Если он найдет «Черную троицу», то найдет и убийцу Лэна.

Он отодвинулся от компьютера и встал. Сильно потянувшись, чтобы снять напряжение от долгого сидения, Арчер. Взглянул на часы, гадая, встал ли Джейк, потом нажал клавишу интеркома.

– Да? – Голос был недовольным и хриплым.

– Это Арчер. Как ты смотришь на поединок?

– Только не с Лианной. Прошлый раз она бросила меня задницей на мат. Господи, и это в ее-то положении!

Арчер улыбнулся, чувствуя, как исчезает напряжение.

– Через десять минут?

– Пять. Я уже проснулся час назад.

Арчер услышал сонный голос Онор и успокаивающее бормотание Джейка.

– Не вставай, дорогая. Я просто собираюсь вбить твоего брата в мат.

– Кайла? – спросила она, проснувшись от удивления. – В такой час? Он никогда не встанет раньше восьми, если не начнется пожар.

– Не Кайла. Арчера.

– Он здесь?

– Доброе утро, сестренка, – громко сказал Арчер. – Как моя любимая рыженькая?

– Саммер? – зевнула Онор. – Спит в соседней комнате. Слава богу, пошла в Кайла.

– Но характер у нее определенно твой.

– Характер у нее отцовский.

Разговор перешел в невнятное любовное воркование. Арчер старался не думать о Ханне, об удовольствии засыпать и просыпаться, держа ее в объятиях.

– Только час, – громко сказала Онор. – Потом мы явимся за вами.

Проснувшись, Ханна с сонным бормотанием протянула руку к Арчеру, однако нащупала пустоту и сразу вспомнила его ледяное, грубое указание:

«Если тебе потребуется секс или защита, нажми цифру шесть».

Ее переполнили чувства, не поддающиеся определению. Но Ханна и не собиралась их определять. Ей всегда приходилось бороться с ними, чтобы выжить. Она со злостью напомнила себе, что прошлой ночью не могла поступить иначе. Боль научила ее не повторять ошибок прошлого, и чем боль сильнее, тем понятнее урок. А Лэн был превосходным учителем.

Встав с кровати, Ханна прошла в ванную, прохладную чистую комнату в сине-желто-белых тонах с большой ванной, где свободно могли поместиться двое. Проигнорировав ее, она встала под душ, потом вытерлась мохнатым полотенцем и надела белье, которое постирала ночью, будучи не в силах заснуть, расчесала и уложила волосы.

Одежду пришлось надеть ту же самую, что она носила в Бруме: белые спортивные брюки и пеструю блузку. Сандалии были ее собственными, и Ханна почувствовала себя такой же неприглядной. Подумав о косметике, она вспомнила, как Арчер делал ей макияж, его внимательные глаза, его улыбку, когда он поцеловал ее, доказывая насколько устойчива помада.

Она даже не посмотрела в зеркало, выходя из спальни. Она сделала все, что могла, использовала все, что имела. Запах кофе привел ее на кухню, очень уютную, несмотря на размеры. Там светловолосая женщина с красивыми руками, закрыв глаза, кормила грудью рыжеволосого младенца. Ханна попятилась и, естественно, обо что-то споткнулась.

– Лианна, ты уже встала? Ой, привет! Вы, должно быть, Ханна Макгэрри?

– Да.

– А я – Онор Маллори, сестра Арчера. И Кайла тоже, но это я стараюсь не афишировать.

Смех в голосе и ее изумительные зеленые глаза моментально успокоили Ханну.

– Доброе утро, Онор! Извините, что побеспокоила вас. Я зайду позже.

– Когда Саммер ест, ее может побеспокоить только десятитонная бомба. У нее сосредоточенность ее папочки.

Ханна подумала об Арчере, которого тоже ничто не могло отвлечь, если он чего-то хотел.

– Или ее дяди.

– Вы имеете в виду Арчера?

– Да.

Приятный австралийский выговор гостьи заставил Онор улыбнуться.

– У Саммер глаза Арчера.

Ханна подошла ближе, и, словно почувствовав ее присутствие, крошка открыла глаза и уставилась на нее. Странное чувство, полунаслаждение-полуболь, шевельнулось в душе Ханны, ей вдруг очень захотелось прижать к груди ребенка Арчера, невзирая ни на какие проблемы.

– Вы правы, – тихо сказала она. – У малышки глаза Арчера.

– Если Саммер унаследует и его дисциплинированность, то она будет первой женщиной – президентом Соединенных Штатов.

Саммер наконец выпустила сосок и потянулась ручонками к матери.

– Ну, тыква, наелась? – засмеялась Онор, пряча грудь. – Съеденной тобой каши хватило бы на двоих.

Только сейчас Ханна заметила следы каши на столе и на одежде Онор.

– Стол тоже съел достаточно, – улыбнулась она. – Где тряпка?

– В раковине есть чистая губка, но вы не должны убирать за моей грязнулей.

– Вы можете отблагодарить меня, дав подержать вашу красавицу. Она не боится чужих?

– Она никогда не видела чужих. Взрослых она принимает за большие игрушки. Вот, держите этот шар, а губку дайте мне.

Однако взгляд у Онор был настороженным, когда она передавала дочь Ханне. Правда, увидев, как та ловко обращается с ребенком, она расслабилась и начала убирать за дочуркой, которая размахивала руками, стараясь накормить себя и все в пределах ее досягаемости.

– Вижу, Саммер в надежных руках. У вас есть дети?

Привычная боль резанула сердце Ханны.

– Нет. Сначала муж не хотел. А потом… это стало невозможным.

– Ради Бога, простите. Язык у меня работает быстрее, чем мозги. Джейк говорил, что вы недавно потеряли мужа.

Искренняя симпатия в глазах Онор заставила Ханну чувствовать себя обманщицей. Но как объяснить этой милой женщине свои отношения с Лэном, вернее, их полное отсутствие?

– Последние семь лет нас с мужем объединяли только дом и общая фамилия.

Онор посмотрела в ее темно-синие глаза, заметила горькие складки у рта и еще больше огорчилась.

В этот момент Саммер поймала руку Ханны и с восторгом принялась исследовать, а обнаружив серебристо-голубой бриллиант, начала старательно его грызть.

– У нас режутся зубки, – промурлыкала Ханна.

– О, да! Фабрика слюней работает на полную мощь. Но вам совсем не обязательно терпеть издевательства.

– Не беспокойтесь, у меня чистые руки.

– Я вовсе не о том. Своим первым зубом Саммер оставила зарубку на рыбьей дубинке.

– Что это?

– Тяжелая палка для глушения рыбы, когда ее поднимают на борт. – Онор с надеждой взглянула на собеседницу, – Вы любите рыбалку? Я не могу затащить Фэйт на нашу лодку. Фэйт – это моя сестра. Мы близнецы.

– Мне приходилось ловить только жемчужниц, поэтому я не знаю, нравится ли мне рыбалка.

Ханна с наслаждением понюхала огненную головку девочки, вдохнув ни с чем не сравнимый младенческий запах: свежей присыпки и мокрой пеленки. Глаза у Саммер были очень смышлеными и озорными, а кожа такой нежной, что в сравнении с ней цветочный лепесток выглядел наждачной бумагой.

– Племя яномами, на территории которого мы жили, занималось охотой на обезьян, земледелием, рубкой леса и прочим. Никакой рыбной ловли. Правда, некоторые племена охотились на амазонских крокодилов.

– Яномами? Вы говорите о бразильских джунглях?

– Да. – Ханна поудобнее устроила малышку на коленях, чтобы той было удобнее заниматься ее рукой. Как и всякая деревенская девочка старше пяти лет, Ханна нянчила младенцев, пока их матери работали на крошечных полях. – До девятнадцати лет я жила там. Мои родители были миссионерами, отец занимается этим до сих пор.

– Если бы меня увезли от моря, я бы очень скучала. А вы скучаете по джунглям?

– Нет. Я скучаю только по тому месту, где жила свой первые пять лет. Это штат Мэн. В джунглях, правда, тоже было кое-что хорошее. Воздух на рассвете, яркие бабочки размером с ладонь, ослепительное солнце после дождя, ночные костры и детский смех… Но в отличие от родителей я никогда не чувствовала себя там дома. Полагаю, джунгли и яномами родители любили даже больше, чем Бога. И уж конечно, больше, чем меня. Я родилась, когда маме было сорок четыре года, к этому времени они прожили среди яномами двадцать лет. Меня они считали Божьим даром и смирились с тем, что им пришлось уехать из джунглей на пять лет. Рожать и растить младенца в условиях каменного века рискованно. Наверняка родителям было очень тяжело покидать землю и людей, которых они так любили. Мне дали пять лет на то, чтобы я окрепла, а потом вернулась назад. Ведь долг превыше всего.

– А не родительская любовь? – возразила Онор.

– Их любовь и преданность скорее принадлежали Богу и другим людям, нежели семье. – Ханна потерлась щекой о пушистую головку Саммер. – Я принадлежу другому поколению, хочу любить и быть любимой, иметь семью.

Саммер подняла голову и посмотрела на нее. Глаза Арчера, серые, ясные, с зелено-голубыми крапинками всколыхнули в душе Ханны очередную волну боли.

У Онор возникло желание подойти к ней, обнять, успокоить, сказать, что все будет в порядке, но она была уже достаточно взрослой, чтобы знать, что в этой жизни есть вещи, которые никогда не могут быть в порядке. Онор лишь взглянула на часы и вскочила.

– Пора вернуть папочку Саммер. Пойдемте с нами, и вы увидите создателя этого маленького чудовища.

Однако малышка нахмурилась, вцепилась в руку Ханны с удвоенной силой и принялась еще старательнее грызть ее кольцо.

– Давайте я понесу, – засмеялась Ханна.

– Она весит целую тонну.

– Здоровый малыш – приятный груз.

Онор набрала код лифта, и они втроем спустились на нижний этаж, где пахло хлорированной водой бассейна и потом тренажерного зала.

– А-а, – поморщилась Онор. – Сладкий запах мужчин.

– А разве женщины не потеют?

– Конечно, нет. Мы пахнем, как прекрасные экзотические цветы, каковыми и являемся.

Ханна еще продолжала смеяться, когда они повернули за угол и подошли к распахнутым дверям зала, в котором виднелись разнообразные орудия пыток. Она едва взглянула на перекладины, шведские стенки, штанги, тренажеры и прочее, ее вниманием полностью завладели двое прекрасно сложенных и будто созданных для спарринга мужчин. Со стороны казалось, что они стараются убить друг друга. Они сближались, уворачивались от ударов, сплетались в клубок, отскакивали и снова кидались в бой. Видно, один из ударов достиг цели, боец шумно выдохнул, но тут же ринулся на противника.

Ханна не видела ничего подобного с тех пор, как Арчер прокладывал для них путь к самолету. Тогда он тащил на себе Лэна, сегодня он был свободен, поэтому его скорость и выносливость выглядели устрашающе.

– Ну и ну, Арчер даже без щитков, – сказала Онор. – То ли ему нужно сбросить избыток адреналина, то ли Джейк становится толстым и ленивым.

– Если соперником Арчера является Джейк, то он не выглядит ни толстым, ни ленивым.

Онор улыбнулась и помахала мужу рукой, когда тот уклонился от кулака Арчера и нанес ему ответный удар в спину.

– Это было красиво, дорогой. По-настоящему красиво.

Арчер молниеносно вскочил на ноги, сделал подсечку, и пока Джейк поднимался, на него обрушился целый град ударов, которые были нацелены преимущественно в щитки. Арчер хотел победить благодаря мастерству, не причиняя боли лучшему другу и мужу сестры.

Он снова бросил Джейка на мат, готовясь к сокрушительному удару. Тот мог бы увернуться или предпринять контратаку, но вместо этого застучал ладонью по мату.

– Довольно, Арчер. Парень хочет завтракать.

Тот помог Джейку подняться, затем стиснул его в объятиях.

– Прекрасная тренировка. Спасибо!

– Куда уж прекраснее, – буркнул Джейк, потирая ушибленное плечо.

Мокрые от пота мужчины стояли друг перед другом, счастливо улыбаясь. Когда Джейк начал снимать щитки, Арчер повернулся в сторону душевой, увидел Ханну, и его улыбка исчезла.

Как и беззаботная расслабленность.

Онор сразу это заметила, ибо свою темную и холодную сторону он не часто демонстрировал семье. Теперь просто не сдержался. Онор перевела взгляд с брата на окаменевшее лицо гостьи.

– Похоже, вы уже познакомились, – сказал Арчер, направляясь к женщинам. – Привет, сестренка. Хочешь обнять меня?

– Считай, что мы уже обнялись, – сказала та, посылая ему воздушный поцелуй.

– Ха! Ты и Джейку скажешь то же самое?

– Потное тело Джейка сильно отличается от всякого другого потного мужского тела. Он привлекательный и сексуальный.

– Только не для меня.

– Ты меня очень успокоил.

Улыбаясь, Арчер повернулся к Ханне, но его улыбка адресовалась не ей.

– Эй, Саммер, – нежно проурчал он, – как поживает самый красивый из ангелов?

Услышав свое имя, девочка подняла голову и, когда Арчер протянул к ней руки, тут же забыла про обмусоленное кольцо Ханны и радостно потянулась к дяде.

– У нее снова режется зуб, – предупредила Онор.

– Вот она, моя девочка, – бормотал Арчер. – Всем в этом мире нужны зубки.

Но Ханне совсем не хотелось отдавать ребенка человеку, который минуту назад был занят смертельным поединком. Увидев, что она колеблется, Арчер взял племянницу на руки.

– Не беспокойся. Если дойдет до прав на официальное посещение, я не буду требовать компенсации убытков.