Полковник Уоррендер не явился в Сазерлей той ночью. Не прибыл он и на следующий день. Анна знала, что именно ему был послан документ на арест, копию которого прислал ей друг семьи. Прошел еще один день, и ей показалось, что небо очистилось от туч. Должно быть, с Майклом и Джо ничего не случилось на их пути во Францию. Если бы их арестовали, об этом уже знали бы в усадьбе.

В наступившую ночь полковник Уоррендер и двадцать вооруженных солдат вторглись в Сазерлей. Орущие в панике служанки бегали по всему дому полураздетые, так как солдаты даже не постучались в двери. Они разбили окна в библиотеке и внезапно напали на дом.

Одна лишь Кэтрин не спала в это время. После отъезда Майкла она, готовясь к подобному вторжению, каждую ночь дремала в кресле у камина, одетая в теплый лиловый халат. Она хотела с достоинством встретить врага и понимала, что выглядит внушительно, когда встала при появлении сына Гарри Уоррендера в своей комнате. В руке он держал обнаженную саблю.

— Твой отец не одобрил бы такое бесцеремонное вторжение! — сказала она с презрением в голосе и таким тоном, как будто перед ней был шаловливый мальчуган.

— Я здесь по приказу парламента, мадам! — лицо его с квадратным подбородком было словно из гранита. И так всегда красные щеки пылали от волнения. — Не пытайтесь спрятать от меня вашего внука-предателя!

Он стал осматривать ее комнаты, заглядывая за гардины и под кровать. На пороге появилась Джулия и тотчас в страхе кинулась к бабушке.

— Не бойся, детка. Они скоро уйдут, — она вновь опустилась в кресло, прижав к себе девочку. Позже, когда их поиски не увенчались успехом, военные стали проводить допрос. Все слуги показали, что видели, как уезжали Майкл, Джо и какая-то девушка. Фантазия их разыгралась при этом не на шутку, они так живо описывали юную особу, что у полковника не осталось никаких сомнений в правдивости их. Он понял, что преступники опять улизнули. Затем Уоррендер допросил Кэтрин и Анну. Его интересовало местонахождение Роберта. Обе выразили надежду, что он жив, здоров и находится у короля.

Утром бледная и потрясенная случившимся Анна спустилась к Мэри и рассказала ей о том, что случилось ночью. Девушка дала понять, что рада за Майкла, которому удалось благополучно скрыться. Анна же страшно разволновалась. Мэри тотчас же налила ей горячего молока, которое стояло на печи. Анна выпила и немного успокоилась. Мэри нравилось то, что в этой комнате она может готовить себе еду. Это не только избавляло ее благодетелей от заботы тайно кормить ее, но и как-то отвлекало ее от всяких раздумий. Кроме этого, она училась писать буквы, которые показала ей Джулия. Анна заглянула в ее тетрадь и одобрительно кивнула.

— Неплохо. Я надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь нам о своей жизни или опишешь ее.

«Надеюсь», — сказали губы Мэри.

После того как Анна ушла, Мэри надела плащ и медленно пошла по проходу к ступеням, ведущим в самое сердце лабиринта. Быстро ходить она не могла из-за болей в шее и, сама о том не думая, выработала скользящую походку, которая была весьма грациозна. Ее не очень-то удручало это заточение. Подземелье не пугало девушку. Напротив, здесь она чувствовала себя в полной безопасности, и если бы только Майкл мог разделить ее одиночество, Мэри жила бы здесь как в раю.

Она вошла в лабиринт и полной грудью вдохнула свежий воздух, настоянный осенним ароматом. Чтобы размяться, она ходила взад и вперед мимо восьмиугольной скамейки и вокруг нее. Мысленно она пыталась представить себе Майкла, совершающего путешествие. Ее интересовало, достиг ли он уже Франции и что это за страна. Она надеялась, что он скучает по ней и часто вспоминает ее. Он сказал, что со временем попытается прислать домой письмо.

Она еще никогда в жизни не получала писем. До тех пор пока на ее долю не выпала участь вместе со своими родственниками спасать короля, она не покидала маленькой деревушки возле Уорчестера, где родилась. В четырнадцать лет она осталась сиротой и перешла жить к братьям ее матери, чей дом стоял поблизости. Оба они были вдовцы и занимались плотницким делом. Мэрион вела домашнее хозяйство и занималась шитьем, чему обучила ее мать. Ее родители придерживались англиканского вероисповедания, а дяди были пуританами. Их мирная упорядоченная жизнь очень нравилась девушке. Дяди страдали от религиозных преследований во времена правления короля Карла I, но не могли мириться и с экстремистскими методами пуританского правительства. Они возлагали свои надежды на нового короля и готовы были отдать за него свои жизни.

Она тяжело вздохнула. Все, кто был дорог ей, теперь мертвы. Однако девушка не теряла надежды на то, что Майкл еще вернется к ней.


Сазерлей по-прежнему жил своей привычной обыденной жизнью. Вот только все стали замечать, что Кэтрин очень изменилась после той ночи, когда уехал ее внук. Проводив его, она не смогла сама подняться по лестнице. В дальнейшем она уже не спускалась. Сохраняя здравый рассудок, она с каждым днем становилась все слабее физически и проводила дни, сидя в кресле возле камина или ковыляя по своим комнатам.

Анна, страшно волнуясь за сына и мужа, находила успокоение только вышиванием, чем и занималась, сидя то у Мэри, то у Кэтрин. Только одно согревало женщин: с каждым днем в них росла уверенность, что Майкл и Джо благополучно добрались до Франции. Они не сомневались в том, что полковник Уоррендер непременно уведомил бы их, если бы сын хозяина Сазерлея оказался в его руках. Ему доставило бы большое удовольствие сообщить им об этом.

Утром тринадцатого октября, когда Анна находилась у Мэри, в дверь комнаты Кэтрин постучали. Вошла Джулия и, как обычно, сделала реверанс. Еще находясь в своей комнате, она удостоверилась, что ее прическа в порядке, платье надето аккуратно, а под ногтями нет грязи, ибо старая леди замечала все погрешности ее внешнего вида, а девочке не хотелось отвлекать ее внимание на такие пустяки.

— У меня есть просьба к тебе, бабушка, — начала она, держась прямо, с высоко поднятой головой.

Кэтрин, сидя в кресле с ковриком на коленях, внимательно посмотрела на ребенка.

— Да? И в чем же она заключается?

— Теперь, когда Майкл уехал и, по-видимому, вернется не скоро, я чувствую, что ты должна сообщить мне план лабиринта.

— В самом деле?

— Завтра мне исполняется десять лет. Я уже почти взрослая и могу взвалить на свои плечи третью обязанность. Две у меня уже есть. Я отвечаю за платье королевы Елизаветы и за Сазерлей. Если мне будут известны все ходы и выходы лабиринта, то у меня больше не возникнет необходимости таиться от слуг на пути к Королевской двери.

— Но ведь Мэри недолго осталось жить в подземелье.

Джулия, забыв о формальностях, протянула к Кэтрин руки:

— Пожалуйста, бабушка! Я уже больше не могу пребывать в неведении.

Кэтрин усмехнулась:

— Ты просто нетерпеливая девчонка. Так уж получилось, что я собиралась показать тебе план завтра, в день твоего рождения, но изучать его тебе придется в моей комнате.

— О, спасибо, бабушка! — Джулия поцеловала Кэтрин в щеку, а затем, пританцовывая, выбежала из комнаты и побежала к матери, чтобы сообщить ей приятное известие. Она не находила ничего страшного в том, что не рассказала Анне о своих обещаниях относительно королевского платья и Сазерлея, так как считала это уговором, исключительно касающимся лишь ее и бабушки.

Этим утром она должна была заниматься с учителем, который уже прибыл, так что у девочки оставалось совсем немного времени. Преподобный Освальд Гарнер был худым человеком ученого вида, который никогда не стал бы учить детей, разве что своих собственных, если бы его не выгнали круглоголовые из Чичестерского собора, где он служил.

— Добрый день, сэр, — приветствовала его Джулия. — Я приготовила уроки.

— Рад это слышать. Подожди меня в библиотеке.

Девочка убежала, а он вынул из кармана письмо и протянул его Анне. Именно он передавал все послания от друга семьи, за что Анна была ему весьма благодарна. После того как он ушел вслед за Джулией в библиотеку, Анна прошла в Королевскую гостиную и развернула письмо, которое оказалось весьма коротким: «Поезжайте в Хьютон. Р. будет ждать вас у таверны «Георгий и змей» завтра днем».

У нее перехватило дыхание Это могло значить только одно. Роберт возвращается домой! Чувствуя себя на седьмом небе от счастья, она бегом кинулась вверх по лестнице в комнаты Кэтрин.

— Я получила записку, в которой говорится, что завтра я должна встретиться с Робертом! Прочтите ее сами, — она передала послание своей свекрови. — Разве это не замечательная новость? Я поеду за ним в карете и тайно доставлю его домой.

Кэтрин положила письмо себе на колени и сняла очки.

— Если Роберт спасается вместе с королем, как мы предполагали все это время, — заговорила она тонким, нарочито спокойным голосом, — он скорее всего пробирается за границу. Здесь его посадят в Тауэр. А может быть, и казнят.

Анна схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть.

— Мы могли бы спрятать его! У нас ведь есть наше подземелье.

— Прятать его там многие годы? — Кэтрин покачала головой. — Подземелье предназначено для того, чтобы люди скрывались там в течение непродолжительного времени. Роберт подвергнется такому же риску, как и Майкл.

Что-то мешало Анне согласиться с Кэтрин. Она постоянно надеялась, что Роберт сумеет заехать домой и попрощаться с ней, перед тем как отправиться за границу. Он проведет в Сазерлее день-два, может быть, даже неделю. Из послания она поняла, что Роберт хочет приехать домой.

— Извините меня, но мне кажется, что вы ошибаетесь, — она улыбалась, не подозревая, как трогательно выглядит в данный момент.

Свою слабость Кэтрин воспринимала как нечто само собой разумеющееся, ибо была стара, но она боялась за невестку, которая с трудом переносила тяжелые испытания, выпавшие на ее долю. Анна была не из тех, кто безропотно покоряется судьбе, но ее воспитание не позволяло ей активно противиться невзгодам. Она предпочитала покорно выжидать, надеясь, что все переменится к лучшему. Кэтрин опасалась, что Анна может не выдержать напряжения и сломаться.

— Я поеду туда сегодня днем, — продолжала Анна. — Хьютон находится неподалеку отсюда, но я хочу прибыть туда заранее, на случай если Роберт окажется там раньше времени. Ожидайте нас в Сазерлее завтра.

— А что, если за ним гонятся преследователи? Вспомни, что Хьютон находится на пути к побережью. Возможно, Роберт неспроста выбрал этот городок для встречи с тобой. Я напишу своей кузине, живущей в Стейнинге, письмо, которое ты сможешь показать в случае надобности людям, разыскивающим короля, и объяснить им цель своего путешествия.

Анну это предложение мало заинтересовало.

— Спасибо вам за заботу, — сказала она, — но Роберт может хотя бы несколько дней провести в Сазерлее. Он не мог уехать за границу, не заехав перед этим домой. Я это знала.

— Возьми с собой Джулию, — предложила Кэтрин. «Девочка может оказать на мать благотворное воздействие, — подумала она, — если та впадет в отчаяние. Кроме того, дочь имеет право увидеть отца, перед тем как он отправится в дальние края». Сама Кэтрин всем сердцем желала увидеть сына, понимая, что следующей встречи может уже и не произойти, так как ее время истекает. Однако она уже самостоятельно не спускалась по лестнице на первый этаж, так что не могло быть и речи о поездке в карете. — Джулия будет рада прокатиться и составит тебе компанию, — добавила она.

— В этом вы правы, — согласилась Анна, немного помолчав, как бы раздумывая, соглашаться ей или нет. — Роберт будет очень рад увидеть Джулию и, возможно, не станет так сильно переживать по поводу отъезда Майкла из Англии. А для девочки встреча с отцом станет замечательным подарком в день ее рождения.

В полдень Анна и Джулия пришли попрощаться с Кэтрин. Девочка призналась, что не могла даже есть от перевозбуждения, узнав о предстоящей поездке. Анна очень помолодела. Глаза ее сверкали, щеки раскраснелись. Кэтрин казалось, что невестка уже ничего не видит и не соображает, опьяненная предстоящим свиданием с мужем.

Прощаясь с внучкой, Кэтрин привлекла ее к себе:

— Передай отцу большой привет от меня.

Джулия, кажется, поняла всю глубину чувств, переживаемых бабушкой. Радостное возбуждение вмиг покинуло ее, и на милом личике ребенка появилось почти взрослое, серьезное выражение. Она поняла, что грядущие события не столь праздничны, как представляет их мать.

— Обязательно передам, бабушка.

— Заботься о матери, — велела ей Кэтрин. Девочка кивнула и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Дорога на Хьютон проходила по холмистой, красивой деревенской местности. Вдоль узких аллей стояли деревья, покрытые красно-коричневой и золотистой листвой. Упавшие листья шуршали под копытами лошади и вылетали из-под колес кареты, словно бабочки. Чем ближе подъезжали они к Хьютону, тем круче вверх брала дорога и тем труднее было лошадям. Они проезжали мимо лугов, полей и ферм — маленьких домиков, окруженных деревьями. Над ними сияло яркое полуденное солнце.