Дорин Малек - Жемчужина гарема

– Пассажиры, займите места! – прозвучал возглас по-французски и по-турецки. Раздался резкий свисток, и паровоз выпустил клубы едкого дыма.

– Надо идти, – сказала Сара, с трудом выдергивая руку из сжавшихся, как тиски, пальцев Джеймса.

Он снова обнял сестру, не скрывая выступивших на глаза слез.

– Если тебе что-то понадобится… – в тысячный раз повторил кузен, заглядывая Саре в глаза.

– Я напишу, – снова пообещала Сара.

Беа тоже обняла Сару, а потом супруги отошли в сторону и смотрели, как Сара поднимается по откидным ступенькам пассажирского вагона. Остановившись в дверях, она еще раз помахала им на прощанье и прошла в вагон.

– У меня такое чувство, словно я посылаю ее на верную беду, – хрипло проговорил Джеймс.

Беа ничего не ответила. Лицо у неё было очень печальным. Эта бездетная женщина по-своему, очень любила Сару.

Супруги долго еще стояли на платформе, пока поезд не скрылся вдали.

Халид с удовлетворением осмотрел роскошный «президентский» номер в отеле Делакруа. Все три комнаты были наполнены цветами, в серебряном ведерке со льдом дожидалась бутылка лучшего шампанского, а рядом с ним стояли две корзинки с фруктами. Взглянув в зеркало в позолоченной раме на затянутой шелком стене, он поправил великолепный костюм от лучших портных Англии. Он постарался одеться по-европейски.

Халид посмотрел на настенные часы и нахмурился. Поезд, на котором ехала Сара, должен был прийти еще час назад, а отель находился рядом с вокзалом. Он попросил дежурного, чтобы ему сообщили о ее приезде, но никаких известий пока не было.

Выйдя из своего номера, Халид прошел по узорчатому ковру к лифту Отиса, медлительной машине, приводимой в движение с помощью пара и закрывавшейся железной решеткой. Огромная хрустальная люстра, свисавшая с расписного потолка исчезла: кабина лифта опустилась в вестибюль.

У столика дежурного он осмотрелся, ожидая появления клерка. Главная лестница из черного грецкого ореха спускалась вниз от центральной площадки, на которую выходили коридоры второго этажа гостиницы. Лестница была устлана красными плюшевыми дорожками, а все газовые лампы – снабжены абажурами, разработанными самим Луисом Комфортом Тиффани, создателем собственного орнаментального стиля.

Халид нетерпеливо позвонил в звонок.

Из боковой комнатки мгновенно появился дежурный клерк.

– Чем могу служить? – спросил он по-французски.

– Я дожидаюсь приезда мисс Вулкотт. Она уже должна была быть здесь. Вы не могли бы навести для меня справки? – сказал Халид, выговаривая французские слова с английским акцентом.

– Ну конечно же! – ответил клерк, раскрывая книгу записи приезжих. Потом принялся за кипу телеграмм, наколотых на стальную спицу слева от него. Пролистав их, воскликнул: – Ну вот!

– В чем дело?

– Мисс Вулкотт отказалась от номера. Она сегодня не приедет.

– Не может быть! Вчера дежурный клерк сказал мне, что она должна прибыть сюда сегодня днем!

– Я уверен, что в тот момент он говорил вам правду, месье. А сегодня мы получили эту телеграмму.

– И больше вам ничего неизвестно?

– Боюсь, что нет.

Халид стремительно повернулся и бросился бежать через вестибюль.

– Я могу вам быть чем-то полезен? – крикнул ему вдогонку клерк.

Не обращая на него внимания, Халид выбежал за дверь.

Презрительно фыркнув, клерк закрыл регистрационную книгу.

Ох уж эти иностранцы!

Чего от них ждать?

Халид подбежал к зарешеченному окошку билетной кассы на вокзале Сен-Лазар и быстро проговорил на своем неловком французском:

– Мне необходимо разыскать пассажирку, которая прибыла два часа тому назад на Восточном экспрессе из Константинополя.

– Извините, месье, но такие сведения мы не разглашаем.

Халид вытащил из кармана жилетки двухсотфранковую банкноту и сунул под нос кассиру. Кассир схватил ее и сказал:

– Вам надо обратиться к начальнику вокзала. Его кабинет расположен вон за той аркой.

Халид бросился в указанном ему направлении, проталкиваясь сквозь толпу одетых по последней европейской моде мужчин и женщин, мимо продавцов газет в вельветовых курточках, громко предлагавших свой товар, мимо лотков с арахисом и мороженым, мимо многочисленных носильщиков в форме. Готовясь постучать в дверь с надписью «Начальник вокзала», он услышал отдаленный стук колес и свист пара приближающегося поезда. Резко стукнув в матовое стекло, он изо всех сил рванул дверь.

Начальник вокзала, приготовившийся перекусить свежим хлебом с сардинами и сыром «бри», изумленно уставился на Халида.

– Мне нужны сведения о пассажирке, которая прибыла сегодня на Восточном экспрессе, – объяснил Халид. – Билетный кассир сказал, что вы могли бы мне помочь.

Начальник вокзала поставил рюмку с бургундским и открыл рот, собираясь ответить. В ту же секунду Халид достал банкноту в пятьсот франков и высоко ее поднял.

Выражение лица начальника вокзала мгновенно переменилось.

– Что вы хотите знать? – спросил он, застегивая сюртук.

Халид объяснил, что ему нужно, и начальник вокзала достал из какого-то ящика список пассажиров. Проведя пальцем по колонке с фамилиями, кивнул:

– Да, месье. Она должна была приехать несколько часов тому назад, как вы и говорили. По крайней мере, билет на ее имя был выписан.

– Но она не появилась в отеле.

Начальник вокзала пожал плечами.

– Вы не можете по этому списку выяснить, в каком вагоне она ехала и какие носильщики могли его обслуживать?

– Ну конечно же! Анри Дюкло и Пьер Монтан.

– Тогда вызовите их. Если она наняла карету и поехала в другой отель, то скорее всего должна была попросить кого-то из них помочь ей.

Начальник вокзала вздохнул. Халид достал еще пятьсот франков.

– Дюкло сейчас нет. Вам придется подождать.

Халид кивнул.

– Но я сейчас вызову Монтана.

Халид снова кивнул.

Начальник вокзала вышел, а Халид стал расхаживать по крошечному кабинету, не обращая внимания ни на расписания поездов, ни на всевозможные плакаты и объявления на стенах, ни на густой запах чеснока и сардин, который источала трапеза начальника вокзала.

Он должен найти Сару!

* * *

В Дувр Сара попала поздно вечером и решила провести ночь в местной гостинице под названием «Скачущий Олень». Скорее всего, тетя Эмили еще не получила второе письмо от Джеймса с сообщением о ее приезде, да и телеграмма, которую Сара отправила, наверное, не дошла. В деревушке, где жила Эмили, не было телеграфа, так что телеграммы всегда приходили с опозданием. Ей не хотелось поздно вечером врываться в дом без всякого предупреждения, поэтому решила утром нанять карету и приехать к тетке в приличное время.

Номер оказался очень уютным, благодаря весело пылавшему в камине огню, и, хотя Сара опоздала к ужину, хозяин гостиницы пообещал прислать ей в номер местный деликатес – запеканку с мясом. Сара испытывала сильнейший голод. Если по утрам она и подумать не могла о еде, то к вечеру разыгрывался аппетит. А сегодня пришлось пропустить ленч. Она сидела у огня, когда в дверь постучали и служанка из бара внесла поднос, на котором стояла накрытая салфеткой тарелка.

– Хорошо устроились? – спросила служанка, увидев, что Сара отдыхает у камина, положив ноги на вышитый стульчик.

Сара кивнула. Ей было приятно услышать родную речь, пусть даже здесь говорили на кентском диалекте, который не так легко было разобрать.

– Я видела вас, когда вы только приехали, и вид у вас был ужасно усталый. Извините за откровенность, – добавила служанка, ставя поднос на столик у камина. – Гадкая погода, не правда ли? Этой осенью у нас сплошные дожди да штормы. А теперь еще и похолодало. Издалека приехали?

– Да. Я ехала из Турции на Восточном экспрессе, а потом до Кале, чтобы сесть на пакетбот до Дувра.

Служанка, сочувственно прищелкнув языком, сняла с тарелок салфетку и налила в стеклянную кружку эля.

– Да уж, дорога у вас была длинная, лапочка. Но сейчас вы уже немного отдохнули, а?

– Да, кажется. Как приятно пахнет еда!

– Еще бы! Наш Олби готовит лучше всех в округе. Вам понравится. Ваши щечки сразу зарумянятся. Ну, кушайте, не буду вам мешать.

Сара отпила эля. Служанка одобрительно наблюдала за нею, сложив покрасневшие от работы руки на животе. Ее добродушное лицо сияло приветливой улыбкой.

– Вы ведь не англичанка, не так ли? – спросила она у жующей Сары.

– Американка.

– Дома давно не были?

– Несколько месяцев.

– Наверное, соскучились.

– Я даже не сознавала насколько, пока не сошла с парохода в Дувре и не увидела вывески и объявления на английском языке. Это показалось мне почему-то… знаком приветствия.

– Ну, еще бы! Сама я, правда, никогда не была за границей. Считаю: если хорошо на месте, то ехать куда-то незачем.

Сара устремила взгляд на темное окно, залитое дождем.

– Иногда я жалею, что не осталась дома, – тихо проговорила она и, к собственному ужасу, вдруг расплакалась.

Служанка присела на краешек кровати с пуховой периной и похлопала ее по руке.

– Ну, ну, мисс, У вас неприятности?

Сара, всхлипывая, кивнула.

– Это из-за поездки?

– Да.

– Встретили мужчину?

– Откуда вы узнали, что дело в мужчине? – спросила Сара, заливаясь слезами.

– С хорошенькими молодыми леди обычно так и бывает. Наверное, вы от него уехали. В этом дело?

– Я от него уехала, но дело не только в этом. Я беременна, – призналась Сара и заплакала еще громче.

Служанка вздохнула.

– Да, вы попали в историю.

Сара утерла глаза пальцами, и служанка подала ей клетчатую салфетку. Сара высморкалась, думая про себя, можно ли пасть еще ниже.

Дошло уже до того, что она рыдает в присутствии посторонних.

Служанка протянула ей кружку с элем, и Сара сделала большой глоток, смущенно закрыв глаза.

– Меня зовут Этель, – представилась служанка. – На своей работе чего я только не слышала. Так что можете мне все рассказать.

Принявшись за еду, Сара так и сделала.

– Так вы думали, что он за вами приедет, – сказала Этель, когда Сара отодвинула опустевшую тарелку и взяла яблоко.

– Сначала я была слишком сердита, чтобы вообще о чем-то думать. Я просто хотела поскорее от него уехать. А потом начала страшно по нему скучать, и когда Роксалена сказала, что он приказал наблюдать за домом, я решила…

– Роксалена – это принцесса? – спросила Этель.

– Да. Она уверяла меня, что он устроил так, чтобы я не смогла купить билет на поезд, ну я и решила, что он оттягивает мой отъезд, чтобы успеть меня перехватить…

– Но он этого не сделал.

– Да. Теперь я здесь, и никогда его больше не увижу, у меня будет его ребенок, и я просто…

– Разнесчастная? – подсказала Этель.

– Да. Конечно, я очень рада ребенку, но как подумаю, что всю жизнь придется прожить без него, мне становится очень больно… Вы понимаете?

Этель кивнула.

– Но почему вы приехали в Англию? Почему не едете домой?

– Я хочу навестить тетку. Она живет в Джиллион-Стрейт. Это далеко?

– Отсюда мили две по почтовой дороге. Как ее зовут?

– Эмили Хептон. Она вдова, была замужем за Джайлзом Хептоном, мебельщиком. Может, вы о нем слышали? У него был в Дувре магазин.

– Я его хорошо знала. Он обычно заезжал сюда выпить пинту по дороге с рынка. Но жены его я никогда не видала.

– Она вела хозяйство и оставалась дома. Мы все считали, что она вернется в Бостон, но тетя предпочла остаться там, где жила с мужем.

– Люди привыкают к тому месту, где долго живут, лапочка.

– Но ей, наверное, одиноко! – сказала Сара, чувствуя, что вот-вот снова расплачется.

– Тогда она будет очень рада вас увидеть, – ответила Этель, вставая. – Ладно, я пойду, мне надо идти вниз и перемыть посуду, а не то Олби устроит головомойку. Сегодня вы наша единственная постоялица, но завсегдатаи торчат в баре допоздна, так что меня дожидается куча посуды.

– Да-да, идите, понимаю. Я и так слишком вас задержала. Простите меня, пожалуйста.

Этель поправила огонь в камине, а потом уже взяла поднос.

– Надо, чтобы вы с малышом не замерзли, – сказала она.

– В Турции было так жарко! Я никак не могу привыкнуть к здешней погоде, – вздохнула Сара.

– Да уж, Турция теперь далеко.

Сара невольно снова вздохнула, соглашаясь.

– Вы не подскажете, где утром можно будет нанять карету?

– Совсем рядом извозчичий двор. У меня там работает сын, Генри. Можете спросить его и сказать, что это я вас прислала. Он о вас позаботится.

Сара улыбнулась доброй служанке.

– Спасибо вам большое за заботу. И извините за… ну, за сцену, которую я устроила.