— Верно подмечено, — сказал Адам, обнимая Джулию за плечи. — Никто не сделал так много для украшения своего города и всей страны, как Кристофер.

Они постояли еще немного и вышли из склепа.

По дороге домой в Чисвик они проезжали мимо многочисленных прекрасных церквей с парящими в небе шпилями. Это были те жемчужины, которыми Кристофер украсил Лондон. Он не позволял работникам, строящим храмы, ругаться во время работы, ибо каждую церковь он посвящал Богу. Если бы его план восстановления Лондона был принят, город украсили бы широкие авеню, каждая из которых заканчивалась площадью с прекрасными зданиями, такими, как Королевская биржа или Таможенная палата. Но, сославшись на большие затраты, его проект отклонили. Тем не менее Лондон воскрес, появились новые дома из кирпича, новые широкие улицы, тенистые парки и прекрасные здания, которые делали этот город одним из самых красивых и чистых в мире. Вскоре он стал снова одним из самых процветающих городов мира, где уже ничто не напоминало о постигших его бедствиях.

Среди зданий, построенных Реном, мимо которых проезжали Адам и Джулия по дороге домой, была и Королевская больница в Челси, которая стала приютом старых и израненных солдат. Это Нелли уговорила короля отправлять этих бедных людей туда, у нее было доброе сердце. Девушка не могла спокойно смотреть на их страдания. Обитатели больницы пили за здоровье короля и никогда не забывали произнести тост в честь хорошенькой, умненькой Нелли, которая достигла больших успехов на сцене и в конце концов покорила сердце самого монарха, пережив его только на два года.

Джулия думала о том, как быстро летят годы. Теперь ей было столько же, сколько Кэтрин, когда она показала ей впервые платье королевы Елизаветы. Пора было и ей сделать нечто подобное. Но как бы она ни любила своих внучек, среди них не было той, которой она могла бы сделать такой подарок. А ее правнучки были еще слишком малы.

Вернувшись домой, она поднялась наверх и вошла в комнату, где хранила ленты, вышитые Анной. Теперь таким ремеслом уже никто не занимался. Подобные украшения вышли из моды.

В этой комнате стоял также старый черный сундук, в котором она хранила платье Елизаветы. Она не хотела вынимать его оттуда, и Майкл привез сундук из Сазерлея в Чисвик вскоре после того, как Мэри родила первую из их трех дочерей.

Джулия подняла крышку сундука, вынула фижмы и золотые туфельки и отнесла все это в комнату Елизаветы. Это была очаровательная спальня, и все ее внучки спорили за право спать там. А ее трехлетняя правнучка, когда последний раз гостила здесь, обратилась к ней с просьбой:

— Бабушка, позволь мне спать в комнате Елизаветы.

— И мне тоже, — попросила совсем уже маленькая девочка.

Ей это нравилось. Она хотела, чтобы эта комната как-то связывала ее с Сазерлеем. Джулия положила все вещи на кресло, а потом вернулась за платьем, принесла его в комнату Елизаветы и разложила на кровати точно так же, как в свое время делала это Кэтрин. Пейшенс и Кэти надевали это платье, когда выходили замуж. Но оно не подошло ни одной из ее невесток. Да их это платье совсем и не интересовало. Невеста Роберта также не надевала его. Она была француженкой. Он познакомился с ней в Париже, куда поехал, чтобы вспомнить детство. Она явилась на свадьбу в таком роскошном парижском платье, что о нем вспоминали в Сазерлее еще несколько лет.

Джулия подошла к одному из лепных украшений на стене. Они придавали комнате такое очарование, что привлекали сюда девочек, которые любили воображать, что они в беседке, ибо эти украшения были сделаны в виде цветочных гирлянд.

Она прикоснулась к одному резному листику, и из панельной стены появился небольшой ящик. Только изобретательный Кристофер мог придумать такой оригинальный тайник.

— Тут ты сможешь хранить платье Елизаветы, — сказал он ей, впервые показывая его. — Я знаю, как оно дорого тебе.

Кладя в ящик фижмы и туфельки, она задела шляпой за панель, и только теперь вспомнила, что в волнении забыла снять головной убор. Она подошла к зеркалу, украшенному ее вышиванием. Девочки любили эту маленькую дверцу с изображением королевы Елизаветы. Это зеркало еще помнило пятнадцатилетнюю Джулию.

Она видела, что стала походить на мать, как это часто случается с женщинами, когда они стареют. Милая Анна, доживая до почтенного возраста, все больше впадала в беспамятство. Наконец однажды она навсегда закрыла глаза, как цветы, которые она так любила вышивать, закрывают свои лепестки.

Джулия отнесла шляпу в свою спальню. Потом села за бюро и написала краткую историю платья Елизаветы, которое являлось единственным сохранившимся платьем королевы. Запечатав свое послание потомкам, она вернулась в комнату и посмотрела на платье, которое сыграло такую большую роль в ее жизни. Она в последний раз прикоснулась к богатой вышивке и провела рукой по гладкому атласу. Платье уже становилось ветхим, но цветы казались такими свежими, как будто появились только вчера. Что до жемчужин, то они сверкали, как и прежде. Она провела по ним пальцами и подивилась их красоте точно так же, как и в детстве, когда увидела их впервые. Теперь-то она знала, что они приходят в сны женщин, которые надевают это платье.

Осторожно свернув платье, она положила его в секретный ящик. Рядом лежало ее послание. Затем Джулия нажала на резной листик — ящик скрылся в стене.

Задержавшись на пороге, она послала воздушный поцелуй в направлении хранящегося в тайне сокровища. После чего спустилась вниз по лестнице и вышла в сад, где ждал ее Адам.

Она надеялась, что когда-нибудь, через десятки лет, кто-то из ее потомков, возможно девочка, похожая на нее, с такими же, как у нее каштановыми локонами, обнаружит секрет тайника. И тогда жемчужины соединят прошлое с будущим. В своем воображении она видела это юное лицо. Без сомнения, такая девочка оценит красоту платья королевы, которое никогда не потеряет своей привлекательности.


Ее разбудили его ласки. Она наслаждалась более всего, когда он овладел ею, еще не проснувшейся. После такой бурной ночи ей это доставило особое наслаждение. В такие минуты он не ждал, что она будет активна. Но в этот раз Джулия не выдержала. Ее руки обвили его тело.