Свадьба Майкла и Мэри должна была состояться в деревенской церкви. Торжество назначили на начало ноября. К этому времени Адам должен приехать в Сазерлей.

Он обычно сначала заезжал в Уоррендер Холл, чтобы проверить, все ли там в порядке. Джулия договорилась с Мег, что та даст ей знать о его приезде. На границе между имениями стояли слуги, которые должны были просигналить, как только Адам прибудет в Холл. Он задерживался. Все уже легли спать в Сазерлее, лишь одна Джулия продолжала стоять у окна и ждать, когда замигает фонарь.

Наконец в темноте она увидела мерцающий свет. Одетая заранее в плащ, она спустилась по лестнице и выбежала на крыльцо, возле которого стоял оседланный Карл. Грум помог ей сесть в седло. Она галопом помчалась через парк, выехала за ворота и вскоре оказалась на земле Уоррендеров, впервые после того случая, когда друзья Адама повстречали ее на холме.

Прискакав в Холл, она передала коня поджидавшему ее там слуге. Двери перед ней открылись настежь. Она вошла в залитый светом зал. Адам стоял возле исполненной в стиле Тюдоров лестницы и разговаривал с Мег. Он удивленно посмотрел на Джулию, не веря своим глазам. Сестра быстро вышла.

Джулия медленно подошла к лестнице, не отводя глаз от мужа.

— Я пришла в твой дом, Адам.

Он приблизился к Джулии, взял ее лицо в свои руки и пристально посмотрел на нее нежным взглядом. Она схватила его руку и страстно прижала ее к своим губам, а потом положила голову ему на грудь. Не говоря ни слова, он поднял ее на руки и понес по лестнице к своей спальне, где мечтал оказаться с нею еще в те времена, когда они едва знали друг друга.

Кровать тут была шире, чем в их спальне в Сазерлее. Но им все равно не хватало места, когда они неистово предались любви при свете единственной свечи, которая горела до самого рассвета.

Спали они допоздна. Ее разбудили его ласки. Она наслаждалась более всего, когда он овладевал ею, еще не проснувшейся. После такой бурной ночи ей это доставило особое наслаждение. В такие минуты он не ждал, что она будет активна. Но в этот раз Джулия не выдержала. Ее руки обвили его тело. Этим утром, слившись с мужем всем существом в момент высочайшего наслаждения, она подумала, что зачала.

Потом, когда они лежали и отдыхали, она повернула к нему голову. Глаза Адама были закрыты. Джулия потрогала пальцем шрам на его щеке, который остался после того, как она швырнула в Адама рамой для зеркала в тот роковой день.

— Это моя печать, Адам Уоррендер, — прошептала она ему на ухо голосом, исполненным любви, — она связала меня с тобой с того самого дня и навеки. Я всегда любила тебя, но потребовалось много времени, чтобы понять это. Мне кажется, я отдала тебе свое сердце еще тогда, когда увидела тебя верхом на белом пони в Чичестере. Ты въехал на нем прямо в мою жизнь. Я люблю тебя. Я знаю, что уже не раз говорила тебе этой ночью о любви, но хочу повторить снова. Я буду напоминать тебе об этом до самой своей смерти.

Он крепче обнял ее, открыл глаза и посмотрел на нее с такой любовью, что у нее перехватило дыхание.

— Любимая, — сказал он хриплым голосом. — Ты была и навсегда останешься моей жизнью.

Они прижались губами друг к другу. Они целовались и не могли нацеловаться, обнимались и не могли наобниматься.


Только члены семьи и несколько близких друзей присутствовали на свадьбе Майкла и Мэри. Все смогли разместиться за длинным дубовым столом, стоящим в Большом зале. Спокойное застолье совсем не напоминало тот буйный пир, в который вылилась свадьба Адама и Джулии. Кристофер был шафером Майкла. Друзья впервые встретились после того, как Кристофер уехал из Парижа.

— Я полагаю, что ты будешь шафером на моей свадьбе, Майкл, — сказал Кристофер перед началом торжества.

— С радостью! Когда же твоя свадьба?

— Ровно через три года. К тому времени я уже буду жить в Лондоне, и мне не придется мотаться из Оксфорда в столицу и обратно.

— А как насчет восстановительных работ в Лондоне, о которых ты мне писал?

— У меня много конкурентов. Мой план в целом не принят. Но мне доверили вести восстановительные работы в некоторых районах города и строить новые церкви по собственным проектам.

— Но это же замечательно!

Кристофер кивнул. Затем он заговорил с робостью в голосе:

— Это еще не все, Майкл.

— Что же еще?

— Мне доверили восстановить собор Святого Павла. Прошу тебя: молись за меня, чтобы я оправдал доверие и восстановил собор во славу Господа.

— Я буду молиться о тебе, друг, — Майкл пожал ему руку.


Деревенская церковь была полна народу, когда в нее вошла невеста, которую Адам вел вдоль прохода к Майклу. Она была одета в атласное платье голубого цвета и широкополую шляпу, украшенную лентами Анны. В руках Мэри держала букет цветов, собранных в саду Сазерлея. Анна романтично вздохнула и повернула голову в сторону мужа, но его не оказалось на своем месте. Рядом с ней стоял юный Роберт, который взял ее за руку.

— Я здесь, бабушка, — прошептал он. Он быстро научился утешать и успокаивать добрую леди.

— Да, ты здесь, — прошептала она в ответ и заулыбалась.

Фейт, стоящая рядом с Сюзанной и Уильямом, смотрела на Кристофера, который держал в руках кольцо, собираясь передать его священнику для благословения. Она знала, что три года пролетят очень быстро.

Через неделю Джулия и Адам уехали в Лондон. А перед отъездом она изучала Уоррендер Холл. Это был старый красивый дом, построенный в раннем тюдорском стиле. Джулия больше не испытывала к нему отвращения, но знала, что этот дом никогда не заменит ей Сазерлея. Фактически являясь хозяйкой имения, она чувствовала, что ущемляет права Мег, ибо той оно принадлежало в большей степени. Ни разу она не подчеркнула, что является хозяйкой в Холле. Теперь она хорошо поняла то, что чувствовала ее мать, когда ее привезли в Сазерлей, которым фактически владела Кэтрин…

В ноябре похолодало, стояли морозы. Это позволило им довольно быстро добраться до Лондона по замерзшей дороге. К удивлению Джулии, доехав до перекрестка, откуда им следовало взять направление на Стрэнд и Вестминстер, кучер свернул в сторону деревни Чисвик.

— Почему мы едем туда? — воскликнула она.

Адам усмехнулся:

— У меня есть для тебя сюрприз.

Деревня оказалась просто очаровательной. Ее домики с соломенными крышами стояли на берегу реки и утопали в зелени деревьев. Кучер въехал в недавно разбитый парк, ведущий к новому особняку. Адам первым спрыгнул на землю и помог Джулии выйти из кареты. Но она задержалась на ступеньке, чтобы окинуть взглядом дом и полюбоваться им.

— Он наш, не так ли?

— Я продал дом на Стрэнде. Отсюда очень удобно добираться на лодке до Вестминстера. У меня будет личный лодочник.

Она смотрела на фронтон, сделанный в классическом стиле. Трехэтажный дом был построен из кирпича и имел красивые окна, над каждым из которых красовались львиные головы. У входа стояли две колонны, поддерживающие орнаментальный навес. Дом был одновременно и прост, и величественен. Джулия вдруг догадалась, кто является его архитектором. Она повернулась к Адаму, ее лицо сияло от радости.

— Откуда ты знаешь, что я когда-то просила Кристофера построить мне дом?

Он подмигнул ей:

— Но ведь ты сама сказала об этом во время болезни. Я тогда же решил осуществить твою мечту.

— Я буду любить этот дом больше, чем Сазерлей! Какой еще комплимент я могу отпустить ему?

— Я рад, ибо теперь это наш дом. Несколько раз, покидая тебя как бы по политическим делам, я встречался с Кристофером и обсуждал с ним план постройки дома, потом посещал строительную площадку.

— А как же Уоррендер Холл? — она уже не хотела расставаться с ним.

— Я завещал его своему старшему племяннику. Это место не для нас. Если ты пожелаешь жить в деревне, мы построим еще один дом.

— Я не хочу другого дома, кроме этого. Чем тут не деревня? Давай назовем его Чичестер-Хауз в память о месте нашей первой встречи.

Он кивнул и улыбнулся:

— Как ты пожелаешь.

Она в волнении взяла его за руку:

— Пойдем в дом! Больше я не могу терпеть.

Взявшись за руки, они быстро поднялись на крыльцо и вошли в дом.

ЭПИЛОГ

Поздней весной 1723 года, через несколько недель после пышных похорон Кристофера, Адам повел Джулию в собор Святого Павла, чтобы показать ей его гробницу. Им было уже за восемьдесят. Джулия все еще была энергична и подвижна. Адам совершал ежедневные прогулки верхом и только недавно ушел на пенсию после многолетней государственной службы. В Чичестер-Хаузе, который Джулия полюбила всей душой с первого дня, она родила Адаму пятерых сыновей, которые порадовали их многочисленными внуками, постоянно навещавшими бабушку с дедушкой. В этом домике, который должен был перейти по наследству их старшему сыну, известному адвокату, постоянно звучали музыка, смех и веселые голоса.

Выйдя из кареты возле высокого крыльца собора, Джулия остановилась: на нее нахлынули воспоминания. Потребовалось тридцать пять лет, чтобы построить этот красивый собор с коринфскими колоннами и двумя башнями-близнецами. Это было самое величественное сооружение в Европе. Над портиком с барельефом красовалась статуя самого апостола Павла. Собор вместе со своим массивным овальным куполом достигал высоты шестидесяти пяти футов и возвышался над городом. Он, безусловно, был шедевром архитектуры.

Всего пятнадцать лет назад Джулия стояла на этом самом месте. Тогда она смотрела на купол, сияющий на фоне голубого, как ее ленты, неба и видела маленькую точку, которой был взрослый сын Кристофера, носивший его имя. Он должен был положить последний камень в основание креста, венчающего собор. Как только он сделает это, должны зазвонить мощные колокола, чтобы все лондонцы знали — собор построен. Кристофер, стоящий рядом на крыльце, посмотрел ей в глаза. Она ответила ему понимающей улыбкой. Та часть ее сна, которая касалась его, реализовалась в этом шедевре; а та, что касалась Джулии — в ее любви к Адаму.

Голос Адама вернул ее к реальности:

— Мы идем в собор?

Она с обожанием посмотрела на него и взяла под руку. Он все еще был красивым мужчиной. Седой парик, доходящий до плеч, очень шел ему. Он же по-прежнему находил Джулию весьма красивой женщиной. Но ведь они смотрели друг на друга влюбленными глазами!

Поднимаясь по ступеням крыльца и стараясь не наступать туфлями с блестящими застежками на подол своего платья, она стала думать о Фейт, по которой очень скучала. Как и планировалось, Кристофер и Фейт поженились в тот год, когда Кристофер был назначен на почетную должность смотрителя мастерских. Фейт прожила с мужем лишь шесть счастливых лет, будучи ему верной и преданной женой. Она умерла от оспы через несколько недель после того, как родила сына. Вскоре Кристофер женился еще раз. Его вторая жена, Джейн, отличалась таким же кротким нравом, как и Фейт. Она родила ему дочь и сына, но вскоре они все умерли. Больше Кристофер не женился. Он стал президентом Королевского научного общества, основателем которого являлся. Однако в последние годы жизнь его была омрачена непредвиденным обстоятельством. Он много лет преданно служил короне, построил прекрасные церкви, дворцы, колледжи, особняки и больницы, но впал в немилость при короле Георге и был лишен своей почетной должности смотрителя. Он уединился в Хэмптон-Корте и стал часто приходить к собору Святого Павла. Мало кто обращал внимание на тщедушного старика, сидящего у ступеней великолепного сооружения.

Войдя в собор, Джулия чуть не расплакалась, но сдержала слезы. Кристофер не разрешил бы ей плакать.

Слышались звуки органа. Две маленькие фигурки, Адам и Джулия, медленно двигались внутри чудесного, сверкающего всеми красками собора. Сверху из-под купола, который поддерживали восемь колонн, струился свет. Она вспомнила тот день, когда Кристофер задумал воздвигнуть это величественное сооружение. На камне, который лег в основу собора, стояла надпись: «Я воскресну из мертвых». Святой Павел воскрес и стал еще красивей. Джулия надеялась, что теперь он уже никогда не пострадает от пожара или другого несчастья.

Держа жену за руку, Адам вел ее в склеп, сделанный в готическом стиле и разместившийся в подземелье. Они не сразу отыскали гробницу Кристофера.

— Здесь он лежит, — сказала она тихим голосом. — Он всегда был скромным и тихим человеком.

Простая, без всяких украшений гробница стояла в отдаленном углу подземелья, где ее действительно трудно было найти. Рядом с Кристофером покоилась его дочь Джейн, которую он очень любил. Надпись на его гробнице гласила: «Под этим камнем лежит человек, построивший этот собор, Кристофер Рен. Он прожил девяносто лет, посвятив свою жизнь благу общества». Ниже было дописано: «Если ты ищешь памятник этому человеку, оглянись по сторонам».