки из настоя шелухи лука. Но ничего не помогало. Безжизненные волосы приобрели рыжевато-серый оттенок и продолжали выпадать.

Так прошел почти год. Николай Александрович вспоминал свою жизнь. Но процесс восстановления памяти шел очень медленно и мучительно. Он, скорее, заново учился жить. Он постигал простые вещи и навыки, которыми владеют дети десятилетнего возраста. На улицу Николай выходил только в сопровождении Любы. В теплую летнюю погоду на улицу выводили Валентину Ивановну. Николай с матерью подолгу сидели на скамеечке в пустом безлюдном дворе. Строительство временно приостановили. Люба видела по телевизору, что у фирмы-застройщика большие долги, растрачены деньги пайщиков.

В один из дней Николай, как любопытный ребенок, перебирал вазочки, рюмочки в стареньком серванте. В углу за стеклянной салатницей стояла пожелтевшая от времени белая маленькая коробочка. На коробочке очень знакомая надпись, только язык другой. Он знал этот язык, но не помнил. В коробочке — флакончик духов. Очень знакомый аромат! Откуда он знает этот аромат? От напряжения заболела голова. Замелькали образы. Дама очень красивая, читает лекцию на другом языке. О чем она говорит, Николай не помнит. Опять — эта дама, она называет Кольку — Николя, гладит по голове. Он чувствует аромат этих духов. Где это происходит? Большой город, совсем другой. Это — не Москва.

Николай в стопке учебников нашел тетрадку-словарик. Там, детским почерком в три столбца слова: иностранные, значки и ударения, русские. Да, иностранные слова. Это же его первый словарик по французскому языку! За стопкой книг по физике — «Словарь французского языка для учеников средней школы». Николай дочитывал последний толстый том «Теоретической физики». Словарь французского языка он выучил наизусть. Все, что он читал и учил наизусть, казалось ему давно знакомым. Ему казалось, что он знает больше, намного больше. Только то, что он знает, он не помнил. Других книг в доме не было. А что дальше?

Прошло, пролетело, промелькнуло еще одно лето. Осень, сырая и промозглая. Валя и Николай не выходят из квартиры.

Валентина Ивановна счастлива, что с ней — сын. Пусть больной, «беспамятный», но родной, живой человек. Раньше она ведь завидовала Кольке. Богатый, удачливый, красиво одет! Женился на генеральской дочке. Валя, она-то знает, сколько у генералов денег! У Таньки еще и дед — генерал. Тот войну прошел, Герой Советского Союза! Сколько денег-то получал, в хоромах все жили. И Колька квартиру купил, целых четыре комнаты. На троих! Ребенок — маленький, много ему места надо? Обидно было Валентине Ивановне и за сына, и за себя!

Николай стал смотреть телевизор. Первое время он даже не замечал, что в квартире есть телевизор, и что Валентина Ивановна очень часто смотрит разные программы. Современный «Самсунг» Николай купил матери к Новому 2007 году, повесил на стене, на роликовом кронштейне так, чтобы мать могла смотреть телевизор из любой точки комнаты. Даже из кухни была видна большая часть экрана. Он теперь абсолютно не помнил это событие, которое тогда буквально потрясло его маму. Где-то, через полгода, Николай заинтересовался «забавной, живой картиной», которую можно двигать по стене. Ему нравилось, как на «картине» мелькают цветные изображения, играет музыка, поют разные песни. Иногда его внимание привлекал какой-нибудь сюжет. Ему казалось, что он это когда-то видел, где-то слышал. В одном из сюжетов про автомобили он увидел знакомую машину. Когда-то он ездил на такой машине! Он был просто уверен в этом! Он чувствовал, как держит в руках мягкий кожаный руль, всем телом ощущал динамику движения автомобиля, непроизвольно он давил правой ногой на пол — на педаль газа. У Николая заболела голова. Он выпил стакан водки и два дня спал.

Системно и более осмысленно Николай стал смотреть телевизор только осенью 2010 года. К этому времени его память достаточно активизировалась и была готова воспринимать информацию.


Человеческая память — это отражение и усвоение внешнего мира при помощи действия нейронов мозга. Это первая, самая главная функция памяти. Не менее важная функция памяти — это работа с накопленной мозгом информацией. Это — умение анализировать, сопоставлять факты и события, пользоваться информацией, запомненной или зафиксированной на любых информационных носителях, от берестяной таблички или книги, до телевизора и компьютера.

Великий ученый-нейрофизиолог Наталия Петровна Бехтерева доказала творческую способность памяти. Память человека — это не книжная полка, компакт-диск или флэш-карта. Память человека — это инструмент, который не только аккумулирует информацию, пользуется информацией, она творит информацию.


Николай Александрович просиживал перед телевизором с утра до вечера. Сначала он просто нажимал кнопку пульта и «бегал» по всем каналам. Пульт управления он освоил, вернее, вспомнил, очень быстро. Он восхищался этим чудом техники, но не понимал, как оно устроено. Через некоторое время его отношение к телевидению стало более осмысленным. Он различал информационные программы, новости. С удовольствием смотрел сериалы, особенно «про любовь». Что значит — любовь? А у него была любовь? Ведь он не молод. А дети? Он с любопытством смотрел передачи и репортажи, где показывали детей, особенно маленьких. Опять в памяти всплывали нечеткие, очень слабые воспоминания о маленьком мальчике, которого он почему-то купает в ванночке, кормит из бутылочки разведенным порошком из железной банки. На банке — надписи, на французском языке. В этом он уверен. Тогда где его мама? В телевизоре у всех малышей есть мамы.

Валя давно хотела спросить у сына, зачем он бросил Таню? Но она боялась напомнить ему, о том, что, скорее всего, послужило причиной Колькиной болезни. Но любопытство взяло вверх. Любы в этот день не было. Валентина Ивановна собралась с силами и забормотала: