Адель Паркс - Жена моего мужа

— Роуз говорит, что тебе не следует и пить. Она говорит, что ты плохо кончишь.

Тон Ориол свидетельствует о том, что она не слишком хорошо понимает значение своих слов.

«Именно этого ей хотелось бы», — замечаю я про себя, гася сигарету и отставляя бокал шампанского. Нужно поговорить с Питером. Я делаю все от меня зависящее, чтобы свести к минимуму контакты Ориол с Роуз, но случайные встречи все же происходят. Когда только она успела внушить моей дочери свой пуританский образ мыслей? Меньше всего мне хочется, чтобы Ориол вступила в полицию нравов. Хочу, чтобы моя дочь была смелой и свободной.

— Подойди ко мне, поцелуй и пожелай спокойной ночи.

Ориол проскальзывает мне под руку, я ощущаю запах ее чистых волос и вдруг чувствую у себя в горле комок.

— Ты почитаешь мне? — спрашивает она.

— Только если сама выберу книгу, — отвечаю я.

Она смеется, и я отношу ее в постель, великодушно отпустив Еву домой на десять минут раньше. Это заставляет работников чувствовать себя счастливыми.

Воскресенье, 10 сентября 2006 года

Сегодня дождливое воскресенье. Слава богу, мальчики со мной, мне стоит большого труда заполнить чем-то дождливые воскресенья, когда их нет рядом. Утром я позвонила Питеру и сказала, что дети слишком устали после первых дней школьных занятий, чтобы играть в футбол и даже просто прийти к нему.

— Черт побери, Роуз, они же не первый год учатся, и школьный семестр им не в новинку. Кажется, ты не возражала, чтобы я записал их в детскую футбольную команду, которая занимается по воскресеньям, утром. Ты же согласилась.

— Они слоняются по дому, бледные от усталости, — возражаю я.

— Им просто скучно. Им необходим свежий воздух и немного развлечений. Ты растишь их неженками, Роуз.

Проходит несколько минут, исполненных напряженного молчания, прежде чем Питер понимает, что я твердо решила. Он вздыхает:

— Что же они тогда будут делать?

— Они не будут скучать, на ленч придут Дейзи, Саймон, Конни и Льюк с детьми.

Я настолько мелочная, что испытываю большое удовольствие, сообщая ему подобные новости. Интересно, скучает ли Питер по тем великолепным воскресным обедам, которые я устраивала, когда мы были вместе. Гости остались те же, готовить я стала еще лучше, не хватает только его. Нельзя сказать, чтобы я тосковала по нему. По крайней мере, не всегда.

Конни и Льюк познакомились на нашей свадьбе. Льюк был шафером, он дружил с Питером со школьных лет, затем Льюк ввел в наш круг Саймона, и тот женился на моей сестре. Мы были тесно связаны когда-то, очень тесно. Слишком тесно, как в итоге оказалось. Люси и Питер слишком сблизились.

Некоторые женщины говорят, что не видели, как это начиналось. Когда их мужья встают и объявляют о своем намерении уйти к кому-то, кто привлек их внимание, жены обычно бывают ошеломлены. Но я никогда не была настолько самонадеянна. Я видела, как все начиналось.

И дело было не только в многочисленных задержках в офисе и командировках, все чаще происходивших в последний год нашего совместного проживания. Это было не только все возрастающее невнимание ко мне и разделяющее нас расстояние, возникшее в последние шесть месяцев. Я видела это, когда еще только шла к алтарю. Я знала, что Питер оставит меня, уже в тот момент, когда стала с ним встречаться. Питер не принадлежал мне. Он словно был дан мне взаймы, а принадлежал другой женщине, более эффектной, красивой, умной, шикарной, сильной, твердой и белокурой. Он никогда не был по-настоящему в союзе со мной.

По правде говоря, я больше всех удивилась, когда он назначил мне свидание. Боже, этот парень был просто сногсшибательным. Такой красивый, очаровательный и решительный. Он всем нравился. Каждая девушка мечтала, чтобы он ее заметил, каждый парень хотел стать его лучшим приятелем. Даже начальники и то заискивали перед ним. Есть люди, от которых просто исходит свет, и Питер принадлежал к их числу.

Когда он в первый раз пригласил меня на свидание, я подумала, что это шутка или пари. Меня, конечно, не назовешь дурнушкой, и меня довольно часто приглашали на свидания. Но я обычно встречалась со славными ребятами, немного неуклюжими или прыщавыми, но серьезными, искренними и добрыми.

Мы познакомились с Питером на работе. Я специализировалась на бухгалтерии и немалого добилась, работая в бухгалтерии коммерческого банка. Питер, который был на год старше меня, занимал более высокое положение — он был биржевым маклером, и, если верить ходившим по офису слухам, лучшим маклером. Его уже выделяли, и он распоряжался немалыми деньгами и большим количеством людей. Думаю, именно из-за своей занятости и востребованности он часто задерживался со своими отчетами о затратах. Но однажды он так задержался с документами, что казалось, ему не удастся избежать возмещения суммы, так что он пришел прямо в бухгалтерию, чтобы во всем разобраться. Он много улыбался, любезно болтал со мной, но я решила, что он просто хочет очаровать меня, чтобы я помогла ему выйти из затруднительного положения. Иначе он мог лишиться тысячи долларов.

После того как нам удалось разобраться с его платежами и оформить бланк расходов, он спросил, не знаю ли я какого-нибудь хорошего места, где можно купить сандвич к ленчу. Я не могла понять, почему он спрашивает об этом меня — ведь он работал здесь дольше. В конце концов я объяснила это тем, что, по-видимому, выгляжу как любительница поесть. Я направила его в ближайший супермаркет, он внимательно выслушал меня, но все продолжал околачиваться около моего письменного стола, и я, вспыхнув, пробормотала, что если он не хочет сандвичей, то поблизости есть приличный бар, где подают суши.

— Я больше заинтересован в вашей компании, чем в меню, — улыбаясь, заметил он.

Я в изумлении тупо воззрилась на него, думая, что неверно истолковала его слова. Наверное, мне очень шел костюм, у меня нет иного объяснения. Я все еще храню этот костюм, хотя не предоставляется случая надеть его. Так что мы съели по сандвичу, а затем после работы выпили и поужинали. И мы не прекращали есть и пить еще одиннадцать лет. Есть, пить и заниматься любовью. Потому что да, конечно, в те далекие дни было много секса.

Я не могла поверить своей удаче. Я не могла дождаться, чтобы продемонстрировать Питера всем: притащила его домой, показала всем своим приятелям и повезла знакомить с Дейзи, все еще учившейся в университете. Именно тогда он впервые увидел Люси. По иронии судьбы я сама познакомила их. Как и следовало ожидать, все одобрили его. Маме, папе, Дейзи, моим друзьям, друзьям Дейзи — всем он нравился, но больше всех нравился он мне. Настолько нравился, что я отказывалась присушиваться к мягким, а порой и не очень мягким предостережениям Дейзи, что мне не следует переоценивать его достоинства и недооценивать свои собственные.

Порой, когда мне приходится проводить дождливые воскресенья в одиночестве, я терзаю себя мыслями обо всем этом. Закончив домашнюю работу и перегладив белье, я сажусь и размышляю о том, не влюбился ли он в нее сразу же в тот момент, как только пожал ей руку. Во всяком случае, она, наверное, понравилась ему, и пульс его участился. Боже, временами я сама почти влюблена в нее, она просто неправдоподобно хороша, во всяком случае внешне. Хотя в остальном она, безусловно, не лишена недостатков. Может, он оказался слишком благородным человеком, чтобы бросить меня, тогда же? А может, он возжаждал ее, когда она приехала к нам на свадьбу без приглашения, но в невероятно огромной шляпе. Она была одета в лиловое, привлекла всеобщее внимание и, безусловно, затмила невесту. Или это произошло позже, когда появились близнецы и глаза у нас вечно слипались от постоянного недосыпания так, что мы почти не видели друг друга? Я никогда не спрашивала. Да, пожалуй, и не хотела бы услышать ответ. Как уже сказала, я никогда не надеялась удержать его навсегда. Мне хочется верить, что он принадлежал мне шесть лет, пока мы встречались, и пять лет нашего брака, и не хотелось бы услышать, что он никогда не был моим.

Питер ушел от меня, когда мальчикам исполнилось по пятнадцать месяцев. Я сочла, что удача отвернулась от меня. Его призвали обратно. Естественный порядок вновь установился. Счастливое для меня время продлилось даже дольше, чем я ожидала.

Ленч проходит почти триумфально. Близнецы оторвались от своих мальчишечьих игр, пришли и даже пообщались (по-своему) с гостями. Дети Конни еще слишком маленькие, к тому же противоположного пола и не вызывают интереса у Хенри и Себастьяна. Мы с Конни шутим по поводу того, как все переменится, когда они станут подростками. Фрэн сейчас четыре года, а Флоре восемнадцать месяцев. Льюк так прикасается к Конни, поглаживает ее бедро, сжимает руку, что я ничуть не удивлюсь, если в ближайшем будущем будет объявлено о третьем. Порой они ведут себя словно новобрачные, и это выводит меня из равновесия. Мне приходится поспешно сглатывать комок, застрявший в горле, и заставлять себя прекратить… Сама не знаю, что — прекратить. Прекратить плакать, смеяться, взывать к ним и поздравлять их.

Я понимаю, почему их открытые и непосредственные проявления любви доставляют мне такие мучения, — дело в том, что у Конни и Льюка возникли проблемы в семейной жизни примерно тогда же, когда и у нас с Питером. Сейчас Конни представляет собой воплощенную супружескую преданность и является идеальной матерью, но когда-то у нее был роман, как и у Питера. Разница в том, что они преодолели это. Я часто смотрю на них и размышляю, что помогло им пережить неверность, когда мой мир разрушился. Не думаю, чтобы Льюк любил Конни сильнее, чем я Питера, это просто невозможно. Потребовалось немного времени, чтобы прийти к заключению: разница в том, что Конни сильнее любила Льюка, чем Питер любил меня, Конни не хотела уходить. Все очень просто.

Дейзи выглядит усталой и слишком худой. Она не так счастлива, как того заслуживает. Дейзи и Саймон женаты уже шесть лет, и не секрет для их близких, что они пытались зачать ребенка с самого медового месяца. В первый год брака они спокойно относились к отсутствию результата, Саймон даже шутил по поводу того, что он так страстно был увлечен своими попытками, что, наверное, даже был бы разочарован, если бы они достигли результата. Теперь Саймон больше не шутит по поводу оплодотворения; ни он, ни она почти не шутят.

Дейзи всегда любила детей, пожалуй, даже больше, чем я. Я люблю своих детей и детей моих друзей, даже некоторых друзей моих детей, но Дейзи не так разборчива. Она любит всех детей. Она работает учительницей в начальной школе, осуществив мечту, которую лелеяла с тех пор, как в пятилетнем возрасте познакомилась со своей первой учительницей. Она любит свою работу и, насколько мне известно, пользуется уважением и любовью в равной мере со стороны коллег, родителей и детей. Мое сердце всегда разрывается, когда я слышу, как Дейзи, рассказывая кому-нибудь, что она учительница, всегда упоминает как один из плюсов своей работы, что иметь каникулы очень хорошо, когда у тебя есть дети. И с кем бы она ни говорила, ее собеседник начинает с энтузиазмом кивать, порой не зная, что у нее нет детей.

В том нет вины Конни и Льюка. Нельзя сказать, что они выставляют перед всеми напоказ свое счастье. Но иногда возникает такое ощущение. С каждой благополучной беременностью, которую вынашивает Конни, я не могу удержаться от мысли, будет ли и у меня когда-нибудь еще физическая близость, не говоря уже об еще одном ребенке, и не появится ли в моей жизни человек, готовый растирать мои усталые ноги после тяжелого дня. И только Бог знает, о чем думает Дейзи.

Сегодня мы не говорим о неудавшемся искусственном оплодотворении и стараемся избегать подробного обсуждения первой недели в школе. Дебаты по поводу того, как лучше прикреплять метки к форме — пришивать или обрабатывать с помощью утюга, — не принадлежат к числу тем, которые могут заинтересовать Дейзи, даже если она сделает вид, будто они ее интересуют. Однако разговор ни на минуту не прекращался. Конни принесла с собой отпускные фотографии.

— Кому-нибудь подать кофе? — предлагаю я.

— Только не мне, Роуз, — говорит Льюк, отодвигаясь от стола.

— Я сейчас не пью кофе, — улыбается Конни. Она сидит, покачивая Флору на колене, а Фрэн выходит из-за стола и пытается подключиться к игре в футбол Хенри и Себастьяна.

— Чаю? — предлагаю я.

— Нет, просто сядь, Роуз, — говорит Дейзи с некоторой долей резкости.

Эта резкость настораживает меня. Дейзи всегда очень вежливая и терпеливая. Ее, наверное, очень беспокоит эта неудавшаяся попытка искусственного оплодотворения. Я отвлекаюсь от уборки стола, поднимаю глаза и вижу, что все взгляды обращены на меня.

— Роуз, — начинает Дейзи и замолкает. Она смотрит на Конни, но Конни занята тем, что поправляет волосы Флоре, убирая кудряшки за уши. Саймон кашляет. — Роуз, — снова пытается начать Дейзи. — Наверное, существует какой-то тактичный способ начать этот разговор, но я не могу сейчас ничего придумать, так что намерена сразу приступить к сути дела. Я твоя сестра, и это моя прерогатива, можешь считать, что я решила воспользоваться своим джокером после тридцати с лишним лет поддержки и понимания.