Харли кивнул с мудрым видом:

– Это уж точно, сэр.

– Я ухожу, – сказал Колин, сдергивая со столика свой плащ, – скажи эти влюбленным голубкам… или боевым петухам – не знаю, в каком они состоянии, – что мне нужно отдохнуть.

А в спальне происходило следующее: Аннабель пританцовывала на кровати, пытаясь увернуться от Кита. А тот рвался к ней, словно страстный возлюбленный. Аннабель решила, что не стоит больше дразнить его браслетом. И ссора переросла в игру – правда, довольно грубую, но нужно ведь иногда выпустить пар. Особенно теперь, когда они находились на грани отчаяния и напряжение достигло апогея.

Кит вдруг ухватил ее за колено и повалил на кровать. У Аннабель растрепались волосы, раскраснелось лицо, а глаза сверкали, как звезды, – то ли от игры, то ли от еще не утихшего гнева, то ли от страсти. А может быть, от всего вместе взятого?

– Ах ты, проклятый зеленоглазый василиск! – Кит придавил ее тяжестью своего тела, больно вцепился в запястье, сорвал подарок Акбар-хана и швырнул его через всю комнату. – Как ты могла играть такими вещами? – Он схватил ее за горло и надавил большими пальцами на подбородок. – Временами у меня голова кругом идет. То хочется тебя отшлепать, то обладать тобою…

Задыхаясь, Аннабель подняла на него глаза, но в них не было и тени тревоги, несмотря на столь пылкое его заявление. Кит чувствовал, как бешено забился пульс на ее горле, но причиной тому был вовсе не страх.

– И что же именно ты хочешь сделать сейчас?

– Не знаю, – простонал Кит. – Все вокруг рушится как карточный домик, а ты затеваешь отвратительные и наглые игры. К тому же повод для них вовсе не веселый.

– Может, именно поэтому и стоит играть. Ситуация слишком опасна, чтобы относиться к ней серьезно.

– Допустим, это было одной из причин. Но ведь тебе чертовски хотелось и поиздеваться надо мной. Признайся, что я прав, ужасное создание!

– Ты сам меня спровоцировал, – уступая, сказала Аннабель. – И я тоже с удовольствием ударила бы тебя… или отдалась бы тебе.

Кит рассмеялся – сначала натянуто, а потом искренне, поддавшись соблазнительному желанию обратить все в шутку.

– Мы идеальная пара, – заявил он. – Верно говорят: браки заключаются на небесах. Давай скрепим мир поцелуем?

– С огромным удовольствием. Но только если ты на этом не остановишься…


Им надолго запомнился этот вечер, полный бурных эмоций. Они любили друг друга как безумные. Пламя страсти в последний раз дало им возможность забыть о близкой катастрофе.

Начались снегопады, а переговоры все продолжались. Майор Поттингер, который теперь возглавлял дипломатическую службу, очень отличался от своего предшественника. Он был скорее солдат, чем политик, но и ему пришлось уступать штабистам. А стало быть – безоговорочно принимать условия, предложенные Акбар-ханом и его союзниками, как бы унизительны они ни были. Поттингер показывал письма, где говорилось, что из Пешавара и Джалалабада уже идут подкрепления. Требовал отбить крепость Бала-Хисар или если и начать отступление по горным дорогам, то в полной боевой готовности, оставив в военном городке всю поклажу и тех, кто не может передвигаться. Майор считал, что это лучше, чем сдаться на милость победителя, уронив честь и не имея при этом никаких гарантий безопасности. Но на совете было решено, что подобные прожекты – утопия. И Поттингеру волей-неволей пришлось выполнять свою жалкую миссию – договариваться об эвакуации всех обитателей военных городков.

Он был вынужден согласиться выплатить огромные суммы вождям за то, чтобы те выполнили условия договора: только в этом случае афганцы обещали поставлять припасы. Поттингер согласился также отдать врагу всю тяжелую артиллерию. Потом афганцы потребовали заложников – четырех офицеров с их женами и детьми. Был выпущен циркуляр, обращенный к жителям военного городка: добровольцам причиталось значительное вознаграждение. Но охотников не нашлось, и Поттингер стал умолять сирдаров избавить женщин от участи заложниц. Больных и раненых отослали в город, оставив там на попечении двух хирургов. К Новому году в военный городок привезли ратифицированный договор.

Британскому гарнизону, расквартированному в Кабуле, надлежало эвакуироваться в течение суток после того, как будут доставлены вьючные животные, и идти в Джалалабад под эскортом нескольких сирдаров.

Аннабель стояла на земляном валу. Капюшон ее накидки покрывал снег. Впрочем, метели не были помехой для кабульцев и фанатиков-гази, которые выкрикивали оскорбления, швыряли камни и всячески глумились над неподвижными, вооруженными одними ружьями часовыми. Правда, рядом стояли заряженные пушки, но стрелять из них запрещалось. Аннабель видела, что солдаты, лишенные права взять реванш, готовы взорваться от глубочайшего негодования. И она прокляла удочеривший ее народ на его же языке, да так яростно, что и сама удивилась.

Аннабель знала, что все обещания вождей не стоят и ломаного гроша. Знали это и другие, но чувство безнадежности и беспомощности затягивало их, словно вязкое болото. Им казалось, что ничего лучшего все равно не придумаешь. Мохун Лал, сохранявший преданность своим британским хозяевам, предупреждал: если англичане не возьмут в заложники сыновей сирдаров, то никто не гарантирует безопасности во время отступления. Но как можно предъявлять такое требование, добровольно сдавшись врагу – и физически, и морально? От былой мощи англичан не осталось и следа.

Снег шел непрерывно, и жестокие ночные морозы окончательно подорвали боевой дух изголодавшихся солдат, мерзнувших в своих нетопленых казармах. А афганские вожди до сих пор так и не дали вьючных животных.

Аннабель понимала, почему они тянут. Каждый день бесплодного ожидания отнимал силы у солдат, каждый новый дюйм снега на тропинках затруднял и без того мучительный переход. А ведь в нем должны были принять участие восемнадцать тысяч человек, и среди них – дряхлые старики, грудные младенцы и дети постарше, женщины, едва оправившиеся после родов. Только сильные, здоровые люди смогли бы выдержать такое, да и то при условии хорошего снабжения и безопасности. И Аннабель было совершенно ясно: им не дадут уйти целыми и невредимыми.

Она сжала пальцами запястье. Когда же Акбар-хан задумал выполнить угрозу, таящуюся в браслетах? И долго ли ей суждено оставаться с людьми своей крови, которых ждет впереди верная гибель?

Пятого января генерал приказал саперам разломать восточную часть стены вокруг военного городка, чтобы расширить выход. Англичане остались без обещанного эскорта, без продовольствия и вьючных животных, но откладывать эвакуацию было уже невозможно.

Глава 18

Шестого января в девять часов утра начался великий исход. В авангарде шла пехота, состоявшая в основном из сипаев, легко одетых, измученных голодом, в сапогах с тонкой подошвой – слабой защитой от сугробов, покрывавших долину. Кавалеристам приходилось немногим лучше. Аннабель, сидевшая верхом на Чарли, смотрела, как они отправляются в путь. Вдруг перед ней мелькнуло морщинистое лицо инструктора Риссалдара, ехавшего во главе своего отряда. Интересно, помнит ли он, как учил ее верховой езде? Кавалеристы выезжали из военного городка с опущенными знаменами. И это казалось дурным знаком, предвещавшим беду, близость которой ощущали здесь все.

Кит остановил свою лошадь возле Аннабель.

– Мы поедем с основной частью войска, которую возглавит Шелтон. Выступим вслед за авангардом, – резко сказал он, но Аннабель не приняла это на свой счет. – С нами будут все женщины, больные и инвалиды, но ты можешь остаться со мной в фургоне. Я как штабной офицер буду сопровождать Эльфинстона. В штабе тебя все знают, поэтому никаких проблем не возникнет.

– Не то что с женщинами, – сухо заметила Аннабель. – Эти мне не обрадуются.

– Думаю, ты не права, но сейчас это не имеет значения. Гораздо важнее, чтобы Чарли тебя не подвел. В последние дни он что-то отощал. – Наклонившись, Кит потрепал лошадь по шее, словно желая искупить свою вину за безропотные страдания животного. – С кавалерийскими лошадьми ему будет приятнее, чем в компании верблюдов и пони.

К ним подскакал Боб, бледный и расстроенный:

– Вы представляете! Этот чертов временный мост еще не готов, хотя саперы обещали к утру все закончить. Авангарду пришлось сделать привал на берегу. Бог его знает, когда мы теперь сможем переправиться через реку.

Аннабель оглянулась: позади царил полный хаос. Верблюды безутешно тянули вверх свои длинные шеи. На их спинах теснились в паланкинах жены и дети офицеров. Погонщики тряслись от холода, притопывая ногами по мерзлой земле. Носилки и паланкины запрудили всю площадь. Носильщики орали друг на друга, женщины высовывали головы в окошки и отдавали путаные приказы. А дети, испуганные, замерзшие, не понимая, что происходит, визжали и хныкали. Потоком устремилась на площадь и едва прикрытая лохмотьями лагерная прислуга – двенадцать тысяч человек. Распихивая животных и солдат, они требовали, чтобы им разрешили двигаться с основным корпусом. И никакими силами невозможно было заставить их остаться в хвосте колонны, при поклаже. Резкий свист хлыстов, крики измученных офицеров, ржание лошадей, вопли встревоженных людей – все это сливалось в адскую какофонию, полную смятения и тревоги.

Аннабель взглянула на Кита и безнадежно покачала головой.

– Знаю-знаю… – сказал он. – Шансов у нас нет.

– Ни одного.

– Эй, поменьше пессимизма, пожалуйста! – Боб пытался говорить весело, но не смог скрыть напряженности, ибо и на нем лежала тень дурных предчувствий. – Генерал совсем ослабел. Не знаю, сумеет ли он удержаться на лошади, – продолжал Мэркхем, перестав притворяться. – Вы поедете с ним?

– Да. Для него приготовлен паланкин. Это нас задержит, но мы и так, боюсь, будем тащиться еле-еле. Аннабель, ты тепло одета? – вдруг без всякого перехода спросил Кит.

Что ж, вопрос был вполне уместным.

– Да, в отличие от многих других, – ответила она и чуть было не добавила: «Благодаря Акбар-хану».

Ее кожаные брюки были подбиты кашемиром, а рубашка – мехом. Поверх них Аннабель надела куртку из овечьей кожи с меховой подкладкой и накидку с капюшоном, отороченную мехом. Кожаные перчатки и сапоги тоже были на меху. Да, Аннабель была защищена от холода гораздо лучше, чем Кит и его друзья, не говоря уже о массе других людей, отправившихся в это путешествие. И неудивительно: ведь она экипировалась как настоящая афганка, привыкшая ко всем жестоким сюрпризам своей негостеприимной страны. Акбар-хан хотел, чтобы его Айша отправилась в путь во всеоружии.

– Колонна уже тронулась, – сказала Аннабель, прерывая ход своих мыслей. – Мы, Кит, наверное, должны ехать с генералом?

Покинув военный городок через широкую брешь, проделанную саперами, они увидели, что им навстречу движется ликующая толпа афганцев.

– Боже мой! – прошептал Кит. – Они даже не могут подождать, пока мы уйдем отсюда.

Возбужденные крики победителей резко контрастировали с угрюмым молчанием отступавшего войска. В жилых кварталах военного городка вспыхивало пламя: афганцы грабили, а потом поджигали бунгало. И так продолжалось до тех пор, пока трогательное подобие английской деревеньки не превратилось в пепел.

Только к полудню первые ряды основной колонны, которые следовали за авангардом, пересекли мост. А позади, между каналом и крепостным валом, стоял арьергард, обязанный прикрывать длинный караван верблюдов, еле-еле выползавший из военного городка. Повсюду валялись громоздкие пожитки, уже наполовину занесенные снегом. Люди попросту бросали их, осознав наконец, что им предстоит одолеть долгий путь на морозе. А в военном городке под аккомпанемент диких воплей продолжался разнузданный грабеж и не утихали пожары.

Насытившись мародерством, афганцы обратили свои джеззали против арьергарда, оказавшегося в западне. Солдаты были обязаны под яростным огнем с крепостных стен удерживать свои позиции до тех пор, пока вся прислуга, вьючные мулы и верблюды не пройдут к реке. Только под вечер они смогли отправиться в путь, потеряв одного офицера и пятьдесят солдат, оставшихся лежать в снегу.

Аннабель, ехавшая впереди главной колонны, слышала непонятный шум, ликующие крики и непрерывные выстрелы, которые далеко разносились в кристально чистом морозном воздухе.

– Что там творится, черт возьми? – пробормотал Кит. Изогнувшись в седле, он посмотрел назад, но увидел только хвост колонны, который на расстоянии ружейного выстрела, извиваясь, тащился по тропке.

Аннабель развернула Чарли и крикнула:

– Я съезжу посмотрю!

– Аннабель, вернись! – заорал Кит, но она махнула ему рукой и галопом понеслась в дальний конец каравана. – Проклятие! – в сердцах воскликнул Кит: сам-то он не имел права покинуть генерала. – Ей придется скакать добрых три мили.

– Она справится, – успокаивал его Колин. – Лошадь не подведет. К тому же Аннабель больше похожа на афганку, чем на англичанку… если, конечно, не приглядываться.