– Для этого и существует семья.

Арчер подумал о Лэне, никогда не знавшем настоящей семейной заботы и отказавшемся от семьи по своей собственной воле. И о Ханне, которая никогда не знала настоящей любви и поэтому тоже отказалась от нее. Ей хотелось только секса. Холодный расчет и никаких чувств.

– Как мои племянницы? – спросил Арчер, кладя руку на круглый, как арбуз, живот Лианны.

– Племянницы? – повторила она, округлив глаза. Взяв его руку, она приложила ее к своему боку, где чувствовались удары одного из близнецов. – А что, если это будут мальчики?

Арчер не смог сдержать улыбки, когда крошечная ручка или ножка толкнула его в ладонь.

– Сьюзи прочитает тебе лекцию, как надо воспитывать детей. Почти с самого рождения. Потому что иначе потом они принесут много беспокойства и тревоги.

– Ха, как и твои сестры-близнецы. Разве они никогда не влипали ни в какие истории?

– Конечно, всякое бывало. Мне очень нравилось возиться с ними.

– До тех пор, пока они не начали носить лифчики, – сухо сказала Лианна. – Тогда ты превратился в деспотичное чудовище.

– Я знал, какими они были доверчивыми. Кто-то должен же был их защитить.

Лианна рассмеялась.

– Они, между прочим, так не считают.

– Сестры никогда не принимают во внимание своих братьев.

– Я ценю тебя, хотя ты возненавидел меня с первого взгляда.

– Я не ненавидел тебя.

– А я тебе верю.

Арчер наклонился и поцеловал ее в нос.

– Я беспокоился за Кайла. Если бы ты вздумала одурачить его, то разбила бы ему сердце. Да что там сердце – всю его жизнь.

Лианна погладила руку Арчера, лежащую на ее животе.

– Я знаю, ты всегда защищаешь людей, которых любишь…

Взглянув на него, Лианна осеклась. Она увидела совсем другое лицо – холодное, даже жестокое. От нежности не осталось и следа. В последний раз она видела его таким, когда они крались на остров, чтобы украсть бесценный нефритовый саван. Тогда была опасность. Сейчас нет. Не было никакой причины для его свирепой замкнутости.

– Я волнуюсь за тебя.

– Я в порядке.

– Нет, ты не в порядке.

Лианна поднялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок.

– Мы все равно тебя любим. Пойдем за нашей порцией шоколадной глазури, а не то Кайл все съест.

– Глазурь? – переспросила Фэйт из коридора. – Я слышала, вы говорили о шоколадной глазури.

– Если мы не поспешим, то нам ничего не достанется, – пробормотала Лианна. – Моему мужу можно доверять почти во всем, кроме сладкого.

Голубые глаза Фэйт зажглись улыбкой. Она недавно проснулась и теперь должна была собраться с духом, чтобы смотреть на счастливых брата и сестру. Фэйт им завидовала.

Ей тоже хотелось иметь свою собственную семью, любить мужчину, зная, что он любит ее, ласкать своего ребенка и смеяться вместе с ним.

Простые вещи. Невозможные вещи. По крайней мере для нее. Ей нелегко далось осознание этого, однако это было лучше, чем продолжать жить с Тони, постоянно себя обманывая.

– Когда приедут Джастин и Лоу? – спросила Фэйт.

– Не раньше выходных, – ответила Лианна. – Они все еще в Бразилии.

– Почему? Я думала, Уокер летал за ними.

– Уокер собирался лететь, – сказал Арчер. – Но перед самым взлетом ему что-то не понравилось. Кажется, они втроем были вынуждены копаться в моторе, страшно при этом ругаясь.

Фэйт терзала зубами нижнюю губу.

– Не беспокойся, – одобрил ее Арчер. – Уокер осторожный человек. Все будет хорошо.

Он притянул Фэйт к себе и обнял.

– Хорошо выглядишь. Мне нравится твоя новая стрижка. Короткая и дерзкая.

– А Тони не нравилась, – рассеянно проговорила она, все еще думая о братьях-близнецах. – Его чуть удар не хватил, когда я подстриглась.

– Тони – задница, – сказал Арчер.

– Я знаю. Теперь знаю. – Фэйт обняла тонкую талию Арчера одной рукой и располневшую талию Лианны другой. – Скажи мне, братец, как мог такой большой человек, как Тони, оказаться таким ничтожным?

– Это удел всех задниц, таких как Тони, быть ничтожными.

Лианна фыркнула. Ей никогда не нравился Тони.

– Да, – сказала Фэйт, вскидывая голову так, что ее гладкие светлые волосы взметнулись вверх. – Итак, как могла такая умная женщина, как я, быть такой глупой и слепой по отношению к этому мужчине?

– Вечный вопрос, – сказал Арчер. Лианна пожала руку Фэйт.

– Несколько лет назад я была по уши влюблена в мужчину, которому до меня не было никакого дела. Он просто хотел проникнуть в семью Тан.

Фэйт с удивлением на нее уставилась.

– Серьезно?

– Серьезно.

– И как ты это поняла?

– Я не поняла. Он бросил меня. – Лианна едва заметно улыбнулась. – Быть остроумной и модной – не значит не совершать ошибок. На ошибках учатся.

Арчер предложил пойти на кухню. Интересно, чему бы его могла научить ошибка, которую он совершил с Ханной? И тут он увидел ее. Она стояла рядом с его родителями и внимательно слушала Сьюзи. На руках Ханна держала Саммер. Малышка грызла большой голубой бриллиант. Арчер замер, наслаждаясь этой сценой. Заметив сына, Сьюзи кивнула ему так, будто отвечала на безмолвный вопрос: «Что ты о ней думаешь, мама? Ханна должна стать моей спутницей жизни?»

Если бы встреча Арчера с Ханной произошла при других обстоятельствах, то в глазах отца присутствовал бы такой же блеск, который появлялся, когда он смотрел на Кайла и Лианну, как бы говоря сыну: «Молодец. Эта женщина достойна прожить с тобой жизнь».

Но Ханна не смогла бы. Не с ним. Чем быстрее его родители бы это поняли бы, тем меньше боли причинила бы им правда.

– Вот ты где, – сказал Дон Арчеру. – Я как раз только что рассказывал Ханне о матери Лэна. По-моему, ей следует это знать.

Арчер едва сдержался, чтобы не спросить почему. Он только переглянулся с матерью.

Сьюзи улыбнулась:

– Я знаю, что это не перестает вас удивлять, но у каждого из нас была своя жизнь, пока мы не встретились с вашим отцом. Дон объяснял Ханне, что даже в шестнадцать лет он знал разницу между вожделением и любовью. Мать Лэна была холодной и расчетливой, но очень сексуальной. Таким образом, любви как таковой там не было. Однако в шестнадцать лет это и не нужно. Нужен секс.

Арчер решил, что пора.

– Ханна до сих пор не знает разницы, но ей это и не нужно, – сказал он равнодушным тоном. – Она относится ко мне точно так же, как мать Лэна к тебе, папа. Один секс. Никакого будущего у наших отношений нет, потому что я холодный и жестокий. Как Лэн. Поэтому нет необходимости смотреть на нее как на будущую невестку. Да она и не собирается выходить за меня замуж.

В комнате воцарилась тишина.

Ханна вспыхнула, затем побледнела и тихо произнесла:

– Негодяй.

– Заметьте, она не назвала меня лжецом, – сказал Арчер, обращаясь к родителям.

– Проклятый сукин сын.

Арчер преувеличенно вежливо поклонился.

– К вашим услугам. В буквальном смысле слова.

Он подошел к вазе с шоколадной глазурью, провел пальцем по ее краю и тщательно облизал его.

– М-м, Кайл, это твой шедевр? А где торт?

В доме было так тихо, что Ханна не могла сослаться на городской шум, чтобы объяснить свою бессонницу. Она повернулась на бок, взбила кулаком подушку и закрыла глаза.

Гладкий шелк рубашки Арчера, которую он предложил ей на ночь, скользнул вверх по ее бедрам с нежностью любовника.

«К вашим услугам. В буквальном смысле слова».

Каким холодом веяло от этой фразы! Но тот факт, что так дела и обстояли, еще больше ухудшал положение. Ханне никогда не забыть потрясения в глазах Лианны и Фэйт и того, как они обе непроизвольно встали по бокам Арчера, как будто хотели защитить его от ее атаки. А он им улыбнулся так нежно, как когда-то улыбался Ханне. Он успокоил их:

– Все в порядке. Не судите строго Ханну за то, что она не хочет выходить за меня замуж. Не она первая сочла меня безжалостным сукиным сыном. Не она последняя.

Затем Арчер заговорил о другом: о новейших ювелирных эскизах Фэйт, о переговорах Джейка насчет балтийского янтаря, о том, как всех удивило решение Лоу приехать на время домой, о неослабевающей любви Джастина к дикой Бразилии и о закрытии сезона рыбной ловли. Ни одного упоминания о жемчужинах. Также не был упомянут и Лэн.

К концу вечера ничто не напоминало о столкновении с Ханной. Донованы разговаривали с ней, смеялись и вместе с ней забавляли малышку. В общем, старались, чтобы она чувствовала себя как дома.

Так продолжалось до тех пор, пока Ханна не оглянулась и не увидела Арчера.

Он смотрел на нее ледяными глазами. Никакой теплоты. Только правда, которую он использовал против нее как меч.

«К вашим услугам».

Волна обжигающего жара захлестнула ее. Ханна уверяла себя, что это злость. Она имела право злиться. Арчер выставил ее не в лучшем свете перед своей семьей. Он оказался точно таким, как она думала, – холодным и жестоким.

Но почему же тогда он был так нужен ей?

Она не знала ответа на этот вопрос. Не было ничего, кроме скручивающей, терзающей боли, которая была одновременно и вожделением, и чем-то намного более опасным. Тем не менее, каково бы ни было ее чувство к Арчеру, он примчался на край света, когда она попросила, рисковал жизнью ради нее и, кроме того, доставил ей потрясающее удовольствие.

В ответ она заявила, что он не годится ей в мужья. Тогда как единственным его грехом было его желание помочь ей.

С неохотой Ханна признала, что им следовало бы извиниться друг перед другом. Не за правду, а за способ ее преподнесения.

Разжав кулаки и глубоко вздохнув, Ханна нажала цифру шесть на освещенной панели.

Из динамика интеркома донесся его голос:

– Да?

– Арчер, я…

– Сейчас буду.

Динамик замолчал.

Ханна медленно вылезла из кровати. Извиниться по интеркому не вышло. Она подошла к двери и чуть приоткрыла ее.

Тут же дверь распахнулась, и на пороге появился Арчер. На нем были джинсы, видимо, только что натянутые, так как застегнуты они были лишь наполовину.

– Тебе нужна защита?

– Нет, я…

Он не дал ей закончить. К ее рту уже прижимались его губы и язык. Его руки массировали ее груди и сжимали соски до тех пор, пока ее дыхание не раскололось на стоны и тело не обмякло. Коленом он развел в стороны ее ноги, усадив.Ханну верхом на себя. Обнимая ее одной рукой, Арчер ласкал ее другой. Корчась от наслаждения и судорожно дыша, она со стоном потребовала, чтобы он вошел в нее.

Он положил ее на кровать, раздвинул ее бедра и освободил свой возбужденный член. Опустившись на колени, Арчер подтянул Ханну к себе и погрузился в нее. Ритмично покачиваясь, он почти довел ее до исступления, внезапно остановившись на самом краю.

Ханне показалось, что она поймана в горячей волне. Она не могла ни говорить, ни думать, ни дышать. Вокруг нее бушевала темнота, слепой экстаз.

Затем наступило временное затишье между волнами, короткий перерыв, не позволявший полностью перевести ей дыхание, так как тут же другая волна накрыла ее, не давая опомниться. А потом она хрипло и часто дышала в диком восторге. Все цвета вокруг взорвались, и стало темно. И, утопая, Ханна закричала от нестерпимого удовольствия.

Арчер и был той самой кипящей, сильной волной, в которой она утонула. Он двигался по ней, в ней, вокруг нее. В первобытной мерцающей темноте, которая пахла сексом, имела вкус секса, дыхание Ханны прерывалось, разбивалось вдребезги и воскресало снова после каждого сладострастного толчка.

Наконец, совсем обессилев от борьбы с наслаждением, Ханна машинально произнесла его имя.

– Еще? – спросил Арчер.

В ответ она смогла лишь кивнуть.

Но ее протянутые к нему руки натолкнулись на пустоту: Арчер уже уходил. Ему даже не понадобилось время, чтобы одеться, так как он не снимал джинсы.

Дрожащими руками Ханна потянула вниз шелковую рубашку, которая была задрана до подмышек. Она постепенно приходила в себя и вместе с тем все четче понимала, что произошло. Арчер играл на ней, как на инструменте. Не было ни нежности, ни понимания, только грубый горячий секс. Столько, сколько она хотела.

Племенной жеребец к ее услугам.

Уставившись в потолок расширенными глазами, Ханна вспоминала, как все это происходило в Австралии. Горячо, да. Господи, да. Однако наравне с огнем присутствовала нежность и взаимность.

Арчер понял это раньше ее. Он сказал ей: «Секс может ждать до тех пор, пока ад не покроется льдом. Любовь – нет». Но тогда Ханна не поняла. Ничего не поняла.

Она поняла это только сейчас.

Сорвав с себя кольца, она со злостью швырнула их на тумбочку возле кровати. Еще долго не могла уснуть, лежа в темноте, обхватив себя руками, одна-одинешенька на целом свете.

Огонь. Пламя везде. Повсюду крики, они звенят в ушах. Лэн, бросающий растерзанное тело Арчера к ногам Ханны. Убогая комнатушка исчезает, растворяясь в смехе Лэна. Ханна посреди кошмара. Ее лицо, руки в крови. Она вся в крови.