Дорин Малек - Жемчужина гарема

– Что случилось, госпожа? – испуганно ахнула Мемтаз, увидев искаженное лицо Сары, покрытое капельками пота.

– Не знаю… Живот болит, – простонала Сара. Даже говорить было мучительно. Каждый вдох отдавался в желудке острейшей болью.

– Сейчас позову хислара, – сказала Мемтаз, стремглав выбегая из комнаты. Через несколько секунд она вернулась в сопровождении Ахмеда, который, только взглянув на Сару, приказал Мемтаз:

– Пошли за доктором Шакозом.

Сара посмотрела на Ахмеда и с трудом проговорила:

– Что… со мной?

– Не знаю, – ответил хислар, но по его взгляду, которым он обменялся с Мемтаз, Сара поняла, что он что-то подозревает.

– Дай воды! – попросила Сара. Мемтаз поспешила выполнить ее пожелание, но хислар остановил служанку:

– Не давай ей ничего, пока ее не осмотрит врач.

Саре казалось, что время остановилось. От боли у нее темнело в глазах. Наконец в комнату поспешно вошел врач. Он поправил пенсне и опустился на колени у постели Сары, щупая ее живот неловкими пальцами.

Сара громко вскрикнула.

Врач сказал что-то по-гречески, и Ахмед, переводя, спросил у Мемтаз:

– Она не беременна?

– Нет! – простонала Сара. Мемтаз покачала головой.

– Она не делала аборта? – продолжал переводить вопросы врача Ахмед.

– Бога ради – нет! – охнула Сара.

Врач пробормотал что-то, обращаясь к Ахмеду, и хислар, сказал:

– Доктор Шакоз говорит, что иногда женщины устраивают себе такое с помощью крючков для вязания и тому подобного и никому не признаются, пока не приходится вмешиваться докторам.

– Передайте этому… идиоту, что у меня не было… аборта! – с усилием выговорила Сара, уцепившись за край одежды Ахмеда. – Разве он не видит, что у меня нет кровотечения?

Ахмед поговорил с врачом, а потом, пока тот продолжал свой осмотр, отвел Мемтаз в сторону.

– Ты сама принесла ей ужин? – спросил Ахмед у Мемтаз.

Служанка кивнула.

– Она ела одна?

Мемтаз снова кивнула.

– Ты взяла поднос с мраморных полок у дверей гарема?

Мемтаз ответила:

– Да, конечно!

– Кто положил еду на поднос и принес его тебе?

– Незиме, прислужница на кухне. Она всегда приносит еду для икбал.

– И что было на подносе?

– Сыр, компот из оливок. На сладкое – рахат лукум. – Мемтаз придвинулась ближе и спросила: – Почему вы задаете мне эти вопросы? Думаете, мою госпожу отравили?

Молчание Ахмеда было красноречивее всяких слов.

– Но еду Сары проверяют в Птичьем доме, как и еду паши! – сказала Мемтаз.

– А что, как не яд, может вызвать такой внезапный припадок? – возразил Ахмед. – Днем она чувствовала себя нормально, так ведь?

– Кажется, да, – ответила Мемтаз, глядя на кровать, где лежала стонущая Сара.

– Мне нужен список всего, что она съела вчера и сегодня, – мрачно проговорил Ахмед, направляясь к двери.

– Куда вы уходите? – испуганно спросила Мемтаз.

– Доложить паше о случившемся, – ответил Ахмед. – Если Саре грозит опасность, он должен сразу же об этом узнать.

Мемтаз встревоженно проводила его взглядом, а потом вернулась в спальню Сары, где доктор Шакоз оттягивал ей веки и заглядывал в рот, проверяя десны и язык, а также горло.

Доктор был единственным мужчиной, не считая паши и евнухов, которому было позволено видеть обитательниц гарема с открытыми лицами.

– Что я могу сделать? – спросила его Мемтаз по-гречески: она немного говорила на этом языке.

– Дайте мне побольше свету, – проворчал доктор.

Мемтаз послушалась. Свет масляной лампы, которую служанка подала врачу, заставил Сару поморщиться. Вскоре в комнату ворвался Халид.

Служанка поклонилась, но доктор Шакоз продолжил осмотр.

– Что с ней? – спросил Халид, падая на колени у постели Сары. – У нее лихорадка?

Он приложил ладонь к ее лбу. Почувствовав прикосновение Халида, Сара закрыла глаза, облегченно вздохнув.

– Думаю, нет, – ответил врач.

– Тогда что же? Говорите!

– Возможно, нам следует обсудить это без посторонних, – осторожно заметил врач, отходя в другой конец комнаты, чтобы Сара не могла его услышать.

– Вы можете говорить! – нетерпеливо поторопил его Халид. – В чем дело?

– По-моему, эту женщину отравили.

Казалось, Халиду дали пощечину. Он чуть слышно пробормотал слова проклятия.

– Чем? – наконец спросил он, растерянно ероша волосы.

Врач пожал плечами.

– Сильным ядом. Ртутью, каким-нибудь соединением мышьяка, трудно сказать. Но судя по цвету десен и сильным коликам, я бы сказал, что это – мышьяк.

– Мышьяк! – повторила шепотом Мемтаз, ужасаясь.

– Арсенопирит, – педантично добавил врач. – На вид это серые хрупкие хлопья. При съедании во рту ощущается горечь.

– Мне не нужен урок химии! Какие существуют противоядия? – спросил Халид, хватая врача за плечи.

– Яичный белок и молоко, которые обволакивают стенки желудочно-кишечного тракта и мешают всасыванию, яда, – ответил врач, изумленно глядя на Халида. – Но, судя по ее реакции, она уже усвоила немалую часть яда.

– Беги на кухню и возьми белки яиц и молока! – приказал Халид Мемтаз, которая стремительно вылетела из комнаты. Он повернулся к Ахмеду: – Что она ела в последний раз?

Ахмед повторил то, что сказала ему Мемтаз.

– Да, с оливками горечь можно не почувствовать, – предположил доктор Шакоз.

– Ее можно забрать отсюда? – спросил Халид.

– Ничего плохого от этого не будет. Ей даже был бы полезен свежий воздух, как можно больше кислорода.

– Пусть Сару на носилках перенесут ко мне в покои, – приказал Халйд хислару, который сразу же двинулся в коридор отдать соответствующие распоряжения евнухам. – И пошли слугу к Мемтаз – пусть она принесет противоядие ко мне в покои в мабейн, сразу же как оно будет готово! – крикнул Халид ему вслед.

– Почему вы ее туда переносите? – спросил врач.

– Я занимаю северо-восточный угол дворца. Там почти все время есть ветерок, – ответил Халид.

Доктор кивнул, объяснение вовсе не ввело его в заблуждение. Он уже был наслышан о том, какую страсть питает паша к своей икбал.

– Кто-то прекрасно все задумал, – мрачно проговорил Халид, бросая быстрый взгляд на Сару, которая немного затихла, почти потеряв сознание. – Надо было достать яд, передать в руки сообщника, чтобы тот отравил пищу, а потом дождаться, чтобы приготовили такую еду, которая замаскировала бы вкус яда. – Сузившиеся глаза смотрели жестко. – Кому-то очень сильно хотелось причинить Саре вред.

Халид не отрывал от нее взгляда, пока ее проносили мимо него, а потом пошел следом за носилками в свои покои.

– Она не умрет? – спросил он у врача, почти бежавшего рядом с ним, чтобы не отстать от своего молодого господина.

Врач пожал плечами:

– Невозможно предсказать. Все зависит от того, какое количество яда она получила.

– Она всегда ест мало, – сказал Халид.

– Это хорошо, – проговорил доктор Шакоз, кивая. – Если она всего лишь попробовала блюдо из оливок, то, наверное, получила мало яда – только такое количество, которое могло вызвать недомогание и колики, которые вы наблюдали. Она ведь молодая и здоровая, будем надеяться, что она поправится.

– Но если бы она съела все, то умерла бы, – задумчиво проговорил Халид.

– Скорее всего.

Отравитель Сары не знал, что она обычно мало ест.

Как только Сару уложили в первой комнате покоев Халида и врач дал ей первую дозу противоядия, паша повернулся к Ахмеду со словами:

– Пусть всех работников кухни немедленно соберут в моем зале для аудиенций.

Ахмед изумленно воззрился на него:

– Они спят, господин.

Халид грозно посмотрел на своего хислара.

– Знаю, что они спят, Ахмед. Разбуди их! Передай, чтобы сюда явились Турхан-ага и капитан моих янычар, они должны тщательным образом обыскать все помещения, где спит кухонная прислуга. Обо всем подозрительном пусть немедленно сообщат мне. Понятно?

– Может, это сделал и не работник кухни, господин. К пище имеет доступ и множество других слуг – те, кто ее привозит, хранит и подает.

– Знаю, – откликнулся Халид. – Просто начать надо с работников кухни. Я намерен проверить всех во дворце, пока не найду, кто виноват в болезни Сары. Каждые полчаса передавай мне сообщения от врача о ее состоянии. И пусть сварят много крепкого кофе и подадут мне сюда. – Он мрачно осмотрелся. – Надо полагать, ночь будет длинной.

Незиме была в таком ужасе от случившегося, что с трудом могла отвечать на вопросы, которые задавал ей паша, несмотря на то, что он изо всех сил старался ее успокоить.

– Я ничего дурного не сделала! – рыдала служанка, глядя на Мемтаз, словно надеялась, что та заступится за нее. – Я только отнесла поднос для икбал в гарем. Прошлой ночью все было как обычно.

– Когда ты уходила из кухни, там еще кто-нибудь был? – спросил Халид.

– Только повара.

– Кто именно?

– Армянин Селим и Кемал Мурад.

Халид кивнул, решив, что девушка ни в чем не замешана.

– Введи армянина, – приказал он хислару, а Незиме разрешил уйти.

Девушка быстро удалилась, утирая глаза краем рукава и проталкиваясь сквозь толпу слуг, собравшуюся в коридоре. Они дожидались, пока их допросят поодиночке.

В зал к паше вошел повар, сжимая в руках белый колпак. Он испуганно озирался. Небо за окнами только начинало светлеть. Халид уже несколько часов вел допрос.

– Это ты готовил вчера вечером еду для гарема на ужин? – спросил Халид.

– Да, господин, часть еды.

– Компот из оливок, который принесли в комнаты икбал?

Армянин отрицательно покачал головой.

– А кто приготовил это блюдо?

– Кемал Мурад.

– Пришли его ко мне, а ты можешь идти.

Селим ушел, утирая лоб, и через несколько секунд в зал с поклоном вошел Кемал Мурад.

– Мне доложили, что это ты приготовил компот из оливок, который вчера вечером подали икбал, – сказал паша.

Мурад молча смотрел на него.

– Это правда? – рявкнул Халид.

Мурад кивнул.

– И ты положил в него яд? – тихо спросил Халид.

– Нет, господин.

– А может, тебя кто-нибудь просил положить в него сероватое вещество в виде хлопьев?.. Может, тебе объяснили, что это – приправа?

– Нет, господин.

Несколько секунд Халид молча смотрел на повара, а потом взмахнул рукой, разрешая ему уйти.

– Поразительно! – иронично заметил он Ахмеду, когда повар ушел. – Женщине положили в еду мышьяк, и никто не знает, как он туда попал. Полагаю, злой джинн проскользнул на кухню и плюнул в чашку.

В дверях возник Турхан-ага, и Халид жестом велел ему входить.

– Что вы обнаружили? – спросил Халид. Капитан алебардщиков протянул ожерелье, сверкнувшее в лучах света.

– Что это? – изумился Халид.

– Ожерелье икбал, – объяснила Мемтаз. – Я говорила Саре, что оно пропало. Я думала, его украли.

– Почему мне об этом не сказали? – осведомился Ахмед.

– Я хотела вам сказать, но Сара велела вас не беспокоить, и я повиновалась моей госпоже.

– Где вы его нашли? – спросил Халид у Турхана.

– Один из моих людей нашел его в соломенном матрасе на постели Кемала Мурада.

– Того повара, который только что здесь был? – уточнил Халид.

Турхан кивнул.

– И как оно могло к нему попасть? – спросил Ахмед.

– Возможно, оно послужило взяткой, – предположил Турхан. – Оно ведь, кажется, очень дорогое?

– Взяткой? – нетерпеливо бросил Халид. – Если оно было украдено, то оказаться могло у кого угодно.

– Я знаю, у кого ожерелье было до недавнего времени, – быстро вставила Мемтаз.

Взоры всех присутствующих обратились к ней.

– У Фатьмы, – сообщила пожилая служанка. Халид молча смотрел на нее, но по его лицу было видно, какое глубокое впечатление на него произвела эта новость.

– И я хочу еще кое-что рассказать, – добавила Мемтаз. – Некоторое время тому назад Фатьма подарила моей госпоже в тепидариуме чашку малинового щербета. Я предупредила ее, чтобы она его не ела, и госпожа притворилась, что случайно ее уронила, так что чашка разбилась.

Халид пристально смотрел на служанку, с ужасом сознавая, что компот из оливок был не первой попыткой Фатьмы отравить Сару. Приторный сироп щербета замаскировал бы горечь мышьяка не хуже, чем горьковатые оливки.

– Тебе следовало сообщить мне об этом! – сурово сказал Ахмед. – Обо всех подобных происшествиях надо докладывать немедленно. Мы проверили бы щербет на животном и узнали, не отравлен ли он.

– Теперь это не имеет значения, – устало проговорил Халид. – Мемтаз, ты хорошо сделала, подсказав Саре, чтобы она не пробовала тот десерт. А теперь иди и отдыхай в спальне вместе с госпожой. Я не стану тебя наказывать за то, что ты не выполнила своих обязанностей по отношению к хислару.