Юлия Данцева - Жена Кукловода

— Больше никаких игр. Пока я не разберусь в себе сам. Не поставлю себе диагноз.

Он сказал это твердо, но Людмила почувствовала его смятение и неуверенность.

— Сам? Или с помощью доктора-извращенца?

Руслан опять вскочил. Взъерошил на голове волосы, как всегда в минуты волнения.

— Шталь не извращенец! — почти выкрикнул он. — Ты все не так поняла!

— А как я должна понимать? У него дома секс-рабыня! Очевидно, он порет ее кнутом, связывает и заставляет делать всякие гнусности. И пытается завербовать…

— С чего такие выводы? — резко оборвал ее Руслан.

Людмила хлестнула его в ответ:

— Не трудно догадаться!

— Это не так!

Вдруг Людмила поняла — они впервые в жизни кричат друг на друга. Зло, резко, не сдерживаясь. Впервые за двенадцать лет. Ей стало страшно. Так трепетно охраняемый ею мирок, уютный и теплый, начинал рассыпаться как карточный домик.

Она закрыла лицо руками, сдерживая из последних сил накатывающую истерику.

Руслан взял ее за руку, Людмила вырвалась, вскочила и стала собирать посуду.

— Оставь. Послушай…

Руслан попытался обнять ее за плечи. Она раздраженно сбросила его ладони, из последних сил сдерживая слезы.

— Мне нужно навести порядок. И лечь спать. Завтра на работу. Иди, позвони сыну, его до сих пор нет дома. Поговорим позже.

Людмила ждала, что Руслан, как всегда настоит на своем. Заставит ее продолжать этот мучительный разговор, от которого у нее болело в груди.

Но Руслан только посмотрел на нее с укором.

— Наверное, ты права. Все равно никакой положительной динамики.

Вздохнул и вышел из кухни. Сквозь шум льющейся воды Людмила расслышала, как он позвонил Антону и скомандовал немедленно идти домой.

Сын вернулся через полчаса, расстроенный проигрышем любимой команды. Протопал в свою комнату и хлопнул дверью.

Людмила зашла к нему пожелать спокойной ночи, погладила по голове, поцеловала.

— Не расстраивайся. В следующий раз выиграют. Раз ты за них болеешь — они лучшие.

— Спасибо, мам.

Антошка повернулся к ней и вдруг прижался всем телом.

— Лучшая — это ты!

Людмила поцеловала его в макушку.

— И ты лучший сын на свете.

В ванной она пыталась успокоиться и долго смотрела на свое отражение. Вдруг заметила темные круги под глазами и лучики морщинок. Сжалось сердце от жалости к себе. И тут же вспомнилась любимая фраза профессора Сикорского «Жалость унижает!». Нет, она не будет себя унижать.

Когда она вышла из ванной, Руслан уже разложил диван, и лежал с закрытыми глазами. Но по его дыханию Людмила догадалась — он не спит, видимо ждет ее.

Людмила подумала о том, чтобы лечь спать в кресле-кровати. Но оно было таким неудобным. Завтра будет раскалываться от боли спина. «Почему я должна себя наказывать? — подумала Людмила с обидой.

Она легла в постель, отвернулась, укрылась одеялом почти с головой.

Настойчивые руки скользнули по спине, обняли за талию, прижимая к теплому телу. Людмиле захотелось поддаться, забыться. Но вспомнила, что решила быть сильной

и решительно отстранилась.

— Я устала. Если не дашь мне уснуть, уйду спать в кресло.

Людмила услышала в темноте обиженное сопение. Робко трепыхнулось в груди чувство вины.

«Не поддавайся! — скомандовала она себе.

Людмила сжалась в комочек, то ли пытаясь унять боль в груди, то ли не давая себе рассыпаться на части. И вдруг поняла, как смертельно устала. Глаза закрывались сами собой, она неожиданно быстро уснула.

Людмила закрутилась между работой, домом, дополнительными занятиями сына, Руслан тоже редко появлялся дома рано, а иногда пропадал все выходные. Обиды на мужа, ревность постепенно растаяли, забылись. Но однажды возникшая, словно посеянное в почву зерно мысль продолжала зреть в голове у Людмилы, вызывая смутное беспокойство и тревогу. Слова Шталя, сказанные им в их последнюю встречу, не давали ей покоя.

Сама того не замечая, Людмила искала повод поговорить с мужем на эту «запретную» тему.

И такой случай представился. Руслан заговорил о докторе Штале сам.

Разговор начался с обсуждения поездки Антона с классом на новогодних каникулах в Финляндию. Поездка стоила недешево — почти триста евро, но программа была очень интересной — экскурсии в Лапландию к Санта-Клаусу, в Хельсинки, катание на собаках, лыжный курорт. Людмила узнала о предложении на родительском собрании, где им раздали проспекты, и теперь выложила их перед Русланом.

Руслан высказывал сомнения о том, что они смогут позволить себе оплатить поездку и одновременно выполнить желание сына о планшетнике. Людмила убеждала его, что денег хватит, если еще немного поднапрячься.

— В конце концов, можно попросить дедушку и бабушек поучаствовать, — сказала Людмила.

Руслан посмотрел на нее недовольно.

— Конечно же, ты имеешь в виду моих родителей.

— Ну почему, моя мама тоже поможет в меру сил.

Руслан хмыкнул.

Людмиле стало обидно.

— Опять ты все решил сам, да? Опять мое мнение для тебя не важно. Хорошо, пусть Антон сидит дома все каникулы. Обойдется и без Финляндии. Пусть к Санта-Клаусу едет двоечник Бушманов. Он заслужил эту поездку больше.

Из зала послышалось недовольное сопение Антошки. Ему очень хотелось поехать, и Людмила знала про это. Но и о планшетнике сын мечтал давно.

Руслан уже сжал губы, сдвинул брови. «Приготовился читать нотации, — тоскливо подумала Людмила, — сейчас будет серьезный разговор о самостоятельности нашей семьи…»

Но вдруг неожиданно Руслан произнес:

— Так. Стоп. Опять мы начинаем ссориться. Я знаю, чем это все закончится. Нам давно нужно кое-что обсудить. Серьезное.

Людмила посмотрела на него изумленно и с тревогой. Неприятно екнуло в груди.

— Некоторым пора спать, — крикнул Руслан сыну, — возражения не принимаются. И зубы почистить не забудь!

— Ладно, — буркнул Антошка и потопал в ванную.

Руслан встал и закрыл дверь. Потом сел снова напротив, положил руки на стол и сцепил пальцы.

— Знаешь, я ведь встречался со Шталем, — вдруг сказал он, как бы невзначай.

Людмила посмотрела на него растерянно и удивленно.

— После того нашего первого разговора. Про игры и доверие. Ты была такой… — он помолчал, подбирая слово, — обиженной и настырной. Я не знал, как себя вести. И позвонил доктору. А потом ездил к нему.

Людмиле вдруг стало плохо от мысли, что он снова виделся с этой бессловесной рабыней Шталя. А вдруг…Беспомощно посмотрела на мужа, но тот словно прочел ее мысли:

— В офис. Мы встречались в его офисе.

— С каких пор мы можем позволить себе личного психоаналитика? — усмехнулась Людмила.

Руслан поморщился.

— Мне просто нужен был его совет. И я его получил. Кстати, доктор отругал меня за поведение в клубе. Назвал его недостойным и недопустимым.

— Даже так? — Людмила не верила собственным ушам. Ей казалось, что доктор и Руслан были в той истории по одну сторону.

— Он сказал, что я нарушил главное правило. Доверие и прозрачность. Я должен был рассказать тебе все, что узнал от него о клубе и их программе до того, как мы туда пришли. Но я был так зол на тебя за эти приглашения. И решил тебя наказать. Теперь я понимаю. Я вел себя как эгоистичный дурак.

— А что ты должен был мне рассказать?

Руслан помолчал немного.

— О том, что этот клуб тематический. Что их программа — это публичные сессии. Доктор предупредил меня: все организовано так, чтобы пробудить чувственные желания, и если у нас возникнет потребность уединиться — в клубе есть для этого приват-номера. Можно было выбрать любой сценарий. Даже приказать завязать тебе глаза и привести ко мне в наручниках.

Людмилу передернуло. Тот злосчастный вечер и так стал для нее испытанием.

— Я никогда бы не пошел на это… — Руслан казался таким виноватым. — Никогда.

— А если бы я не стала тебя искать? Ушла бы домой? — откровенность Руслана трогала ее, но это чувство смешивалось с обидой и возмущением.

— Тебя бы не отпустили, — Руслан опустил голову. — Привели бы ко мне.

— В наручниках? — фыркнула Людмила.

— Нет, — он говорил все тише. — Мягко, но настойчиво проводили бы в приват-номер, указанный в анкете.

— Как ты мог довериться незнакомым людям?

— Шталь убедил меня, что основа таких игр — безопасность, разумность, добровольность.

— Добровольность? — снова усмехнулась Людмила.

— Поэтому доктор осудил мое поведение. Я нарушил этот принцип.

Помолчали. Людмила не могла прийти в себя. Снова всплыли воспоминания того вечера — вырывающееся из груди сердце, едва освещенная лестница, темный силуэт у окна…

— Но ты не можешь отрицать, это было необычно, — Руслан накрыл ее ладонь своей и погладил большим пальцем. — Волнующе.

Людмила хотела отнять руку. Но передумала.

— Не могу, — согласилась она.

Снова повисла тишина. Тикали часы на стене, ветер стучал в окно обледенелыми ветками тополей.

— Ты сказал, что должен поставить себе диагноз. И как? — наконец решилась Людмила.

— Пока никак.

Руслан продолжил гладить ее руку. Это было очень приятно. И неожиданно интимно.

— Я тебе обещаю, — вдруг сказал он твердо, — все решения мы будем принимать только вместе. Никаких секретов. Никакой полуправды. Полная откровенность.

Людмиле отчего-то подумалось, что Руслан говорит не своими словами.

— Так тебе все-таки нужны эти игры? — спросила она, глядя мужу прямо в глаза.

Руслан взгляда не отвел.

— Мы решим это вместе. Но сначала нужно понять, что они из себя представляют. Шталь готов нам помочь. Как учитель, как наставник.

— Надо же, какая неожиданность! — Людмиле стало смешно.

«Ах, доктор Шталь, хитрый вы лис. Партия! Однозначно, победа за вами, — подумала она. — Но это только первый тайм».

Руслан резко отдернул руку.

— Ну вот, ты опять. Я говорю серьезно.

Людмила взяла его ладонь и прижала к щеке.

— Я тоже серьезно. Но неужели ты не видишь? Шталь ведет с нами игру. И мы пока слабые игроки. Почти слепые котята.

— Так нужно прозреть! Шталь сильный противник. И пока на его стороне опыт психолога и знания. Нужно подтянуть матчасть. Выработать стратегию игры.

Руслан мягко улыбнулся. Людмила прижалась губами к его ладони.

— Хорошо. Но обещай. Я в любой момент смогу сказать «нет». И все закончится. Без скандалов, уговоров и сцен. Как бы тебе это не нравилось.

— Обещаю.

— Ну так что с поездкой Антошки? — напомнила Людмила.

Руслан взъерошил на голове волосы, вздохнул.

— Да найдем мы триста евро. Пусть едет.

Из-за двери послышалось сдавленное радостное восклицание, потом быстрый топот. Хлопнула дверь спальни.

— Вот хитрец, — усмехнулся Руслан. — Подслушивал! Выдрать бы как сидорову козу…

— Надо бы, — внезапно согласилась Людмила. — Но лучше простим.

— Как скажешь, моя Милая Мила.

Людмила любила декабрь за предновогоднюю суету, за по-детски наивное ожидание праздника и чуда. Город начал преображаться, примерял яркие бусы иллюминации, сказочным образом на площадях вырастали украшенные шарами и лампочками елки. Магазины хвастались друг перед другом фигурками белобородых стариков в красных кафтанах и оленей, — одна другой больше и занятнее. В Пассаже уже открылся елочный базар, а на перекрестках появились огражденные сеткой загончики, в них плотными рядами стояли остро пахнущие смолой темные ели и сосны с голубоватыми длинными иголками. Людмила специально замедляла шаг, чтобы вдохнуть поглубже этот яркий радостный запах предвкушения чуда. Она ненавидела пластмассовые мертвые елки. Сколько себя помнила — дома всегда наряжали живую. Руслан пытался возражать — дорого, мусора много и лес страдает. Но Людмила оставалась непреклонной. Теперь вот только размышляла — купить в этом году елку или сосну.

Антошка выиграл-таки районную олимпиаду по английскому, чему был несказанно горд. К тому же впереди была желанная поездка в Финляндию. Да и его мечта — новенький планшетник, уже лежал в дальнем углу шкафа, упакованный в красивую шуршащую бумагу и ожидая своего часа. Скорее всего, об этом сын тоже догадывался.

Правда, теперь к предпраздничному ожиданию чуда добавлялось предчувствие неизвестного, волнующего, опасного, темного. Но от этого еще более желанного. Пообещав Руслану попробовать эти странные игры, она будто открыла запретную дверь в замке Синей Бороды. Но перешагнуть за порог пока не решалась.