Кейт прошептала:

– Он пришел. Ждет вас во дворе.

Джейн завернулась в плащ, который прихватила с собой Кейт, и поспешно вышла из дома. К ней сразу же приблизилась темная фигура.

Уильям, лорд Гастингс, был одет подчеркнуто модно. Ему хотелось сохранить в секрете свою личность, но в то же время дать понять Джейн, что он человек высшего света. Можно было бы сказать ей, что он, Гастингс, друг короля, но его слишком хорошо знали по всей стране, и Джейн рано или поздно обнаружила бы, что у него есть жена, причем не кто-нибудь, а сестра самого великого графа Уорика. Поэтому он утаил свое имя, но оделся так, как могла себе позволить одеваться только самая высшая знать. Башмаки у него были удлиненными, с очень острыми носами. Короткий жакет открывал взору стройные ноги и бедра, а широкие свисающие рукава были длинны по тогдашней моде. Шляпу украшали перья, ворот был отделан драгоценными камнями.

– Джейн! – Он положил руки на ее плечи, поцеловал и прижал к себе.

– Довольно, – сказала она. – Что вы желаете мне сказать?

– Сказать тебе! Да то, что в мыслях я говорил тебе уже тысячу раз. Оставь все это убожество, и пойдем со мной…

– Мой отец не обрадовался бы, услышь он, как вы отзываетесь о его доме, милорд.

– И все же, Джейн, если бы ты увидела дом, который я приготовил для тебя, то не устояла бы.

– Милорд, если бы вы убрали руки и не дотрагивались до меня, общение с вами доставило бы мне большее удовольствие.

– Ты жестока, Джейн.

– Нет, просто любопытна.

– Так ты заставляешь меня танцевать под свою дудочку только… из простого любопытства?

– Да, я слишком любопытна. А вы чересчур влюбчивы. Если бы я не была любопытна, а вы не были бы так влюбчивы, то мы бы с вами никогда не встретились.

– Ты имеешь в виду, что наша встреча для тебя ничего не значит, тебе просто стало любопытно?

– А как же может быть иначе, если я вас едва знаю?

– Джейн, тебе просто нравится дразнить меня. Иди сюда, подальше от света, и поцелуй меня. Позволь мне показать тебе, какой бы у тебя могла быть жизнь со мной.

Она рассмеялась.

– О, это я знаю очень хорошо. Я бы, несомненно, жила в апартаментах в одном из тех серых домов на другой стороне реки, куда бы вы отвезли меня и через недельку-другую бросили.

– Бросил бы!..

– Да, бросили бы. И если бы я вас спросила: «Куда вы сейчас направитесь, сэр?» – вы бы ответили: «Найти другую, такую же простушку, как ты». Именно так, если бы вы были искренни. Вы думаете, что я родилась только вчера? Нет. Не приближайтесь ко мне! Если вы сделаете это, я закричу. Мой отец в обеденном зале. Он спустит собак…

– Почему тебе нравится унижать меня? Пресвятая Богородица, я еще никогда не терпел подобного. Разве это не говорит о том, как я тебя люблю?

– Говорит. Но говорит еще и о том, что у вас очень большие сомнения.

– Послушай, Джейн…

– Слушать вас, когда вы даже не назвали мне своего имени!

– Ты все равно узнаешь его рано или поздно. И тогда пожалеешь, что так оскорбляла меня…

– Скажите на милость! – насмешливо проговорила Джейн. – Так, может, вы Его светлость король?

Он смешался, ибо желание заставить ее поверить, что так оно и есть, было настолько велико, что он не стал возражать.

– Я слышала, – продолжала она, – что король очень любит бывать в обществе своих подданных-женщин. Здесь, в Сити, говорят: «Прячьте своих жен и дочерей, сюда идет король». Но вы не король…

– Ты в этом уверена?

– Конечно. Говорят, что нет такой женщины на свете, которая могла бы сказать ему «нет». Ну а разве я не женщина? И тем не менее с легкостью отказываю вам. А это значит, что вы не Его светлость…

– Тебе нравится дразнить меня.

– Так же, как вам нравится преследовать меня.

– Джейн, разве ты не можешь полюбить меня хоть немного? Я бы дал тебе все, что пожелаешь. Джейн, подумай об этом… великолепные драгоценности… жизнь при дворе… все!!!

– Все, кроме брака.

– Я не сказал, что не женился бы на тебе.

– Но вы не сказали и обратного.

– Послушай, Джейн, но если ты настаиваешь…

– Я настаиваю? Это вы, а не я проявляете настойчивость.

– Давай кончим эти шутки. Я обожаю тебя, Джейн.

– Правда доставила бы мне большее удовольствие, чем ваше обожание. Если вы готовы сделать мне достойное предложение, то почему бы вам не отправиться в дом моего отца, а не в эти конюшни? Ответ простой. Вы хотите соблазнить меня, а затем бросить. Вполне возможно, что у вас уже есть жена…

– Клянусь…

– Что вы не женаты? Тогда одну тайну я раскрыла. Вы не король. И кажется, с меня достаточно – стало прохладно, к тому же мой отец изобьет меня, если обнаружит, что я разговариваю с влюбленным джентльменом, каков бы ни был его сан при дворе. Спокойной ночи, сэр.

– Джейн! – Он схватил ее за руку.

– Позвольте мне уйти.

– Не позволю. Ты думаешь, что можешь приходить сюда, чтобы дразнить меня подобным образом? Дай мне твои губы. Пресвятая Богородица! Они прекрасней, чем я когда-либо мечтал. Ну же, Джейн, пойдем со мной, и ты никогда об этом не пожалеешь.

Она вдруг испугалась, поняв, как было безрассудно поддаваться своей склонности к приключениям. Он, неожиданно приподняв ее, прижал к себе, а она беспомощно колотила крошечными кулачками в его грудь, что вызывало у него счастливый смех.

– Ну, и что ты теперь сделаешь? Смотри, я бы мог перекинуть тебя через плечо и унести.

– Отпустите меня сейчас же!

– Что? Когда ты в моей власти? Не отпущу до тех пор, пока не добьюсь своего, и после этого ты, возможно, уже не захочешь расстаться со мной.

– Ненавижу вас! – воскликнула она и ударила его ногой, так как он все еще держал ее на весу.

От неожиданности он вскрикнул, а она, воспользовавшись случаем, надвинула ему на глаза украшенную перьями шляпу и еще раз ударила ногой, после чего он, согнувшись вдвое от боли, выпустил Джейн. Она побежала к дому.

Запыхавшись, смеющаяся Джейн упала на руки Кейт, стоявшей в дверях на случай, если нужно будет предупредить, что идет отец.

– Закрой дверь, Кейт! Запри на засов. Пресвятая Дева, я чуть было не погибла! Он перекинул меня через плечо… Ведь так меня можно было и унести! Кейт, я дура. Я сама во всем виновата. – Ей было смешно, но она говорила серьезно. – О, Кейт, как смешон он был! Я спросила его, уж не король ли он, так он попытался заставить меня поверить, что так оно и есть.

– Тс-с-с! Ваш отец шевелится. Лучше тихонько проскользните наверх, голубушка, а то мне придется поплатиться своей спиной. Да и вам достанется, если он пронюхает, что мы затеяли.

– Никогда больше не позволяй мне выходить и снова встречаться с ним! – сказала Джейн. – Он опасен.

* * *

Уильям, лорд Гастингс, был недоволен своими успехами у дочери купца. Вся эта история выглядела досадно непристойной. Он ведь уже не юноша – любитель приключений, чтобы позволять себе втянуться в подобную игру. Девушка дерзка, она вполне может сделать из него дурака. Складывалась нелепая ситуация, когда гофмейстер королевского двора, глава монетного двора, барон и друг короля, человек зрелого возраста – ему было около сорока – вынужден околачиваться в темноте во дворе купца да еще получать тумаки от его дочери…

Устав охотиться за нею, не раз и не два он решал, что с него достаточно, но никак не мог забыть эту девушку. Повеса и распутник, он следовал велениям моды, а в тот момент в моде была неразборчивость в средствах достижения цели. Он был не из тех, кто признавал себя побежденным, и был полон решимости больше не попадать в столь унизительное положение. Лорд Гастингс надеялся на помощь служанки, Кейт, которой пригрозил, что подвергнет ее наказанию за распутство, с позором проведет по улицам города или пригвоздит к позорному столбу за воровство. «Или, – сказал он ей, – я напущу на тебя моих людей… крепких малых… целый десяток!» Это испугало ее больше всего, и он почувствовал уверенность в том, что она окажет ему необходимую помощь.

План был прост, и он немедленно собирался его осуществить. Завернувшись в длинный плащ, ибо для этой цели он оделся в самую простую одежду, и покинув свои апартаменты в Вестминстерском дворце, лорд Гастингс поспешил к реке, где нанял лодочника и переправился в Саутуорк.

Он сидел в лодке, прислушиваясь к всплескам воды под веслами, и глядел вдоль реки на мост и за него, туда, где высились величественные каменные стены Лондонского Тауэра. Вдоль северного берега тянулись изысканные старые особняки, окруженные огородами и фруктовыми садами, спускавшимися к реке. Но его интересовал не благодатный северный берег – у него было дело на заброшенном южном берегу, и как только лодка причалила к берегу, он выпрыгнул из нее, сунул лодочнику монету и поспешно углубился в улицы Саутуорка. Рот его искривился в усмешке. «Очень скоро, госпожа Джейн, вы будете совсем не такой высокомерной».

Да, в Саутуорке она научится быть послушной, как научились многие женщины до нее.

Шагая по узким улицам, он знал, что через зашторенные окна за ним наблюдают. Он увидел женщину с бесстыжими глазами, под плащом у которой не было ничего, насколько он мог судить, она направилась было к нему соблазняюще улыбнувшись. Он равнодушно отстранил ее, ведь он не был новичком в Саутуорке.

Лорд Гастингс подошел к высокому дому, отличавшемуся опрятностью, которой явно недоставало соседним домам, поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Ему сразу же открыла упитанная девушка лет двадцати. На ней был чепец, украшенный рюшами, и платье с низким декольте. Она присела в реверансе, зная, что перед ней знатный вельможа и покровитель этого дома; она ожидала, по меньшей мере, поцелуя, но занятый мыслями о Джейн Уэйнстэд, он не обратил на нее внимания.

– Проводите меня к вашей госпоже, – сказал он коротко.

Девица, надув губки, попросила его войти и проводила в небольшую комнату, которая вполне могла бы принадлежать дому состоятельного человека среднего сословия. Пол был устлан чистым тростником, а драпировки были не из обычной шерстяной материи, а представляли собой тканые гобелены, на которых были изображены сцены из французских войн, которые вел Генрих V, к удовольствию своих соотечественников. Здесь же были представлены битвы при Арфлере и Авенкуре. Но Гастингс даже не взглянул на них. Он уже видел их прежде.

В комнату вошла женщина средних лет с серебряным крестом на груди, очень опрятно и просто одетая. У нее был облик пуританки, который, казалось, окружавшая ее обстановка должна была подчеркивать. Все, кто имел с ней дело, называли ее «мадам». Она является главой этого заведения, скрываясь под именем таинственной миссис Би.

Сейчас она обаятельно улыбалась.

– Горю желанием узнать, что требуется высокочтимому лорду – сказала она. – Но прежде должна сообщить, что в доме есть одно очаровательное приобретение: девушка четырнадцати лет – настоящая Венера и почти девственница.

– Нет, – сказал Гастингс. – Я пришел сюда просить вас приготовить для меня апартаменты.

– Апартаменты, милорд?

– Вот именно! – раздраженно подтвердил Гастингс. – Я знаю, это будет стоить дорого, я готов заплатить. Апартаменты должны быть самыми лучшими из того, что у вас есть. Приготовьте их для меня и одной леди.

– Вы приведете сюда леди, милорд?

– Да, и возможно, сегодня же ночью. А может быть, завтра. Все должно быть готово к моему приходу. Вам понятно?

– Да, милорд, но…

– О деньгах не беспокойтесь, любезнейшая. Расплачусь сейчас же.

– О, – сказала мадам, – я предоставлю вам самые лучшие апартаменты, прикажу их убрать и хорошенько проветрить. Они вам надолго понадобятся, милорд?

– Этого я пока не знаю.

– Скажем, до дальнейших распоряжений, милорд?

– Да, скажем так, – ответил Гастингс. – И еще один вопрос… Леди может…

– Испытывать легкое недомогание, когда прибудет сюда?

Мадам пригладила свой и без того аккуратный воротник. Она просто гениальна. Самые распутные приключения выглядели у нее благопристойно; похищение, если это дело поручалось ей, обставлялось столь торжественно, словно это была церковная церемония.

– Я вижу, вы готовы помочь мне, – сказал Гастингс и положил деньги на стол.

– Милорд, – ответила мадам, – в обычаях нашего заведения удовлетворять наших клиентов.

Гастингс ушел, напевая что-то себе под нос. Все оказалось чрезвычайно просто. Наняв лодку, он очень скоро пересек реку и поспешил в северном направлении, никуда не заходя, пока не достиг Баклерсбери. Гастингс остановился перед лавкой, в окне которой было выставлено множество ярких флаконов и пузырьков. Спустившись вниз по трем каменным ступенькам, он открыл дверь и вошел в небольшое помещение, наполненное запахами мускуса и трав.

Аптекарь Леппус, небольшого роста сухощавый человек, услышав, что открылась дверь, возник из темноты. Он бросил цепкий взгляд на лорда Гастингса и подобострастно поклонился. Ему приходилось оказывать услуги многим придворным джентльменам, и он сразу же признал в Гастингсе одного из них. Кожа у Леппуса была коричневого, как грецкий орех, цвета, а зубы – желтые, на лице выделялся длинный крючковатый нос, над черными блестящими глазами нависали брови. При дворе ходили слухи, что он не просто аптекарь: на его любовные снадобья можно было положиться, если требовалось склонить к амурным делам самого безразличного. Снабжал он и ядами, при этом никогда не задавал вопросов, только требовал больших денег. Было известно, что сам король покровительствует Леппусу и что он очень богат. Он слыл магистром магии. Леппус мог приготовить питье из трав, которое вылечивало женщин от бесплодия, а если они не желали иметь ребенка, предлагал средства, прерывающие беременность. Имелись у него и снотворные капли, которые, напоминал он с хитрым взглядом своему клиенту, могут привести к смерти, если дать двойную дозу. С помощью трав он мог улучшить цвет лица или заставить глаза блестеть ярче, мог восстановить ослабевающее желание. Леппус делал для своих покровителей восковые фигурки их врагов – если пронзить такую фигурку особой булавкой, человека можно было сжить со света; имелись у него слезы и пот мучеников, которые он продавал в дорогих сосудах, – они служили талисманами против чумы и напастей…