Профессор Большаков решил попытать счастья на стройке Соколики Люкс. В 8-00 утра он стоял в душном вагончике перед столом прораба.

— Тебя как зовут?

Николай Александрович напрягся, он решил, что у него требуют документы.

— Зовут как? Оглох, что ли!

— Николай.

— Слушай, Коля, будешь разгружать фуру с мешками цемента. Каждый мешок — 30 рублей. В конце месяца — премия, 10 тысяч рублей. Там, около фуры — Жанка, учетчица. Она все записывает и вечером отдает, что заработал. Обед — 30 минут. Работаем до восьми вечера. Погоду ловить надо! Иди, Коля, работай.

Работа была невыносимо тяжелой. От жары и усталости совсем не хотелось есть. Но была вода. В тени, под березами, стояли упаковки 2-литровых бутылок питьевой воды и пластиковые стаканчики. Застройщик боялся кишечных заболеваний. Недавно на аналогичной стройке от дизентерии умерли три человека. На ответственных лиц завели уголовные дела. Недалеко, в березках, стоял самодельный душ — кабинка с бочкой наверху. Но принимать душ разрешалось один раз в рабочий день. Около фуры с цементом стояла размалеванная девчонка лет шестнадцати. Она в школьной тетрадке отмечала выполненную работу. Тетрадный листок в клетку был разделен на три столбца: Имя, палочка за каждый перенесенный под навес мешок, общий заработок за день. Николай Александрович подумал: «Почти словарик французского языка».

В день Николай Александрович, перетаскивал не больше десяти мешков. Он думал: «От судьбы не уйдешь!» Отец подорвался на стройке. Брат Сашка — на стройке, и он погибнет на стройке. В последнем он абсолютно не сомневался. После работы он на велосипеде заезжал к Карине, покупал буханку самого дешевого хлеба, пакет молока, бутыль воды, пакетик корма для Жулика, бутылку водки — через день. Если деньги оставались, брал дешевую вареную колбасу или плавленый сырок. Карина молчала, высчитывала все, до копеечки.

Так прошел месяц. Это был самый жаркий июль за все время метеонаблюдений. За месяц не упало ни капли дождя. У Николая Александровича стал болеть живот и желудок. Режущая боль нарастала с каждым днем. Он за день мог перетащить пять-семь мешков цемента. Потом темнело в глазах, он прятался в березах до конца рабочего дня. От цементной пыли ранка на плече превратилась в огромный гнойник, размером со столовую ложку. Вечером он лечил рану, как мог. У Тани, конечно, была аптечка с медикаментами первой неотложной помощи. Но лечение не давало результата.

Жулька целый день ждал хозяина. Николай Александрович нашел старый коврик и стелил его в крытом дворике, около дровника, где не бывает прямого солнца, ставил большую миску с водой.

Вечером после работы, подходя к дому, Николай Александрович услышал оглушительную «современную» музыку. Оказалось, приехал его сосед справа — Владислав. Он был ровесник Василия, но они почему-то не дружили, даже не здоровались. Влад жил в Щелыково. Работал в местном отделении «Сбербанка» креативным директором по электронному оборудованию банка. Он сутками не вылезал из Интернета. Владислав сам подошел к Николаю Александровичу.

— Здравствуйте, дядя Коля! Как дела — не спрашиваю, сам вижу! Может, помочь, чем надо?

Николай Александрович наивно обрадовался.

— Влад, перекинь шланг через забор, и с ребятами подкатите бочки к забору — воды нальешь! У меня насос, того.

Влад добавил:

— И электричество — того, и газ — того. И сам ты — того!

Николай Александрович не знал, что сказать. Он ничего не понимал.

— Влад! Ты же сам предложил.

Влад громко, нагло рассмеялся. Он долго смеялся, кривлялся и нецензурно ругался.

— А почему, Вы, уважаемый профессор, у сынка своего помощи не попросите. Или у жены бывшей?

— А что с ними? — обеспокоенно спросил Николай Александрович.

— Ах, да. У Вас телек не работает, и комп давно потеряли. Нехорошо! Водочка, она к добру не приведет.

— Что ты знаешь про Васю? — закричал Николай Александрович.

— Ничего не знаю. Только рожа его почти каждый день в телеке маячит. Он в «Промнефти» — главный. Или при Президенте советником состоит, за границу с ним ездит! А про жену Вашу весь Интернет только и пишет. Самая богатая женщина России! Бизнес-леди № 1. А Вы, профессор, цемент разгружаете!

Владислав пошел к друзьям.

Николай Александрович не поверил ни единому слову Влада. Жестокое кривляние подвыпившего молодого мужика. Но Леонид тоже что-то говорил про Василия. Сил думать больше не было. Николай Александрович лег спать. Завтра — первая зарплата. Гульнем с Жулькой на всю «катушку». Ночью он почти не спал. Болели живот и плечо.

Весь следующий день Коля просидел в березах. От боли он не мог, не то, что грузить цемент, он еле стоял на ногах. Прораб, когда его увидел, велел подойти без очереди. Рабочие молчали, они давно заметили, что мужик «загибается». Прораб спросил:

— Фамилия?

Николай Александрович ответил:

— Коля.

Прораб, строго:

— Давай паспорт.

Коля испуганно:

— У меня нет паспорта!

Прораб заорал:

— Как, нет паспорта? Без документов мы не берем на работу.

Николай Александрович стал серее, чем цемент, который он таскал целый месяц. Прораб сообразил, что неприятности на стройке не нужны. Он сунул в руку Коле тысячерублевую бумажку и попросил ребят проводить Колю до проходной калитки. Больше близко не подпускать к стройке.

Как Николай Александрович заходил в магазин, что он покупал, как он доехал на велосипеде до дома, он не помнил.

В этом прекрасном веселом дачном мире в каждом доме есть вода, электричество, газ, телефон, Интернет и телевизор. Люди приезжают на дачу отдыхать и развлекаться. Николай Александрович Большаков оказался отверженным. Он был никому не нужен, он портил настроение, пугал людей своим внешним видом. Он был лишним на этом празднике жизни.

Дома он покормил Жульку, налил ему целую миску воды. Николай Александрович нашел в шкафу чистую белую рубаху, надел синие потертые джинсы, чистые носки. Из-под дивана в кабинете он достал последнюю бутылку водки, открыл. Налил целый стакан водки, сделал глоток и поставил стакан на стол. Он лег на диван, накрылся пледом и закрыл глаза. Он знал, что сегодня ночью, ближе к утру, он умрет. Жулька сидел рядом, лизал лицо, руки своего хозяина. Жулька тихо-тихо подвывал. Он просил: «Не умирай, мы еще поживем».


Весь последний месяц Татьяна Петровна чувствовала себя плохо. У нее вроде ничего не болело. Давление — в норме. Но ее все раздражало. Даже новый дом, прохладный, уютный, перестал ее волновать и радовать. Сидеть в офисе, в маленьком душном кабинете больше двух часов она физически не могла. Всю работу, которую можно, она брала домой, но многие вопросы оказывались не решенными без ее участия.

Таня проснулась в три часа ночи от телефонного звонка. Слава Богу, что ее кто-то разбудил. Неважно, кто. Телефонные хулиганы, ночные сумасшедшие. Только бы не видеть дальше этот кошмарный сон. Ей снился Николай Александрович. Он снился Татьяне Петровне первый раз после их расставания. Колька лежал на диване, около камина, в белой рубахе и синих джинсах. Рядом сидела рыжая косматая собака. Она лизала Колькино лицо, руки и тихо выла. Конечно, это Соколики, их дом. Колька — умирает. Таня «видит», что у Кольки огромные язвы в желудке и на двенадцатиперстной кишке. Скоро начнется внутреннее кровотечение. На левом плече — обширное гнойное воспаление. Колька очень худой. Она «видит» что у него почти нет зубов и волос на голове.

Она взяла трубку. Звонил Василий. Ведь он сейчас в Омане, на переговорах по ценам на нефть. Вчера в «Новостях» она видела его интервью.

— Вася, что случилось?

— Мама, ты не волнуйся, это только сон. Мне приснилось, что в Соколиках умирает отец. Он лежит на диване, около камина, рядом какая-то собака. Страшная, косматая!

Татьяна Петровна почти кричит в трубку:

— Вася, я вызываю «скорую» из ЦБК, и еду в Соколики. Я видела этот же сон. Госпожа Таня Видова звонит в больницу, все четко, железным голосом объясняет дежурному врачу. Она добавляет, что в доме, возможно, нет электричества и воды. Через пять минут «реанимобиль» с бригадой врачей, аккумуляторными мощными лапами и большим запасом чистой воды, с включенной сиреной несется в Московскую область, в деревню Соколики.

Госпожа Таня через десять минут садится в свой представительский «Ауди». За рулем дежурный водитель. Рядом, как всегда, — Сережа.

При подъезде к Соколикам — поворот. Госпожа Видова по телефону предупреждает водителя «скорой», что за поворотом «скорая» притормозит, пропустит «Ауди». Она лучше знает подъезд к дому.

Полнолуние. Луна такая яркая, что можно читать. Через два дня начнется новая фаза Луны, погода изменится. Похолодает и начнутся проливные дожди. Таня сама чуть не заблудилась, настолько выросли деревья и кустарники на бывшем лугу. Настоящий парк.

Автомобили подъехали. После расставания с Колькой она все время в сумке носила увесистую связку ключей от Соколиков. Когда менялись сумки, а менялись они часто в зависимости от костюма, ситуации, ключи от Соколиков перекладывались в другую сумку. Зачем? Это был ее талисман, ключи в счастливую жизнь, которая временно нарушена.

Калитка была открыта. Дверь в дом тоже открыта. Луна освещала комнату так сильно, что все было видно. На диване лежал Николай Александрович. Таня сначала его не узнала. Но она знала, что этот тощий старик — ее Колька. Собака подошла к госпоже Тане, лизнула ее руку и заскулила, показывая, поворотом головы и глазами, на Кольку. Вошли врачи, зажгли свои лампы.

Началось. Капельница, уколы, обработка гнойной раны. УЗИ, подтвердило диагноз Тани до мелких подробностей. Принесли носилки. Николай Александрович неожиданно открыл глаза.

— Таня! Где ты была? Я так долго тебя ждал! Юшка, прости меня! Я — умираю. Жульку — не выкидывай!

Он опять закрыл глаза.

Таня закричала:

— Нет. Колька, ты не умрешь! Ты будешь очень долго жить! Я люблю тебя!

Носилки с больным погрузили в машину, включили сирену. Николай Александрович Большаков поехал делать операцию, возвращаться к жизни.

Госпожа Таня Видова рыдала в голос. Она в жизни ни разу так не плакала. Сережа принес успокоительные капли, воду, стакан. Она немного успокоилась. Сережа зажег свечку, которая стояла на столе в стакане. Таня увидела Жульку. Все это время, пока были врачи, горели яркие лампы, Жулька сидел за диваном. Он прекрасно понимал, что эти люди приехали и забрали его хозяина, чтобы он потом жил вместе с Жулькой. Он будет ждать столько, сколько понадобится. Эта женщина с таким необычным запахом Жульке тоже понравилась. Он не сомневался — они подружатся. Таня успокоилась, задула свечку и направилась к выходу. У двери сидел Жулька и вопросительно смотрел на госпожу Таню.

Она потрепала его по голове.

— Ну, что, друг, поехали домой!

Жулька все понял. Он так громко завыл, что Луна поменяла свою фазу. Через час, а не через два дня хлынул ливень. Госпожа Видова, полулежа, ехала в ЦБК. В ногах лежал Жулька Она не волновалась. Нет, она, конечно, очень волновалась. Но она знала — все будет хорошо. По дороге она давала распоряжения Сереже по поводу Жульки.

— С утра, на веревке, привязанной к ошейнику, отведешь Жульку в «Зоосалон». Я позвоню Элеоноре, она все проконтролирует. Без нее в салон с таким чудищем блохастым тебя не пустят. Я знаю, что говорю.

— Кто бы сомневался!

— Обязательно весь комплекс прививок. Собака неизвестно откуда. Потом стрижка. Кому стричь, скажет Элеонора. Она подберет ошейник, поводок, посуду собаке, коврик, косметику для шерсти. Кормить строго по указанию врача. Прислуга будет возмущаться, скажи — Татьяна Петровна уволит без характеристики. Я не слона в дом привезу, а собачку.

Сережу и Жулика довезли до дома. Иначе охрана не пустила бы Сергея Мотина, телохранителя, вместе с неизвестной, очень страшной собакой на территорию поселка.

Было почти утро. Лил нескончаемый дождь. Лужи пузырились. С детства Таня считала это хорошей приметой. Госпожа Видова сидела в приемном отделении ЦБК.

Она посмотрела на часы. Половина восьмого утра. «Скорая» уже доставила больного в клинику. Кольку готовят к операции. Она нажала кнопку «Элеонора». Трубку долго никто не брал. Элеонора, конечно, еще спала. Но она все поймет и простит ранний звонок. Наконец, Эля сонным голосом спросила:

— Таня, что, срочная командировка?

— Эля, я нашла Кольку, Николая Александровича!

Было слышно, как дрожит ее голос.

— Он умирает, но его спасут. Я знаю. Я в ЦБК. Он уже у врачей. Эля! Сережа, да, мой охранник, привез ко мне домой, да, в Сосновый Бор, собаку. Очень страшный кобель, но его надо привести в порядок. Ты все поймешь! Сережа объяснит. Это — Жулька, собака Николая Александровича! Поможешь?