Сочтет ли ее красивой муж? Не важно, если нет, решила она. Но конечно, это имеет значение. Прошлой ночью он находил ее желанной. В течение всего дня она часто вспыхивала при воспоминании о прошлой ночи. Она не знала, хотел ли Энтони просто женщину, которая была рядом, была доступна, или он хотел именно ее. Не важно, считает он ее привлекательной или нет. Нет, важно. Чарити улыбнулась своему отражению в зеркале. Она намерена получить удовольствие сегодня вечером. Она забудет, что все это лишь та время. Забудет, что она в некотором роде Золушка, за исключением того, что принц не будет разыскивать ее по окрестностям, держа в руке башмачок, когда она исчезнет. Она просто будет веселиться.

Чарити с нетерпением ждала, когда за ней придет муж, чтобы сопровождать ее в гостиную. Сначала нужно будет высидеть ужин, пока собираются приглашенные на бал гости. Но для нее этот вечер начнется, как только она покинет свою комнату. Интересно, какое впечатление произведет она на всех теперь, когда одета соответственно своей роли. Ей хотелось бы знать, как муж посмотрит на нее, когда войдет в ее будуар. Она намеревалась смотреть ему прямо в лицо, чтобы заметить самую первую реакцию.

Она надеялась, что Энтони одобрит ее внешний вид. Услышав стук в дверь, Чарити широко улыбнулась и кивком головы велела горничной открыть дверь. Она несколько охладила свой пыл: не пристало выглядеть как восторженная школьница. Но улыбка сама по себе исчезла, когда вместо мужа в дверях показался слуга. Его милость просит оказать ему честь и пожаловать к нему в гостиную. Чарити заколебалась. Муж должен вскоре появиться. Постучать в его дверь? Но, несмотря на их родственные и интимные отношения, маркиз Стаунтон не похож на человека, с которым можно позволять себе такие вольности.

– Когда придет милорд, Уинни, – сказала она горничной, – скажи ему, что герцог пригласил меня в гостиную. К счастью, она уже была хорошо знакома с членами семьи и не боялась войти одна в гостиную. Она была уверена относительно своей внешности. Ни показалось, что слуга, открывший, перед ней дверь в гостиную, потрясен ее видом. Но потом поняла, насколько абсурдна такая мысль. Слуги слишком хорошо вышколены. Они не выразят удивления, даже если в гостиную войдет стадо слонов в розовых юбочках.

Клодия приветливо улыбнулась Чарити, а Уильям поджал губы и стал очень похож на своего брата. Марианна удивленно приподняла брови, а Ричард ограничился легким поклоном. Чарлз выглядел неотразимо. Он склонился к ее руке и с озорной улыбкой сказал, что Тони – счастливчик. Граф Тилден с семьей еще не спустился в гостиную. Его светлость стоял спиной к камину, заложив руки за спину, и смотрел на нее своими умными глазами. Чарити улыбнулась свекру и присела в реверансе.

– Вы хотели меня видеть, отец? – спросила она. Его лицо было не таким серым, как обычно. Наверное, он отдохнул, как она ему советовала. Он ей обещал.

– Да. Подойдите ко мне, дорогая, – приветливо сказал он.

Чарити подошла к нему и улыбнулась. Все остальные члены семьи смотрели на них. Она заметила: герцог что-то держал в руке, когда он вынул руки из-за спины.

– В день нашей свадьбы я сделал ее светлости подарок. Теперь, когда ее нет, он вернулся ко мне. Я желаю передать этот подарок той, которая однажды будет носить титул ее светлости и займет ее место. Жене моего старшего сына. Вам, моя дорогая.

Она посмотрела на его ладонь. Это был большой прекрасный топаз, обрамленный бриллиантами и вставленный в короткое ожерелье из бриллиантов. Это была богатая и тяжелая драгоценность, стоившая, вероятно, целое состояние. У Чарити горло пересохло, но не из-за стоимости ожерелья. Подарок имел другую ценность. Это был подарок герцога жене, свадебный подарок. И теперь он дарит его ей? Ожерелье прекрасно подходило к ее туалету, хотя было слишком тяжело для ее воздушного платья. Но это не имеет значения. Ожерелье слепило глаза, и Чарити заморгала.

– Отец… – Она посмотрела герцогу в глаза. – Вы, наверное, очень любили ее.

Ужасно глупые, совершенно неуместные слова. Она сама не знала, почему произнесла, скорее, прошептала их.

Даже если бы ее попросили, Чарити не могла бы выразить словами, что случилось. Глаза старого герцога сначала превратились в сталь. Потом подернулись теплой влагой. Трудно объяснить, но она почувствовала, как они со свекром стали близки друг другу.

– Да, – еле слышно произнес он. Вряд ли это услышал кто-нибудь еще, кроме нее.

– Повернитесь, я застегну ожерелье, – сказал герцог.

Чарити повернулась и встретилась взглядом с Марианной. Глаза ее были полны недоверия, негодования и зависти. Марианна – старшая дочь герцога. Она должно быть, ожидала, что самую дорогую драгоценность матери отец отдаст ей – или она достанется ей после его смерти. Чарити чувствовала на шее холод, тяжесть и присутствие чего-то чужого. Свекор застегнул ожерелье, положил руки ей на плечи и повернул ее к себе.

– Теперь оно на своем месте, – сказал он и, к ее великому удивлению, склонив голову, расцеловал в обе щеки.

– Благодарю вас, отец, – сказала она. Ее переполняла благодарность, чувство неловкости, любовь. Она так волнуется за него. Неизвестно почему, но она чувствовала глубокую печаль и нежность. Она любила его. Он – ее отец, отец ее мужа.

Очень опасная мысль.

Чарити немного отодвинулась в сторону, чтобы отвлечь его внимание от себя. Чтобы оправдать это движение, она взяла рюмку ликера с подноса, стоявшего на буфете. Только Чарити допила ликер, как дверь в гостиную отворилась, и появился ее муж. Она стояла очень тихо, ожидая, когда он заметит ее. В своем темном вечернем костюме, белоснежной рубашке с кружевами, он выглядел еще красивее, чем всегда. И еще более мрачным. Но если она когда-нибудь и боялась его немного, то теперь никакого страха не испытывала. Ей только хотелось, чтобы некоторые воспоминания оставили ее… Но сегодня вечером она не будет прогонять их из своей памяти. Этим вечером она решила наслаждаться в полную меру.

Их глаза встретились почти сразу. Как недавно сделал его отец, маркиз внимательно осмотрел ее с головы до ног. Она прочитала в его глазах восхищение и что-то менее приятное, чем восхищение. Она улыбнулась ему.

Потом Энтони остановил взгляд на ее шее.

Что– то в его взгляде насторожило ее. Ей стало холодно, дыхание перехватило. Она почувствовала опасность, хотя выражение его лица не изменилось и он не сделал ни одного движения. Даже медленно направляясь к ней, муж не изменил выражения лица. Ее охватила паника. Ей захотелось повернуться и бежать. Но она не могла разобраться в своих чувствах. И она продолжала улыбаться мужу.

– Где вы это взяли? – спокойным, но колким голосом спросил маркиз. Его глаза стали вдруг совершенно черными.

Чарити поднесла руку к ожерелью.

– Оно принадлежало вашей матери, – сказала она, сознавая, как глупо это звучит.

– Где вы его взяли? – повторил маркиз, гневно раздувая ноздри.

– Ваш отец дал его мне, – сказала Чарити, – Это свадебный подарок. Оно очень красивое.

«Мне нужно вернуть его перед отъездом», – подумала она. Произнести эти слова вслух она не могла – их разговор слушали. И слушали очень внимательно.

– Снимите его, – потребовал маркиз.

– Ваш отец… – Снимите, побледнев от гнева, настаивал он. И внезапно Чарити почувствовала страх.

Она недостаточно быстро подняла руки. Маркиз схватил топаз и рванул ожерелье. Замок выдержал, а Чарити сморщилась от боли.

– Повернитесь, – приказал муж.

Она повернулась к нему спиной и наклонила голову.

Казалось, он бесконечно долго возился с застежкой, но, наконец, Чарити почувствовала, что тяжесть спала с ее шеи. Она не подняла головы и не обернулась. Все члены семьи в выразительном молчании стояли у нее за спиной. В гостиной было так тихо, что отчетливо можно было расслышать слова, сказанные мужем герцогу, который продолжал стоять у камина.

– Это – ваше, я полагаю, – сказал он.

– Нет, Стаунтон. Оно принадлежит леди Стаунтон. Я подарил его ей, – спокойно сказал герцог Уитингсби.

– Я отказываюсь от этого подарка, – резко возразил маркиз. – Я сам буду покупать своей жене платья и драгоценности.

– Ожерелье принадлежит теперь маркизе Стаунтон. Мне оно не нужно, – сказал герцог.

– Тогда оно останется здесь, пока кто-нибудь не подберет его, – заявил маркиз. На пол что-то упало.

В это мгновение открылась дверь в гостиную и вошли граф Тилден с женой и дочерью.

Чарити обернулась и заметила, как Уильям попытался незаметно поднять ожерелье. Она успела заметить только это. Не поднимая головы, Чарити поспешно выбежала из гостиной. Она даже не знала, хватит ли у нее сил подняться в свою комнату за вещами. Ей была невыносима даже мысль о том, чтобы задержаться в Инфилд-Парке даже на минуту. Но чья-то рука удержала ее, когда она собралась бежать.

– Чарити? – услышала она голос Чарлза.

– Нет, оставьте меня! – крикнула она, пытаясь вырвать свою руку.

Но он стоял перед ней, не отпуская ее. И она уткнулась ему в грудь. У нее уже не было сил оттолкнуть его. Она прижалась лицом к его груди и зарыдала.

– Позвольте, я провожу вас в вашу комнату, чтобы вы могли прийти в себя, – предложил Чарлз. – Вы поступили совершенно правильно. Не сомневайтесь в этом. Вы просто оказались между ними. Вы ни в чем не виноваты.

– Да, она ни в чем не виновата, – послышался за ее спиной знакомый голос. – Я позабочусь о ней, Чарлз.

– Только если дашь честное слово, что не причинишь ей вреда, – твердо сказал Чарлз. – У нее кровь на шее.

– Даю слово, – сказал маркиз. Голос его звучал слабо и глухо.

– Думаю, сегодня утром ты намекал именно на это, – сказал Чарлз.

– Да, – подтвердил маркиз. – Он – исчадие ада, Чарлз. Наш отец – сам дьявол, только в обличье аристократа. Пойдемте со мной, Чарити, прощу вас. – Он коснулся ее плеча.

Чарити выпрямилась.

– Благодарю вас, Чарлз. Надеюсь, я не измяла ваш шейный платок, – сказала она.

– В любом случае он не такой изысканный, как у Тони, – улыбнулся Чарлз. – Я свой завязывал сам.

И он вернулся в гостиную.

– Идемте, пожалуйста, со мной, – сказал муж, мягко прикасаясь своим носовым платком к царапине на шее, которую Чарити только теперь почувствовала. – Обещаю, что больше не причиню вам боли.

Энтони провел жену в маленький салон рядом с гостиной и закрыл за собой дверь.

– Вы, как правильно сказал Чарлз, попали между нами, – сказал он, осторожно усаживая Чарити в кресло. – Это ожерелье принадлежало моей матери. Она обещала оставить его мне. И перед самой смертью отдала. Ей очень хотелось, чтобы ожерелье было у меня. Мать всегда говорила, что я – самое дорогое в се жизни. После похорон отец не обнаружил ожерелья среди драгоценностей жены. Я в это время был на прогулке – поехал покататься верхом, чтобы прийти в себя после треволнений того дня. Вернувшись домой, я нашел отца в своей комнате. В руках он держал это ожерелье. Его светлость обвинил меня в воровстве и не хотел слушать никаких оправданий, никаких объяснений. Он выпорол меня. Я мог бы сопротивляться, ведь мне было уже двадцать лет. Физически я был не менее силен, чем герцог. Но я не сделал даже попытки сопротивления. Однако я предупредил его, чем все кончится, если он осуществит свое намерение.

– И вы покинули этот дом, – договорила за него Чарити.

– Да, – подтвердил Энтони и подул на ее шею. – И поклялся никогда не возвращаться сюда. Но вернулся. На моих собственных условиях.

– Со мной, – добавила маркиза Стаунтон.

– Да. Сейчас я злился не на вас, – сказал он. – Меня ослепил гнев. Конечно, это меня не извиняет. Прошу у вас прощения.

– Его светлость специально дал мне ожерелье, – догадалась Чарити. – Он хотел как можно сильнее оскорбить и унизить вас.

– Вы с самого начала были абсолютно правы, сказав, что будете просто пешкой в чужой игре. Я причинил вам боль, сожалею. Очень болит?

– Нет, – ответила Чарити, вставая с кресла. – Совсем не больно. Нам нужно присутствовать на ужине.

– Сейчас? – засмеялся он. – Я собираюсь сегодня же увезти вас отсюда. Мы вернемся в Лондон. А потом вы скажете мне, где хотите обосноваться, и я вам помогу устроиться. Вы очень хорошо все сделали. И заслужили покой и безопасность.

– Нам нужно присутствовать на ужине, – твердо сказала маркиза, – и на балу. Может быть, вам, сударь, не хватает мужества, но у меня его достаточно. Вы однажды уже сбежали из дома, но оказались не в состоянии сбежать от демонов, духов, – называйте их как хотите. Думаю, хорошо поразмыслив, на этот раз вы не убежите.

Маркиз взглянул на жену, и на лице его появилось какое-то непонятное выражение. Наконец он глубоко вздохнул, – Ну, значит, мы идем на ужин, моя маленькая серая мышка, – сказал Энтони. – Не наденете ли вот это? Вам не будет больно?

На ладони у него лежало жемчужное ожерелье. Жемчужины были нежные и необыкновенно красивые. Чарити хотелось заплакать.