Он обнял ее. Девушка прижалась к его груди, отвечая поцелуем на его поцелуй.


В течение последующих недель Джулия несколько раз ездила в Лондон. Уже появились люди, которые стали узнавать ее на улице и искать встреч с ней. Иногда она одевалась с ног до головы во все алое, порой на ней было платье цвета сливок или какой-нибудь полосатый наряд. Она специально разнообразила свою одежду, чтобы произвести должный эффект на лондонцев. Приехав в Лондон во второй раз, она наняла третьего сына Нидхэмов, которому было всего шесть лет. Его одели в халат из восточного шелка, на голову повязали чалму с перьями. Он шествовал впереди Джулии с букетом, составленным из лент Паллистеров.

Во время третьего приезда она обратила внимание на несчастную маленькую девочку с рыжими кудряшками на голове. Та босиком плясала в одном дворике. Иногда ей давали за это мелкие монеты.

— Поди ко мне. Я хочу поговорить с тобой.

Девочка подбежала.

— Слушаю вас, мадам.

— Как тебя зовут?

— Нелли Гвин, — на маленьком личике появилась озорная гримаса, глаза сияли весельем, рот кривился в улыбке.

— Я мисс Паллистер. Сколько тебе лет?

— Десять. В следующем феврале исполнится одиннадцать.

Джулии показалось, что она слишком мала для своего возраста.

— Где ты живешь, Нелли?

— С мамой. Она подает пиво в таверне на Рассел-стрит. С нами живет еще моя сестра Роза.

— Но где находится ваш дом?

— На Коал-Ярд-Элли, неподалеку от Друри Лейн.

— Это недалеко отсюда. Сейчас твоя мать дома?

— Думаю, что да, — ее босые ноги, словно сами по себе, продолжали танец. — Она работает вечерами.

— Я хотела бы увидеть ее Покажи мне дорогу, Нелли.

Она взяла девочку за грязную руку. Нелли вприпрыжку побежала рядом с Джулией. В какой-то степени она напомнила девушке ее саму в таком возрасте, когда для нее было естественным танцевать и бегать вприпрыжку, а не ходить нормальным шагом. Нелли болтала всю дорогу.

— Мой папа был капитаном в армии короля. После войны он и мама жили в Херфорде, где он работал на пивоварне. Мы с Розой родились в тех местах. Когда умер бородавочный Оливер Кромвель, мой отец решил, что король вернется в тот же день, и начал отмечать это событие. Его посадили в тюрьму, где он и умер. Бедный папа, — она тяжело вздохнула и отпустила руку Джулии, чтобы изобразить людей, идущих за гробом с печальными лицами. Но ее лицо лишь на минуту омрачилось в знак памяти об отце. В следующий миг она вновь развеселилась, а Джулия весьма удивилась актерским способностям девочки.

— Тогда ты и приехала в Лондон, Нелли?

Она энергично тряхнула своими рыжими кудряшками:

— Мама родилась в том доме, где мы теперь живем. Она рада возвращению в Лондон, а мы с Розой считаем, что это лучшее место на земле.

— Я согласна с тобой, Нелли, но есть еще одно местечко не хуже. Оно находится в Сассексе.

Коал-Ярд-Элли оказалась вонючей узкой улочкой, застроенной деревянными домишками. Нелли отпустила руку Джулии и прыжками побежала вниз по каменным ступеням к двери, находящейся на уровне подвала. Ей не терпелось сообщить матери, что ее хочет видеть какая-то леди. Джулия подобрала подол своего платья, чтобы не испачкать его о грязные ступени, и стала спускаться вслед за девочкой.

Вскоре она оказалась в темной комнате, заставленной резной мебелью, среди которой встречались и весьма дорогие образцы, свидетельствовавшие о более счастливой жизни, которой эта семья жила в Херфорде. На столе стояла наполовину пустая бутылка какого-то крепкого напитка и стакан. Из-за арки раздался звук приближающихся шагов и скрип половиц.

— Тебя тут ждет какая-то леди, мама! — крикнула Нелли. — Ее зовут мисс Паллистер!

Появилась подвыпившая миссис Гвин. Это была полная, краснощекая женщина, такая же рыжеволосая, как и ее дочь, с лицом, еще сохранившим следы былой красоты. Увидя богато одетую Джулию, она открыла рот от удивления, но тотчас же взяла себя в руки.

— Садитесь, пожалуйста, мисс, — говорила она весьма жеманно. Нелли бросилась к стулу, смахнула с него пыль своей драной юбкой и тут же отскочила в сторону.

— Спасибо, Нелли, — улыбнулась ей Джулия.

Тут миссис Гвин обратила внимание на стоящую на столе бутылку и сделала движение рукой, как бы намереваясь спрятать ее.

— Чем я обязана такой чести, мисс? Кажется, Нелли сказала, что ваша фамилия Паллистер?

Джулия объяснила ей, каким образом она пытается привлечь внимание лондонцев к своим лентам, и попросила разрешения использовать Нелли в этих целях.

— Я подумала, что она могла бы замыкать процессию, исполняя на ходу всякие танцы.

Выражение жадности появилось во взгляде женщины.

— Сколько вы заплатите за это?

Когда Джулия назвала сумму, Нелли уселась на стул и стала болтать ногами, восклицая:

— Боже! Шиллинг в день за то, чтобы появляться на улице в шикарной одежде. У миссис Росс я и за неделю столько не зарабатываю.

— Замолчи, Нелли, — оборвала ее миссис Гвин.

Джулия удивилась:

— Я не знала, что Нелли где-то работает.

— Она просто танцует в свободное время, — сказала мать девочки. — Но, я уверена, миссис Росс будет отпускать ее в те дни, когда вы будете находиться в Лондоне.

— Миссис Росс содержит публичный дом, — выпалила Нелли. — Но я не имею никакого отношения к тому, что происходит на втором этаже. Моя работа — подавать разведенное вино девушкам и крепкие напитки мужчинам, которые платят за выпивку немалые деньги. Если в бутылках что-то остается, я сливаю все в одну бутылку и несу маме.

Миссис Гвин нервно перебирала пальцами, как будто ей не терпелось шлепнуть Нелли, чтобы та замолчала. Но она лишь изобразила на лице отвратительную улыбку.

— Бедной вдове в наше время очень трудно подыскать своим дочерям приличную работу; но, как вы слышали, они всего лишь подают напитки.

— Я собираюсь вскоре открыть мастерскую по производству вышитых лент в Лондоне, — сказала Джулия, думая о том, что чем скорее Нелли покинет заведение миссис Росс, тем лучше будет для ребенка. — Могу предложить работу там обеим вашим дочерям.

Неугомонная Нелли вновь проболталась:

— Мама посылает к миссис Росс деревенских девушек, когда они спрашивают о работе в таверне на Рассел-стрит. При этом всегда говорит, что ее собственные дочери работают там, так что нам нельзя терять это место. В любом случае, ни я, ни Роза не умеем шить, но мне хочется сопровождать вас на улице.

Дело было решено. Кивком головы мать велела дочери принести горячий шоколад и достать три красивые чашки, которые также свидетельствовали о том, что при жизни капитана Гвина семья знала лучшие времена. Миссис Гвин разлила шоколад по чашкам. Теперь, когда она поняла, что эта леди занимается торговлей, вдова несколько расслабилась.

— Вы упомянули о мастерской. Где вы хотите открыть ее? — спросила она.

— Я еще не занималась поисками подходящего помещения, — ответила Джулия.

— На Картер Лейн сдаются внаем комнаты. Старая портниха, которая раньше шила мне одежду, решила сдавать их. Если вы поторопитесь, то успеете снять помещение за не очень высокую плату.

— Интересное предложение. Мне говорили, что только стоит найти место для мастерской и дать объявление, как в моем распоряжении тотчас окажутся вышивальщицы и ткачихи.

— Все правильно. Во времена Республики многие вышивальщицы оказались без работы, так что лучшие из них придут к вам, если только вы не будете тянуть с этим делом. Хотите, я отведу вас в эту мастерскую на Картер Лейн?

— Я буду вам весьма признательна.

Миссис Гвин, взволнованная предстоящей прогулкой, надела шляпу и перчатки. Она послала Нелли в заведение миссис Росс, а сама отправилась с Джулией в наемном экипаже на Картер Лейн, которая находилась возле собора Святого Павла. Это была весьма оживленная улица с многочисленными магазинами и мастерскими. Миссис Гвин взяла у торговца трикотажем, чей магазин находился по соседству, ключи от бывшей мастерской. Они вошли в помещение, заваленное мусором и затянутое паутиной. Однако на втором этаже стояли большие столы, на которых можно было разрезать материю. Помещение имело три окна, так что света было достаточно, только рамы нуждались в замене.

— Меня бы это устроило, при условии, что цена аренды будет не очень высокой, — сказала Джулия, тщательно все осмотрев. Тот факт, что она становилась женой очень богатого человека, не играл для нее никакой роли, ибо она считала этот проект сугубо личным делом. В любом случае, она никогда бы не позволила Адаму возместить ту сумму, которую задолжала брату. Она уже все объяснила жениху, и тот обещал не вмешиваться в ее дела.

Адрес владельца помещения был написан на ярлыке, привязанном к ключу. Джулия вскоре отыскала этот дом. Домовладелец занимался производством вин, аромат которых витал в комнате. Когда она сказала, что крыша и лестница мастерской на Картер Лейн нуждаются в ремонте, он согласился привести все в порядок к концу месяца. По ее виду он понял, что приобретает выгодного съемщика, тем более что после замужества Джулия предполагала обосноваться в Лондоне. Поэтому хозяин не стал завышать плату, зная, что всегда сможет поднять ее после того, как госпожа обоснуется здесь.

Незадолго до свадьбы у Джулии уже имелось пятнадцать опытных вышивальщиц и ткачих в ее лондонской мастерской. Она планировала увеличить количество работниц и в городе, и в деревне, потому что число заказов росло с каждым днем. Владельцы магазинов выбегали на улицу, чтобы приветствовать ее, когда она проходила мимо со своим товаром. Джентльмены снимали перед ней шляпы. Процессия привлекала к себе еще больше внимания, когда в ней появилась Нелли, всегда одетая в такое же платье, как и Джулия.

Нелли очень нравилось участвовать в шествии. Джулия приучила девочку носить безупречно чистые нижние юбки и новые платья. Иной раз ей приходилось немного потанцевать с позолоченным ящичком в руках. Мальчик в чалме, шествующий впереди Нелли, сначала расстраивался, так как теперь все стали обращать больше внимания на нее. Нелли не желала наживать себе врагов и сказала ему, что прохожие смотрят исключительно на мисс Паллистер. А в конце дня она угостила мальчика яблоками. После этого враждебность между ними исчезла. Нелли всегда покупала себе и мальчику по яблоку на тот пенни, который мать давала ей после того, как отбирала остальные деньги.

Джулия обычно проводила в Лондоне неделю. Днем занималась, в основном, доставкой товара и посещением мастерской, где за вышивальщицами присматривала опытная работница. Но все вечера и воскресные дни она посвящала Адаму.

Он показал ей Вестминстер и часовню Святого Стефана, где располагалась палата общин. Вниз по реке они спустились до Гринвича, а потом поднялись до Хэмптон-корта, где посмотрели теннисный матч между придворными. Когда-то здесь махал ракеткой сам Генрих VIII.

В Тауэре Адам показал ей Ворота предателей, за которыми Елизавета, будучи еще юной принцессой, плакала о своей горькой участи, думая, что королева Мария хочет отрубить ей голову. Однако теперь здесь томились люди в ожидании казни — те самые убийцы короля. Лишь немногим из них удалось бежать. Тела Оливера Кромвеля и других выдающихся сторонников парламента были удалены из Вестминстерского аббатства и помещены в мрачную клетку, которую повесили на дереве.

Лишь это омрачало в то время веселящийся Лондон. Иностранцы стекались в столицу Англии, чтобы принять участие в развлечениях. Циники утверждали, что в Лондоне больше триппера, чем во всей Европе. Но никто не слушал их, и бордели продолжали обогащаться. Многие таверны стали называться «Черный парень» — это было давнишнее прозвище короля. Все они имели немалый доход. Такого количества пьяных, как в те дни, не видели во времена Республики, когда за пьянство пороли. Кромвель запретил также петушиные бои, которые, впрочем, продолжались тайно. Так как теперь они были вновь разрешены наряду с боем быков, Адам позаботился о том, чтобы Джулия держалась подальше от этих мест, ибо знал, как она любит животных.

Но ей очень нравился театр. Он водил ее на всякие представления — драмы и комедии. После посещения театра они обычно ужинали в каком-нибудь приличном заведении, где хорошо кормили и подавали доброе вино. Если им доводилось возвращаться на постоялый двор пешком, впереди них бежал мальчик-проводник и показывал путь, освещая фонарем темные лондонские улицы. Эти ночные движущиеся огоньки стали характерной чертой Лондона. Когда же проводники сопровождали паромы, перевозящие людей через Темзу, свет фонарей отражался в воде, создавая неповторимое зрелище.

Однажды Джулия одна отправилась в Грэсхэм-колледж, зная, что в тот день Кристофер читает там лекции. Некоторое время она сидела на скамейке у ворот, надеясь в глубине души, что он заметит ее из окна и выбежит к ней со своей обычной улыбкой. Множество людей проходило мимо девушки, не обращая на нее никакого внимания. Потом она перешла в небольшой дворик, так как ей хотелось побыть одной. И там, оперевшись руками о ствол дерева, дала волю слезам, хотя прекрасно понимала, что Кристофера ей уже не вернуть.