– В империи сколько угодно медиков – хирургов и травников, греков и киприотов со всевозможными настоями и лекарствами. Любого из них по моему приказу могут привести сюда в считанные секунды! – возмутился Ахмед.

– Пусть это сделает Сара, – негромко заявила Косем.

Хислар кинул на девушку недовольный взгляд, но в данной ситуации слово валиде пашаны для всех было законом.

– Ты можешь уйти, – предложила Ахмеду Косем. – Займи свое место в прихожей, за дверью. И забери с собой всех остальных.

Ахмед нехотя повиновался. Отступив в сторону, он пропустил в прихожую всех остальных, а потом вышел и сам, громко хлопнув дверью.

– По-моему, не следует выводить Ахмеда из себя, – тревожно сказала Сара, вытирая Халиду пот со лба мягкой тканью, которую; взяла со столика.

– Он ревниво относится к твоему влиянию на Халида, – ответила Косем. – До твоего появления мой внук слушал только его, а теперь появилась ты.

– Что-то я не замечала, чтобы Халид меня слушался, – сухо заметила Сара.

– Ты недооцениваешь свои возможности, – возразила Косем, наблюдая за тем, как Сара осторожно намыливает плечо Халида мылом из сала и щелока, а потом тщательно смывает его водой из кувшина, стоявшего на столике рядом с постелью. Из раны начались выделения – водянистая кровь с гноем. Сара понимала, что действовать надо как можно быстрее.

– Мне понадобится острый нож и самый крепкий напиток, какой у вас найдется, чтобы в нем было как можно больше спирта.

– Ракия? – предложила Косем. Сара отрицательно покачала головой.

– Нет ли у вас рома, – с надеждой спросила она. Косем наморщила нос.

– Ром можно купить на базаре, – презрительно ответила она.

Очевидно, любимый напиток европейцев здесь ценился очень низко.

– Тогда пошлите кого-нибудь за ним, сейчас же. И, кроме того, понадобятся зеленые листья клена или дуба. Если их размять и наложить на рану в виде компресса, они помогут заживлению.

– Что это за деревья, «клен» и «дуб»? – спросила Косем. Английские названия ничего ей не говорили.

– Отправьте за ними Мемтаз, она наверняка знает. – Мемтаз была родом из деревушки на берегу Черного моря, жители которой прекрасно разбирались в лечебных свойствах растений. – И вообще мне понадобится ее помощь, чтобы извлечь пулю.

– У тебя будет все, что необходимо, – твердо пообещала Косем и встала, готовясь уйти.

Сара снова принялась вытирать Халиду лоб, одновременно другой рукой нащупывая его пульс. Он был учащенным: сердце работало усиленно, стараясь скомпенсировать потерю крови. Сара напряженно вспоминала все, чему научилась, наблюдая за работой отца, и вдруг почувствовала, что глаза ее наполнились слезами. К горлу вдруг подступили рыдания. Больной и беззащитный, Халид будил в ней всю ту нежность и томление, которые она постаралась подавить в себе после встречи с ним. Сара взяла его безвольную руку и прижала к своей, в слезах, щеке.

А если она не сумеет спасти Халида, что тогда?

Вытерев глаза, высморкавшись, Сара взяла себя в руки, и в этот момент вернулась Косем, на серебряном подносике она несла сверкающий нож.

Взяв нож и внимательно осмотрев его, Сара сказала:

– Думаю, он вполне подойдет.

Косем разъяснила:

– Это нож ремесленника, резчика по дереву. Ахмед заточил его на оселке.

Сара кивнула. Конечно, нож – это не хирургический скальпель, но сойдет.

– Как он? – обеспокоенно спросила Косем.

– Все так же.

К тому времени, как с базара принесли ром, а Мемтаз нашла листья, которые потребовала Сара, Халид начал метаться в жару и что-то в бреду бормотать. Сара, откупорив бутылку рома, влила немного крепкого напитка Халиду в рот. Он поперхнулся и повернул голову.

– Подержи его голову, Мемтаз, – скомандовала Сара. – Надо, чтобы он выпил довольно много, иначе будет чувствовать боль, и я не смогу действовать уверенно.

Мемтаз держала Халида, и Сара сумела влить в него щедрую порцию рома. Он ахнул, попытался отплевываться, но большую часть все-таки проглотил, и как только женщины опустили его голову на подушку, Халид снова впал в забытье:

– По-моему, следует разрешить Ахмеду войти: пусть удерживает Халида, когда я буду вскрывать рану, – сказала Сара Косем. – Думаю, спиртного недостаточно, чтобы он совсем потерял сознание, так что наверняка будет метаться.

Косем согласилась и жестом приказала Мемтаз позвать хислара.

– У вас сильные нервы? – спросила Сара у валиде пашаны. – Может, вам лучше уйти?

– Нет, я останусь, – твердо заявила Косем. Сара вздохнула. Спорить по этому поводу значило терять время, а жар у Халида усиливался.

– Тогда вы должны вести себя тихо, – сказала она. Косем не стала возражать.

Мемтаз вернулась с хисларом, и Сара усадила его так, чтобы по возможности он не давал Халиду сдвинуть тело. Потом вылила остатки рома прямо на рану.

– Вы готовы? – спросила Сара у Ахмеда. Тот кивнул.

– Держите его крепко! – предостерегла Сара. Ахмед стиснул Халида еще сильнее.

Сара поднесла острие ножа к краю раны и осторожно ввела его внутрь. Когда она стала зондировать рану, Халид застонал и начал метаться из стороны в сторону. Ахмед сильнее навалился на его руки, прижимая к кровати.

– Вы нашли пулю? – встревоженно спросила Мемтаз, быстро утирая Халиду лоб.

Сара покачала головой, кусая губы. Немного изменяв направление острия, она ощутила под ним что-то твердое, и в этот момент Халид громко застонал, пытаясь приподняться с постели. Подсунув нож под пулю, Сара извлекла сплющенный кусок металла размером примерно с десятицеитовик!

– Вот она! – торжествующе вскрикнула девушка, бросая пулю на поднос. Из раны тотчас хлынула кровь, которую Сара остановила, крепко сжав края рапы. Открыв еще одну бутылку рома, она снова щедро полила рану.

– Можете его отпустить, – сказала она Ахмеду, который сразу же разжал руки.

Халид перестал рваться с постели, но продолжал что-то невнятно бормотать, его голова беспокойно металась по подушке.

– Теперь плечо надо перевязать, – сказала Сара. И Мемтаз подала ей собранные листья. Косем внимательно наблюдала за Сарой, которая размяла листья пестиком до получения зеленого сока.

Затем выбрала самые крупные листья, наложила их на открытую рану и, прикрыв хлопковой тканью, крепко прижала повязкой. Когда Сара закончила перевязку, руки ее болели от напряжения и по лбу струился пот.

– Сделано! – радостно объявила Сара, и Мемтаз с облегчением вздохнула.

Косем встала, без слов поцеловала Сару в щеку и быстро вышла из комнаты.

Ахмед поклонился и проговорил:

– Афийет секер олсун.

Эти были слова благословения, и Сара поблагодарила его, наклонив голову.

– Что еще я могу сделать для вас? – спросил Ахмед.

– Можете внести в эту комнату кровать, я проведу ночь здесь.

– Как прикажете, госпожа.

Сара улыбнулась, хислар впервые обратился к ней так.

Когда он принес для нее раскладную кровать, она с благодарностью опустилась на нее, не думая о том, что одежда ее выпачкана кровью. У нее хватило сил только на то, чтобы вытереть руки.

– Разбудите меня через два часа, – попросила Сара.

– Как прикажете, госпожа, – ответил Ахмед и занял свое место у дверей.

Ночью Сара несколько раз меняла повязку на плече Халида, и к утру воспаление спало. Она ухаживала за ним и весь следующий день, а к вечеру Халид открыл глаза и посмотрел на нее.

– Халид, вы меня узнаете? – спросила Сара. Он взял ее руку и слабо сжал ее пальцы, потом снова закрыл глаза. Халид был в поту, жар наконец спал.

– Передайте валиде пашане, что ее внук поправится, – обратилась Сара к Ахмеду, и в голосе прозвучала нескрываемая радость.

Ахмед поклонился и вышел. Вскоре он вернулся в сопровождении Косем, которая положила ладонь на лоб Халида и сказала:

– Горячка прошла.

Сара кивнула.

– Он что-нибудь говорил?

– Нет, но он смотрел на меня и слышал, что я сказала. И, кажется, узнал меня.

– Узнал, конечно. – Косем внимательно всмотрелась в лицо американки и добавила: – Я хотела, чтобы ты ухаживала за ним, потому что, сколько бы ты ни возражала, я знала, что ты к нему неравнодушна. Ты помогла ему больше, чем любой врач, которого мы могли бы пригласить.

Тронутая такими словами, Сара отвела взгляд.

– Чем я могу помочь теперь? – спросила Косем.

– Сейчас Халиду надо получать много жидкости, чтобы заменить потерянную кровь. Воду, соки – что угодно. Лучше, чтобы еще пару дней он не принимал твердой пищи, но мясной бульон или отвар были бы полезны.

– Я отдам приказ в кухне, Мемтаз принесет, как только они приготовят.

Сара кивнула.

– Спасибо тебе, – сказала Косем. – Я благодарна тебе навеки, Сара Вулкотт из Бостона.

Халид лежал в огненном озере, и пульсирующая боль в плече не прекращалась. Откуда-то издалека до него доносились чьи-то голоса, иногда он чувствовал чье-то прикосновение, кто-то менял положение его тела. И в то же время казалось, что все это происходило не с ним, а с кем-то другим. Постепенно боль отступала, становилась терпимее, и тогда он приходил в себя и понимал, что жив, но серьезно ранен. Халид вспомнил набег бедуинов, во время которого в плечо попала пуля.

Над ним склонялась какая-то женщина, да, это была женщина, потому что от нее исходил удивительный аромат; не густые, приторные благовония турчанок, а легкий запах лимонной вербены, которую Сара брала у коренщицы с кухни и сама растирала в порошок. Но Халид понимал, что Сара не могла здесь оказаться – она же под замком, по его собственному приказу…

Халид с трудом открыл глаза. Сара закрепляла повязку у него на плече и, увидев, что он смотрит на нее, замерла, а потом улыбнулась.

Она что-то сказала, но что именно, он не смог разобрать. Ее свободная рука лежала у него на груди. Он потянулся и на секунду сжал ее пальцы.

Сара улыбалась ему.

Он больше не мог держать глаза открытыми, но, даже засыпая, видел перед собой ее радостное лицо.

– Фу! – недовольно произнес Халид, когда Сара поднесла к его губам чашку с бульоном.

– Ну-ну, вам надо это выпить, чтобы восстановить силы, – уговаривала Сара.

Плотно сжав губы, он отвернулся.

– Хорошо. Я-то думала, что вам хочется поскорее встать с постели, – беззаботно проговорила Сара.

Халид вздохнул, жестом велел подать ему чашку и выпил весь бульон.

– Ты – тиранка, – устало вымолвил он, тяжело опуская голову на подушку.

– Кому это оценить, как не тирану, – ответила она и рассмеялась, довольная собой.

– Ты что-то очень веселая, – раздраженно заметил Халид, растирая больное плечо. – Кажется, тебе нравится, что мы поменялись ролями.

Сара отвела его руку от начавшей заживать раны.

– Может, и так. Но я радуюсь, что вы быстро идете на поправку.

– Почему? – спросил он, пристально наблюдая за ней.

– Потому что это свидетельствует о том, как я хорошо умею ухаживать за больными, – ответила Сара.

– А может, это свидетельство моей необыкновенной выносливости, – парировал он, лукаво улыбаясь и закрывая глаза.

– Может быть. Вы хотели бы съесть немного твердой пищи?

– Я бы хотел принять ванну.

– Завтра.

– Но вчера ты говорила то же самое.

Сара покачала головой:

– Подождите еще день.

– Как только ты заснешь, Ахмед отнесет меня в хамман, при мабейне.

Сара смотрела на Халида, он по-прежнему выглядел усталым, был заросший – не брился несколько дней; но в глазах снова горел огонь, а окружавшие их фиолетовые тени почти исчезли.

– Вы этого не сделаете, – уверенно заявила она.

– Почему?

– Потому что это капризы двухлетнего малыша. Я помогла вам, и если вы хотите окончательно поправиться, то должны меня слушаться.

– Ты, похоже, чувствуешь себя очень уверенной, – заметил Халид.

– Да. А еще, надо признаться, я чувствую немалое недоумение. Как могло такое с вами случиться? Неужели вас не охраняют, когда вы находитесь вне дворца?

Он изумленно посмотрел на нее:

– Разве с нами была охрана, когда мы ездили к оазису?

– Нет.

Он пожал плечами:

– Я всегда отпускаю охрану, когда в ней нет необходимости.

– Но ведь это глупо.

Халид отвернулся.

. – А тебе хотелось бы, чтобы за тобой повсюду ездил целый отряд?

– Наверное, нет.

Вошедший хислар низко поклонился:

– Валиде пашана просит разрешения войти.

– Она снова просит разрешения! Надо думать, поняла, что мне лучше, – сухо заметил Халид.

Сара рассмеялась.

– Скажите моей бабке, что она может войти, – сказал Халид, обращаясь к Ахмеду, который снова низко поклонился. Хислар вышел поговорить с Косем, а потом посторонился, пропуская ее к внуку. Она сияла.