— Спасибо на добром слове! Дай закурить.

— Пли-из. — Никита подал сигарету, чиркнул зажигалкой.

Вспышка пламени от зажигалки длится секунду, ну, может, две, но я при этом свете успела разглядеть, что у Никиты невероятно красивые, зеленоватые глаза. Куда там до их живого, переливчатого мерцания изумруду в печатке Владимира Ивановича!.. Прямой нос, чуткие, точеные ноздри, влажные губы. Волосы густые, как сноп колосьев спелой пшеницы, стрижка модная, полудлинная. Оказывается, Синев обалденно красив! Просто Парис!.. Как я раньше не замечала?.. Оставалось надеяться, что он не заметил моего нескромно-пристального взгляда.

— Ты сама, Катрин, не будь овцой. Чуешь, Лялька держит супруга на коротком поводке тем, что постоянно возбуждает в нем дух соперничества? Ревность — ахиллесова пята твоего Волкова. Если бы ты ему изменяла, да почаще, он бы тебя никогда не кинул.

— Сомневаюсь…

— Не стоит сомневаться, тут даже к дедушке Фрейду не ходи!

К чему он клонил, на что намекал? На всякий случай я заверила, что измены не для меня, я — девушка верная. Но Кит заспорил:

— Нашла чем гордиться… Думай, как жить дальше, шевели шариками. Итак, что мы имеем? Твой Серый Волк Ольге был изначально не нужен, она повелась на его башли. Значит, твоя задача — убедить его поделиться с супругой и ее любовником, ну и себя, разумеется, не обидеть. При другом раскладе его обязательно, всенепременно пристрелят.

— Как у тебя язык повернулся!.. Между прочим, Эгем не виноват, он не мог стрелять в Сережу, потому что в это время в больнице находился!

Вскочив, в сердцах я нечаянно опрокинула стакан, который с глухим звоном откатился в дальний угол. Никита хмыкнул и, бросив окурок на пол, затоптал его, жестко бросив:

— Читала Оноре де Бальзака? Так вот он писал: «Ответ на все загадки — деньги».

— Ага, а еще автор «Человеческой комедии» изрек, что каждый страдает от отсутствия денег и никто не страдает от отсутствия ума! — строптиво дернулась я.

— То-то ты из музыкантш подалась в риелторы, возвышенная ты моя! Не иначе как пострадала от отсутствия ума… Все, кончай буровить! Слушай сюда: тебе надо срочняком искать эти бешеные бабки, если не хочешь, чтобы твой Волков остался придурком, пускающим слюни и роняющим стаканы на пол.

— Не смешно!

— Я и не собираюсь тебя смешить. Все более чем серьезно. Пока ты газуешь на эмоции, захлебываешься в соплях, у твоего мужика мозги атрофируются. Ему после бессознанки надо питать и питать серое вещество, прокапать какие-нибудь ноотропные препараты типа церетона или, на худой конец, церебрализина, а лучше, я думаю, фенотропил с актовегином. Все качественные импортные препараты для стимуляции мозгового кровообращения стоят дорого, — втолковывал он.

— Но ведь Сергея лечат?

— Хм, типа того. Ну, назначат твоему Волкову пирацетам, а это — мертвому припарки, дешево и сердито. Врубись, Катрин, кто не платит, тот не выздоравливает!

— Угу, а как же план Путина, который поднимет отечественную медицину на недосягаемую высоту? — вспомнилась мне отчего-то Розалия Львовна.

— Кончай прикалываться, у твоего Волкова от желудка пшик остался, легкие еле фильтруют… Мне продолжать, заяснять тебе про необходимость качественного, сбалансированного диетического питания и санаторного лечения, чистого воздуха?

Я раскрыла рот, но возразить было нечего. Зато Синев так и сыпал рекомендациями — массаж, гимнастика, физиопроцедуры и так далее до бесконечности. Прямо голова шла кругом от неразрешимых проблем. Зашагала, чтобы унять панику, по гулкому бетонному полу и нечаянно пнула ногой второй стакан.

— Сядь, Катрин, хватит колбаситься! Всех крыс уже расшугала!

Я опустилась на ящик, но сидела на нем как на горячих углях. Жгло сознание того, что понятия не имею, где искать «деньги партии». Если Ольга с Эгемом не знают, мне-то откуда?! И у Волкова в его бредовом состоянии не выпытаешь… Красавчик интерн неожиданно перевел стрелки на другую тему:

— Как будем решать проблему ревности? Примешь меня в любовники?

— Извини, конечно, за бедность речи, но шел бы ты на…

— И пойду! — Он направился к выходу, не оставив мне иного выбора, нежели следовать впотьмах за лучом фонарика. А возле двустворчатых дверей замер, прошипев: — Тссс…

— Что такое?

— Не слышишь? Идет кто-то. Кажется, жмура везут. — Он выглянул в щелочку. — Точно, соседа твоего Волкова по палате в морг транспортируют… Слава богу, не заметили, олухи, что замка на дверях нет.

— Выходит, морг расположен рядом с кухней? — удивилась я.

Циничный Никита успокоил: нет, мухи и котлеты отдельно. Просто и в морг, и на пищеблок попадать удобнее не через улицу, а по подземному переходу, который соединяет все больничные корпуса… Лабиринт переходов после его замечания представился мне еще более мрачным. Каталки с мертвецом и след простыл, но тошнотворный запах тления преследовал меня, как жуткий мираж, от которого стыла, леденела кровь. Вдруг дошло, что и жизнь Серого Волка висит на волоске. Как можно обижаться на него из-за Ляльки, всерьез закатывать истерики, колотиться в припадках ревности, когда нет ничего, кроме жизни и смерти?.. Мой любимый чудом избежал скорбного места на цинковом постаменте в прозекторской… Я готова была снова кинуться к его кровати, каяться на коленях, убеждать, что Лялька в полном порядке, и просить: держись, выздоравливай скорее, живи с кем хочешь, только живи! Кто бы еще пустил меня в реанимацию… Когда мы проходили мимо нее, оттуда высунулась злющая Розалинда:

— Синев, донжуан недоделанный! Где ты шарахаешься? Ни стыда ни совести. Ты работать пришел или с девками хороводиться?.. А ну-ка дуй в приемный покой!

— Сейчас, Розалия Львовна, уже дую! В смысле, иду, бегу, лечу!

Никита дождался, пока врачиха скроется за дверью, и прокомментировал выпад со свойственным ему юмором:

— Чувствуешь, Катрин, тебе вся женская половина медперсонала завидует?.. Жертвы сексуальной невостребованности! Почему-то в нашей веселой больничке мужики — сплошь женатики, а бабы — одинокие гармони. Буквально рвут меня, холостого, на части, как рыбы-пираньи.

— Нашел чем гордиться. Лучше взял бы да женился на одной из пираний, осчастливил бы собой рыбку.

Я в некотором смысле тоже была «гармонью» без гармониста, потому не собиралась давать фору задаваке Синеву. А он неожиданно скис, пробормотал:

— Жениться? Еще чего?.. Себя-то прокормить не могу, стучу зубами, как волчина позорный… Кстати, мне теперь и жить негде. Сегодня кореш, в квартире которого я кантовался, вернулся из Москвы, что-то у него там не заладилось… Нет бы предупредил заранее, чтобы я запасной аэродром поискал, так поставил перед фактом. Пришлось очистить помещение… И машину завтра придется отдать. Жалко, она меня здорово выручала, калымил на табачок…

Парень сморщился и громко чихнул, заставив меня вздрогнуть.

— Будь здоров! — От Никиткиного чиха и мои мозги прочистились. — Слу-ушай, что, если тебе временно переселиться в квартиру Волковых? Все равно хозяевам она еще долго не понадобится, а ключи у меня! Перебирайся, не пожалеешь! Будешь жить как мещанин во дворянстве — куча комнат, тренажеры, рояль, кровать величиной с поле для гольфа. Холодильник, забитый деликатесами, — там икра сохнет, ананасы вянут! Питание всяко круче, чем у вас в хозблоке. Согласен?

— Заманчиво, но… неудобняк.

— Ну, смотри, как знаешь. Мое дело предложить… Придется одной ехать, надо взять одежду и игрушки для Темы с Ксюхой, а то мама уже замучилась стирать. Заодно и вкусно покушаю…

Разумеется, я его уболтала. Синев в свою очередь убедил меня отдохнуть — уложил почивать на свободную койку в палате, оккупированной тремя переломанными страдалицами. Воняло там примерно как за кулисами цирка. Пшенная каша чуть не полезла из меня обратно. Спасло то обстоятельство, что тетки вели непередаваемо заунывные разговоры, которые меня и укачали. Спала как убитая. А на заре, перед утренним обходом, Никитка воодушевил меня прекрасным известием:

— Волков в сознании, про тебя спрашивает, прямо души не чает, как хочет. — Он сделал паузу и добавил: — Хочет видеть…

— Неужели?

Я приняла положение низкого старта, собираясь бежать к дорогому человеку, но Синев подрезал мне крылья:

— Не спеши, Катрин, у него сегодня температура поднялась, в палате сейчас Розалинда вовсю хлопочет.

— Температура?!

— Не нервничай, тридцать девять — это мелочи. Вкатят антибиотики, и мужик будет как новенький… Считай, кризис у него уже миновал, со дня на день в обычную палату переведут, и сможешь ухаживать за ним сколько влезет. Реанимация переполнена, сегодня по «скорой» шестерых тяжелых доставили, уделанных не в пример твоему Волкову… Пошли, выпьем чайку за его здоровье!

Своими дебатами мы пробудили загипсованных теток — их возмущению не было предела. Кулисы цирка пришлось покидать под аккомпанемент бурчания и упреков. В коридоре Синев, заметив Оксану из приемного покоя, демонстративно возложил мне руку на плечо. Кажется, медсестре это сильно не понравилось, она фыркнула.

— У вас был роман? — догадалась я.

— У нее. Оксанка на меня запала, но ей не светит, она не в моем вкусе. Знаешь что, Катрин, лично мне богадельня за ночь осточертела. Ну его, этот чай, к ляху! Поехали сразу к Волковым, их ананасами позавтракаем!

Мы дружной парой запрыгнули в промерзшую «Ниву». Никита констатировал, что бензин на нуле, надо бы заправиться. Я скромно промолчала: мою наличность на тот момент составляли считаные копейки… Чужой железный конь тем не менее разогрелся, зафырчал мотором. И проявил высокую сознательность — на остатках горючего доставил нас до чужого жилья, как говорится, в лучшем виде.

* * *

Насчет деликатесов я, конечно, сильно преувеличила — икрой с ананасами и не пахло. Сказывалось отсутствие хозяев — в холодильнике в большом количестве валялись только начавшие плесневеть апельсины, еще нашлись йогурты в пластиковых стаканчиках да жалкие остатки сыра, масла и ветчины. Зато бар, который Синев обнаружил в хайтековском зале, впечатлял изобилием элитного алкоголя. Чего в нем только не стояло — от сливочного ликера «Бейлис» до коньяка «Хеннесси», я уже не говорю про дорогущую водку трех сортов, початый «Бакарди» и прочие напитки.

— Фуфла не держат, — оценил Никита и, хлопнув себя по коленкам, исполнил блатной куплет: — Тащите водку, самогонку и все такое вкусное!

— С водкой пока обломайся, лучше выжми сок из апельсинов, — распорядилась я, занявшись приготовлением праздничного завтрака.

На плите варились спагетти, в сковородке шкварчала ветчина, которой я приправила для сытности итальянское блюдо. Томатный соус и тертый сыр тоже пришлись кстати. Получилось вкусно — никакого сравнения с больничной пшенкой. Никитка блаженствовал — поглаживая сытое пузо, подражал персонажам мультика: «Гавайи, Гавайи, нас и тут неплохо кормят!» Завтрак мы завершили апельсиновым соком и разбрелись по ванным комнатам. Обаяшка интерн захватил джакузи — кто успел, тот и смел! Мне досталась обыкновенная ванна, достаточно большая для того, чтобы вытянуться в полный рост, а не поджимать колени кузнечиком. Эх, в эту бы просторную посудину да Серенького!.. Я мечтательно прикрыла глаза, наслаждаясь ароматом пышной пены, которая нежно щекотала плечи и грудь. Представила себе, что это Волков меня щекочет, и сладострастные мурашки явились не запылились… Выйдя из воды, отдала дань почтения эксклюзивной косметике хозяйки — с ног до головы намазалась ее кремами и обрызгалась туалетной водой «Код Армани». Неплохое начало дня, стоит признать.

Долг платежом красен — обряд преображения я довершила примеркой кружевного стрекозиного пеньюара. Розовый шелк выигрышно подчеркивал свежий цвет моего лица, но, увы, полы не сходились на бедрах. И все-таки я решила, что ни за что не стану влезать в сермяжные джинсы. Порывшись в Лялькином шифоньере, отыскала славное платьице с воланами на рукавах и белыми оборочками вокруг выреза. Судя по объему и покрою ампир с завышенной талией, жена моего любовника носила эту вещь в период беременности. Что ж, думаю, это пикантное состояние и меня не минует… Все еще впереди, все только начинается!

Своего нового друга я нашла по запаху — он тоже не стал экономить чужую парфюмерию, насквозь пропитался духом «Хьюго Босса». Развалившись в кресле, Синев курил сигару и прихлебывал черный кофе. Рядом с чашечкой стояла рюмка коньяку. Щеки его были гладко выбриты, мокрые волосы зачесаны назад. Эффект преображения довершал барский халат, из-под которого выглядывала атласная пижама цвета ультрамарин. Шикарно, ничего не скажешь! Парень вошел во вкус сладкой жизни…

— Каковы будут наши дальнейшие действия, Катрин Денев? Может, пустимся в пьянство окаянное, предадимся разврату?