— В деревне Брайер Лейн есть пустой дом, — сказала Мэри.

Лицо Анны прояснилось.

— Я и забыла о нем. После того как старик Джексон уехал к дочери, этот дом не сдавался в наем, — она, сияя надеждой, повернулась к Джулии: — Он находится на нашей земле.

Джулия вскочила на ноги:

— Нет!

Она выбежала из комнаты и определенно хлопнула бы дверью, если б не больная бабушка. Остановившись возле резной решетки, она прижалась лицом к деревянным цветам. Гнев переполнил ее сердце. Она думала о своей горькой участи и об иронии судьбы, по милости которой единственный человек, могущий поддержать ее в такой трудной ситуации, в настоящий момент прикован к постели. Несмотря на свою безграничную любовь к Кристоферу, который пойдет на все, чтобы спасти Сазерлей, она понимала, что его шансы повлиять на Кромвеля в данное время равны нулю. Его старый дядя, проведший в заточении долгие годы, уже не представлял опасности для Кромвеля и поэтому был выпущен из Тауэра. Совсем другое дело имение, чьим фактическим хозяином является роялист, находящийся в изгнании. Майкл — не только сын кавалера, сражавшегося против парламента, он и сам участвовал в войне на стороне короля. Нет, ей необходимо самой придумать что-то и заставить Мейкписа убраться из усадьбы. Пока она не знает, как это сделать, но не сомневается, что со временем ее осенит какая-нибудь идея. В ее распоряжении еще четыре недели без одного дня. Достаточно времени, чтобы реализовать любой план. Надо будет покататься верхом, это взбодрит ее и наведет на какие-то свежие мысли. Она взяла плащ, спустилась вниз по большой лестнице и вышла через запретное для нее парадное крыльцо. Ее протест не мог произвести никакого впечатления на Мейкписа, ибо тот не видел Джулии, но она тем не менее осталась довольна собой.

На конюшне конюх оседлал ее лошадь и стал выражать свои соболезнования по поводу горькой участи Сазерлея. Как и другие, он готов был смириться с поражением еще до начала битвы. Джулия поспешила убраться из конюшни, чтобы не слышать его слов. Она давно уже переросла своего пони и каталась теперь верхом на коне, которого назвала Карлом в честь короля. Пони девушка подарила своим друзьям-роялистам, которые обещали ей никогда не продавать его до самой кончины животного. Выводя Карла из конюшни, Джулия была преисполнена всяческих радужных надежд. Она чувствовала, что Мейкпису не удастся победить ее!

А Анна, все еще находившаяся в апартаментах Кэтрин, в отчаянии опустила голову и закрыла лицо руками. Она вспомнила, как ее свекровь, самая волевая из всех женщин, которых она знала, советовала Джулии следовать примеру королевы Елизаветы и бороться с невзгодами. Теперь ясно, что ее дочь не нуждалась в таких советах. Королева, Кэтрин и сама Джулия были сделаны из одного теста. Никогда еще Анна так не страдала от своей собственной беспомощности, как в это трудное время. Только теперь до нее дошло, что деревенский дом находится на земле Сазерлея, и только Мейкпис может позволить или не позволить им жить там.

День был ненастным, ветер с силой дул в лицо Джулии, когда она выехала из леса и поднялась на холм, откуда открывался вид на Уоррендер Холл. Было похоже на то, что в своем желании победить Мейкписа она решила осмотреть вражескую территорию.

Она не стала бы оспаривать того факта, что увидела перед собой красивый дом. Это был каменный особняк, построенный гораздо раньше Сазерлея, в самом начале шестнадцатого века, когда король Генрих VIII только-только начал править страной, а несчастная Анна Болейн еще не родила Елизавету. Старые дубы и ели скрывали парк от глаз Джулии, но она могла видеть клумбы в саду, сделанные не менее замысловато, чем в Сазерлее. Из рассказов Кэтрин девушка знала, что живущая в этом доме семья всегда верно служила монархам и только сэр Гарри сначала выразил свое недовольство королем Джеймсом, а потом и вовсе порвал с Карлом I, что привело к таким трагическим последствиям для Сазерлея.

Углубившись в свои мысли, из-за шума ветра она не расслышала топота копыт приближающихся к ней лошадей. И только громкий звон уздечки одной из них, попавшей ногой в кроличью нору, заставил Джулию резко обернуться. Придерживая рукой волосы, которые лезли ей в глаза, она увидела группу молодых людей верхом на лошадях. Их было не менее дюжины, и, выехав из леса, они преградили ей дорогу, по которой она должна была возвращаться домой. Казалось, они удивились, увидя Джулию. Один из них сказал:

— Я узнаю эти рыжие кудряшки! Маленькая роялистская птичка залетела сегодня далеко от своего гнезда в Сазерлее!

Большинство всадников были не знакомы Джулии, некоторых она знала лишь наглядно. Все они происходили из семей сторонников парламента. Тот, что говорил и вызвал смех своих товарищей, был сыном круглоголовых, которым Кромвель подарил одно из роялистских поместий.

— Давайте сделаем для нее новое гнездышко, — предложил один из всадников, пришпоривая лошадь и поощряя своих товарищей следовать за ним. Затем, к ее ужасу, они издали воинственный клич и окружили ее со всех сторон, образовав кольцо, которое она уже не могла прорвать. Она смотрела на них, вовсе не уверенная в том, что ей не грозит опасность, ибо молодых людей опьяняло сознание их власти над ней. Отец как-то говорил матери, не подозревая, что Джулия слышит его слова, что, к его сожалению, роялисты не менее круглоголовых виновны в актах насилия и мародерства.

— Прекратите вести себя как мальчишки, — сказала она гневно, стараясь изо всех сил скрыть свой страх. — Дайте мне проехать.

В это время из леса выехала еще одна, не столь многочисленная группа всадников, возглавляемая Адамом Уоррендером. Сначала он удивился, увидя Джулию, но тут же заулыбался. Скачущие вместе с ним молодые люди тоже обрадовались новому развлечению и вмиг образовали второй, более узкий круг, крича и смеясь, как и первая группа всадников. Она очень перепугалась, но не показывала виду. Ее нервы были на пределе. Карл проявлял очевидные признаки беспокойства: фыркал и прядал ушами. Ему явно не нравился шум, который подняли молодые люди. Адам держался несколько в стороне от товарищей. Он наблюдал за происходящим, положив руки с зажатыми в них поводьями на переднюю луку седла.

Девушка находилась на территории усадьбы Уоррендера и не ждала, что он придет ей на помощь. Развернув коня, она вновь обратилась к всадникам с просьбой освободить ее. Она не думала, что Адам рассказал им о том, как она обошлась с ним в Сазерлее, и надеялась убедить кого-нибудь из парней пропустить ее. Джулию, однако, пугало, что Адам держится особняком. Она подозревала, что он обдумывает некий дьявольский план и хочет воспользоваться тем обстоятельством, что ее задержали на его земле.

— Ну хватит! Дайте мне проехать! — она сделала вид, что хочет прорваться на своем Карле сквозь кольцо, но всадники, улыбаясь, протягивали к ней руки, как бы желая схватить ее, а некоторые даже вынули из ножен сабли.

— Предлагаю срезать несколько ленточек с этой роялистки, — заорал один из тех, кто обнажил сабли, кружась вокруг Джулии. — Посмотрим, как выглядит эта заблудившаяся голубка в общипанном виде.

Раздался оглушительный рев голосов. Она похолодела от ужаса. Эти круглоголовые просто издевались над ней.

Она сделала глубокий вдох и попыталась успокоить себя, видя как молодые люди, спешившись, со всех сторон наступают на нее, словно хищники. То, что начиналось как простое развлечение, спровоцированное в какой-то мере добрым вином, которым их угостили в Уоррендер Холле, переходило теперь в нечто такое, что могло представлять опасность для Джулии. Все они находились в крайне возбужденном состоянии и, кажется, готовы были к распутству.

Она настороженно смотрела на приближающихся к ней людей, сжимая в руках кнут, готовясь хлестнуть им Карла и прорваться через разорванный круг всадников. Но такого случая ей не представилось. Кто-то вырвал у нее из рук кнут, кто-то схватил Карла под уздцы. Девушка уже приготовилась к тому, что ее стащат на землю.

— Не прикасайтесь ко мне! — выкрикнула она вне себя от гнева, чуть живая от страха. — Я аристократка, а не какая-нибудь жалкая проститутка! Вы же сами говорите, что я из Сазерлея.

— Ах, ты из Сазерлея, — насмешливо произнес кто-то. — А я слышал, что там сейчас новый хозяин.

От их смеха она испытала приступ тошноты. Впервые она услышала горькую правду из уст постороннего человека. Слезы навернулись на глаза девушки. Мейкпис Уокер и суток еще не пробыл в их доме, а новость уже известна всей округе. Нет сомнений, что это Адам Уоррендер распространил позорный слух. Она старалась не смотреть в его сторону.

— Он не хозяин, а захватчик, — воскликнула она с горечью в голосе.

Они стащили ее с коня и поставили на ноги. Сабля одного из них разрезала застежки ее плаща. Но молодой человек медлил, улыбаясь во весь рот, и не спешил отрезать пару ленточек, пришитых к ее платью.

— У меня есть идея. Почему бы нам не заставить эту голубку раздеться? Если мы немножечко отойдем назад, то у всех будет возможность хорошенько рассмотреть ее.

— Ни за что! — пронзительно вскрикнула она, услышав одобрительные возгласы.

Но тут прозвучал голос Адама.

— Хватит шутить. Я не позволю бесчестить леди на моей земле, — он подъехал к своим товарищам и смотрел на них сверху вниз. Свирепое выражение его лица и властный тон вмиг охладили горячие головы. — Помогите же мисс Паллистер сесть на коня.

Она предпочла бы самостоятельно оседлать Карла, но не стала спорить, так как хотела ускакать отсюда как можно быстрее. Сев на коня, она протянула руку, и ей тотчас же вернули кнут и плащ. Развернув коня, она посмотрела на Адама с такой ненавистью, что он прищурился. Его глаза выражали нечто такое, чего Джулия не могла понять.

— Я больше никогда не приеду сюда, — заверила она его гневно. — Вы и ваши друзья — варвары!

— Вы не удостоили меня хорошего приема на вашей земле, а я вас плохо принял на своей, — отвечал он сухо. Затем отвернулся, чтобы она не успела заметить шрам на его щеке. Но она заметила и поняла, что тогда чуть было не выбила Адаму глаз.

— Можете гордиться, что отомстили мне! — выпалила она. — Но у меня еще есть счет, который я надеюсь вскоре предъявить вам!

Пришпорив Карла, она пустила коня галопом и вмиг скрылась в лесу. Только теперь Адам увидел, что его товарищи уже снова сидят верхом на своих лошадях. Они не посмели отчитывать Уоррендера за то, что он не позволил им позабавиться с девушкой. Некоторые, впрочем, были довольны тем, что все закончилось именно так, не понимая, как это они поддались влиянию зачинщиков. Все это обсуждали между собой всадники, скачущие к Уоррендер Холлу на некотором расстоянии от Адама.

А у подножия холма еще долго оставался круг, вытоптанный ногами лошадей в торфянике. Проезжая позже мимо этих мест, Адам неизменно вспоминал о том, что здесь случилось. Сначала его забавлял вид всадников, окруживших Джулию. Он думал, что так ей и надо, полагая, что его товарищи вскоре прекратят шутки и отпустят ее. Но неожиданно ситуация вышла из-под контроля. Он перестал улыбаться, холодный убийственный гнев овладел его сердцем, когда Адам понял, что его оскорбляют. Его первый крик не был услышан. Если бы кто-то попытался оказать ему сопротивление, он не задумываясь выхватил бы саблю. В тот день три основных зачинщика не смогли въехать в ворота его дома, ибо Адам прогнал их и с тех пор уже никогда не приглашал в Уоррендер Холл. Однако при этом он верил, что никто из его друзей не считает, что он оказал услугу этой девушке потому, что хорошо к ней относился. Нет, просто, как джентльмен, он чувствовал себя обязанным защитить особу противоположного пола.

Странно, но Адам отлично помнил тот день, когда впервые увидел ее. Ему как раз исполнилось десять лет и он ехал верхом на новом пони. Видя, что она в восторге от этого славного животного, Адам испытал острое желание поделиться с ней своей радостью. Его сдержанный, суровый отец подобрал ему породистого, крепкого пони, но ни он, ни кто-либо другой в Уоррендер Холле не понимал радости мальчика. Мать в то утро закатила очередной скандал, а Мег, единственная из его сестер, которая еще не вышла замуж и была близка ему как никто в доме, заперлась в своей комнате. Ей исполнилось тринадцать, и за отказ выйти замуж за старого, но богатого барона мать била ее по два раза на день. Через два дня после встречи Адама с Джулией его сестру заперли в подвале. Мег всегда боялась темноты, и он до сих пор слышал ее душераздирающие крики. Он пытался освободить ее, дергал дверцы шкафа, в котором ее заперли, после того как не смог найти ключ. Отец застал его за этим занятием, оторвал от шкафа и бросил на пол подвала. Именно после этого случая его послали учиться в школу Святого Павла. Он был рад покинуть дом, потому что Мег в конце концов уступила воле родителей. Дедушка Адама, который никогда не позволил бы себе так обращаться с внучкой, к тому времени уже умер. Мальчик помнил лишь его добрые глаза, большие старые руки, которые привыкли держать поводья, да широкие колени, на которых так удобно было сидеть и слушать рассказы о старых временах.