Тамара Перова - Желтый бриллиант

— Ой, Коля, я забыла совсем. Это кошелек Вали. Я с ним ходила за продуктами и лекарствами для Вали, покойной. Царствие ей — небесное!

По дороге около метро в салоне «Связь» купили самый простой китайский мобильный телефон. В салоне Николай Александрович не мог оторваться от витрин. Он не задавал вопросов операторам, он прекрасно во всем разбирался сам. Прошло не так много времени, около трех лет, как Николай Александрович выпал из цивилизации. Тот ассортимент, который он видел в салоне около станции метро, Николай Александрович четыре года назад видел в аналогичном салоне «Телеком» — в швейцарском Берне.

Андрей удивительно быстро научил «убогого» пользоваться телефоном. Забил несколько номеров: свой номер, Любы, «скорой», полиции. Андрей все время смотрел на часы на левой руке. Он боялся опоздать на работу. Николай Александрович стал входить в цивилизацию. Насмотревшись на телефоны и постоянный взгляд Андрея на левую руку, он решил, что ему тоже необходимы часы. Он робко, смущаясь, попросил Андрея, заехать в любой магазин и купить любые наручные часы. Это было чересчур! Андрей снял свои простенькие китайские часы с будильником и протянул их Николаю.

— Держи, на память. Батарейку недавно менял. Остальное — сам. Если что — звони. Конвертик с деньгами — верни. Матери — на похороны.

Николай покорно отдал конверт.

— Здесь не так далеко. Извини, брат, до дома не повезу, на работу опаздываю. Деревня — вот она, через дорогу. Андрей уехал.

Олег Борисович Сикорский ушел в последний путь со всеми почестями, достойными его личности и светлой памяти его предков.

Из Санкт-Петербурга Татьяна Петровна вернулась в Барвихино ранним утром. Васька первое время решил пожить у матери, но получил категорический отказ. Она сама справится со своей печалью. У Василия есть более важные дела! Скоро у Анечки должен родиться первый ребенок. Она очень боится, поэтому Василий должен быть рядом с женой. Для него рождение дочки — начало новой семейной жизни. Он уже имеет «печальный опыт» разрушения семьи и бесконечной «войны» за ребенка.

На лестнице Татьяну Петровну встречает Степаныч.

— Ну, здравствуй, хозяйка. Отхоронилась?

Господи, надо же придумать такое дикое слово.

— Чего меня не взяли? Рожей, не вышел?

От Степаныча сильно пахло перегаром.

Татьяна Петровна молча, вошла в дом. Она сразу почувствовала, что в доме очень холодно. Лифт почему-то не работает.

Она с трудом поднялась по лестнице в свою комнату. Каждая ступенька — преодоление боли. Невыносимая боль в пояснице ломала все тело. Душу терзала боль от потери этого странного, малознакомого человека — уход из жизни Олега оказался для нее почти трагедией. Только теперь она осознала, что их встреча была вовсе не случайной. Этот человек навсегда останется в ее памяти.

Она сняла черное траурное платье, перчатки, черную шелковую шаль, свернула все и положила в пакет. Она очень долго будет хранить эту одежду скорби.

Татьяна Петровна надела теплый, уличный спортивный костюм, залезла под одеяло, сверху еще накрылась толстым пледом. Попыталась согреться и заснуть. Ей снилось улыбающееся лицо Олега Сикорского. Они весело болтают, пьют виски. Потом Олег Борисович подходит к окну, перешагивает через подоконник и по воздуху уходит в небо.

Татьяна Петровна проснулась через несколько часов. Ее трясло от холода. Она нашла в гардеробной зеленый банный халат, в котором ходила по дому, пока ее не «одела» Элеонора, и поковыляла вниз, на кухню.

На кухне Раечка в двух шерстяных кофтах готовила обед. Она стала жаловаться на Степаныча, что он снизил отопление до минимума, до 12 градусов, чтобы только не разморозились батареи и не покоробился пол. Сказал, что лифты — хозяйский, и для прислуги — «баловство».

Татьяне Петровне стало страшно. Это — начало войны! Степаныч ее уничтожит. В таких условиях невозможно не то, что работать или просто смотреть телевизор, жить невозможно. Из душа течет чуть теплая вода. На ее просьбу наладить коммуникации, Степаныч ответил:

— Обойдесся, хозяйка.

Свету, личную горничную и стилиста Татьяны Петровны, он «перекинул» в дом для прислуги — уборщицей. В особняке Степаныч оставил Раечку и одну горничную. Распорядился убирать дом раз в неделю. Татьяна Петровна мерзла и молчала. Пока она здесь — никто. Но Свету она вернула на место, пригрозив Степанычу, что сообщит в МЧС о преднамеренном снижении давления газа в доме. Может взорваться не только дом, но и весь поселок. Татьяна Петровна плохо разбиралась в «газовой трубе», но говорила так уверенно и строго, что Степаныч поверил. Света, как могла, поддерживала Татьяну Петровну. В доме стало значительно теплее.

У Татьяны Петровны было одно желание — бежать из этого дома. Но куда? К сыну некуда. Она теперь понимала, что квартира в Конькове, которая казалась ей такой большой и роскошной, на самом деле обыкновенное типовое жилище. Это даже не «капля» в «океане» роскоши и богатства. Но дело даже не в этом. В Конькове, кроме Васи и Анечки, живет Вера Васильевна, мама Ани. К ним постоянно приезжает из Загорянска отец Ани. Он очень скучает по жене, даже стал выпивать. Семен Иванович — отличный хозяйственный мужик. Он работает начальником цеха на автосборочном заводе. Скоро — на пенсию. Как только из Загорянска уехали Анечка и Вера Васильевна, в их небольшую трехкомнатную квартиру вселилась сестра Ани — Тоня, с двумя малышами и мужем. Тоня жила на окраине Загорянска у мужа, в доме барачного типа, который со времен постройки в 30-е годы никогда не ремонтировался. Тоня, конечно, была права.

Татьяна Петровна размышляла: «Можно "снять" хорошую квартиру в Москве. Деньги есть. Или временно переехать в хорошую гостиницу». Но чем больше она думала о том, куда ей сбежать, тем больше она понимала, что бежать ей никуда нельзя. Как только она покинет особняк, Степаныч все растащит. В доме есть вещи, которые не принадлежат даже ей, Татьяне Петровне. Прежде всего, это архивы. Они имеют объективную, государственную ценность. Они необходимы Василию. Сколько он продержится в «Промнефти» без Сикорского — большой вопрос. Архивы — это его «спасательный круг». Архивы перевезти некуда. Без особых условий хранения старая бумага превратится в прах. Их и вывезти не удастся. Степаныч несколько раз пытался зайти в башню. Ночью в пустом доме сильный резонанс, слышен каждый скрип. Степаныч гремел чем-то железным, тяжелым. Днем Татьяна Петровна увидела следы несостоявшегося взлома.

Когда летом они с Сикорским собрались в Швейцарию, Олег Борисович закрыл башню на несколько замков. Ключи отдал Татьяне Петровне и велел их спрятать в сейфе, в ее спальне. Там же лежали ключи от шкафов с бесценным фарфором. Шкафы очень прочные, из дубового массива, с пуленепробиваемыми стеклами. Взломать шкафы или разбить стекла, значит, уничтожить коллекцию. Этот фарфор Татьяна Петровна, скорее всего, передаст в музей. Но в музее тоже растащат. Хищение музейных ценностей становится нормой. Надо сидеть и ждать. Долго так продолжаться не может!

Элеонора где-то раздобыла уникальную вещь. Это — шуба-халат. Горчичного цвета, длинный до пят шелковый халат подбит норковым выщипанным мехом. Если халат вывернуть наизнанку — получится длинная легкая шуба. Халат — роскошный и очень теплый. Главное, не запутаться на лестнице!

Татьяна Петровна в «царственном» халате спускается по лестнице. В большом холле ее ожидает майор госбезопасности. Ей уже звонили из ФСБ, сообщили о предстоящем визите. Документы майора на подлинность три раза проверяли на въездах в поселок и на территорию усадьбы.

Перед ней довольно молодой человек. Он явно подавлен и смущен всей этой музейной роскошью. Парень из провинции, в Москве служит недавно.

Майор представился, показал удостоверение, но в руки не дал. Татьяна Петровна без очков видела только расплывшиеся строчки и мутную фотографию.

— Я Вас слушаю, господин майор.

Майор покраснел и разозлился.

— Татьяна Петровна, у нас к Вам много вопросов.

Майор открыл кожаную папку на молнии.

— Как Вы думаете распорядиться доставшимся Вам имуществом. Вы представляете реальную стоимость того, чем по чистой случайности завладели?

У Татьяны Петровны, несмотря на теплый халат, по спине пробежал холодок. Она сосредоточилась, собрала в кулак все свои силы и спокойно стала говорить:

— Господин майор, извините, не запомнила Вашего имени. На каком основании Вы задаете мне такие вопросы? Кто Вас прислал ко мне?

Майор дерзко ответил:

— Я не обязан отвечать на Ваши вопросы. Вопросы задаю я.

— В таком случае, нам разговаривать не о чем! Передайте Вашему руководству, что я могу подъехать на Лубянку, в любое указанное время. Разговаривать я буду только с начальником Главного управления, офицером, в чине не менее генерал-майора или генерал-лейтенанта. На сем, прощайте и покиньте мой дом!

Окончательно раздавленный майор, не сказав «до свидания», боком вышел из холла.

Татьяна Петровна очень обрадовалась. Значит, процесс пошел. Ей нужна помощь и защита. Имя и фамилию майора она, конечно, запомнила. Она подумала: «Геннадий Степанович. Черт! Еще — один Степаныч, на мою голову!»

Татьяна Петровна ждала информации из ФСБ. Визит Степаныча второго был весьма своевременным. Теперь она знала официальную версию властей по отношению к ее семье. Татьяна Петровна решила — не сдаваться. Сдаваться было некуда. За спиной — грязная улица! Денег много, но они на счетах в швейцарских банках. Счета в любой момент и под любым предлогом «швейцарские кроты» могут заблокировать. Содержание дома требует огромных затрат, но потерять дом никак нельзя. Фирма «Голдин леди» — ее собственность на законных основаниях. Но кому-то это не нравится. Значит, опять война!

Как у любого воина, у нее — первый вопрос: чем воевать? Ответ — красотой и силой воли. Второй вопрос: в чем воевать? Ответ — желтые бриллианты в уши, как советовал покойный Сикорский, и ненавязчивый траур. Она — беззащитная вдова. Это, действительно, не ирония!

Татьяна Петровна Видова входит в кабинет начальника Главного управления ФСБ РФ по контролю и охране лиц, допущенных к государственной тайне, генерал-лейтенанта Михаила Сергеевича Горбаченкова. Татьяна Петровна удивилась: «Оказывается, владеть миллионами — это тоже "государственная тайна"!» В большом кабинете, за большим столом сидит мужчина в сером дорогом костюме и строгом галстуке. На столе — большой черный телефонный аппарат, скорее похожий на пульт управления космическим кораблем. Генерал листает, видимо, очень важный документ. Не поднимая головы, он бурчит:

— Садитесь!

— Мне не за что «садиться». Я ничего не украла.

Генерал резко поднял голову. Перед ним стояла очень красивая женщина средних лет. Печальная. Она одета в темно-серый брючный костюм из плотного матового шелка, черную кофточку без воротника. Через плечо, на цепочке — плоская сумка из темно-зеленой крокодиловой кожи. В ушах — странного желтоватого оттенка бриллианты. На шее — тяжелая золотая цепочка из матового «грязноватого», очень дорого золота. Женщина держала руки в карманах расстегнутого пиджака. Очевидно, что у нее — великолепная фигура.

Михаил Сергеевич Горбаченков, к своим 55-ти годам сделал, по мнению жены, блестящую карьеру. Он прошел весь путь служебной карьеры, от младшего лейтенанта, до генерал-лейтенанта. Его жена, Серафима Игнатьевна Гольцева, всегда шла рядом. Взрослая дочь, зять и внучка жили в Москве, но где-то «на другой планете». С годами Фимка превратилась в черствый сухарь. Она была высокая, очень худая женщина, одевалась «строго, но со вкусом». Она красила волосы в черный цвет «воронье крыло» и носила очки в тяжелой роговой оправе. Серафима Игнатьевна работала финансовым директором в торгово-закупочной фирме по импорту молочной продукции. Когда Фима начинала рассказывать мужу:

— Михаил, если бы ты знал, какое дерьмо мы закупаем за границей.

У него автоматически слипались глаза, и он засыпал, сидя на стуле в кухне. Конечно, Серафима — невыносимая зануда. Но в душе Михаил Сергеевич знал, что Фимка — «свой мужик». Не предаст и не продаст. Она никогда не расспрашивала мужа о его работе. Ей было достаточно того, что муж — генерал ФСБ. Этим все сказано.

Генерал встал.

— Татьяна Петровна Видова? Так вот Вы какая!

Татьяна Петровна, подумала: «Он ожидал увидеть старуху с клюкой?»

Генерал был статен, хорош собой. Годы и высокая должность только украсили провинциального сибирского паренька.

— Татьяна Петровна, пожалуйте, присядьте! В ногах правды нет. Хотите кофе? Чай?

— Нет, спасибо. Татьяна Петровна села напротив генерала на стул к приставному, буквой «Т», длинному столу. Крокодиловая сумочка на столе. На сумочке левая рука. На среднем пальце — желтый бриллиант Сикорского. Генерал увидел кольцо, у него «переклинило» зрение. Он снял очки и протер их влажной салфеткой. От посетительницы исходил пьянящий аромат духов.