— Вау. Что это? — спрашивает она, садясь рядом со мной на диван.

— Всего лишь обычный ужин. Я подумал, мы заслужили немного отдыха, учитывая давление, которое на нас оказывает работа.

Она принимает бокал вина, который я вручаю ей, и делает глоток.

— Как мило.

Сладкий аромат геля для душа с запахом жимолости и ванили, которым она пользуется, сражает меня наповал, отчего хочется наклониться и попробовать ее кожу, губы, грудь на вкус.

Господи.

Нужно взять себя в руки. Мой план состоит в том, чтобы заполучить и добиться ее, а не накинуться с похотливыми желаниями.

Возможно, внешне она и кажется строгой, но я-то знаю, что на самом деле она слегка робеет, когда дело доходит до физического контакта со мной. Это совсем не то, к чему я привык. Большинство женщин жаждут оседлать Ноя Тейта.

Оливия без моей помощи справляется с каждым блюдом — отрезает небольшой кусочек морского гребешка, пробуя который издает слабый стон удовольствия; дует на горячую картошку, прежде чем сомкнуть губы вокруг нее.

— Восхитительно, — произносит она со стоном. — Как ты узнал, что я люблю тапас?

Я пожимаю плечами.

— Кажется, спросил у Камрин.

Она поднимает взгляд на меня, когда делает еще один глоток вина.

— Зачем?

Встречаясь с ней взглядом, я решаю выставить себя уязвимым.

— Потому что ты мне нравишься, Оливия. Я хочу, чтобы у нас все получилось.

И имею в виду не только воскрешение нашей компании и заработок денег. Я искренне считаю, что если она захочет попробовать, мы сможем стать настоящей, счастливой парой. Но не уточняю этого. Оливия ценит честность, но лучше не говорить слишком много и слишком рано. Или, возможно, все.

Я знаю, что мы совместимы, когда дело касается серьезных вещей: политики, религии, трудовой этики, и начинаю думать, что в спальне мы можем составить взрывоопасную комбинацию. Она пытается отрицать это, но ее тело не может лгать. Я так отчаянно жажду ее сочную попку и упругую грудь, даже этот остроумный ротик. Я всегда относился к такому типу парней, которые трахаются с девушкой и тут же ее бросают. Как только добивался желаемого, я тут же переключался на следующую. Но что-то подсказывает, что с Оливией мне будет этого недостаточно.

Для начала мне нужно узнать, какие чувства она испытывает насчет всего этого. Из-за шантажа Брэда, мы вынуждены были сосредоточить все свое внимание на этой проблеме, и я едва успел поговорить с ней о свадьбе, контракте и особенно о ребенке, которого мы должны произвести на свет. Мы должны обсудить эту проблему, как взрослые, ответственные люди.

— Итак, что ты думаешь о детях? — спрашиваю я.

Ее брови удивленно взлетают вверх.

— О детях?

Я медленно киваю, начиная смущаться и нервничать. Почему она так потрясена?

— Я, эм… Ну, я пока не думала о них, — произносит она, запинаясь.

Живот скручивает. Как, черт возьми, она не думала об этом? Это ведь Оливия, женщина, которая взвешивает каждое решение, составляя список плюсов и минусов. Ее детские письма Санте, вероятно, были написаны в официальном стиле с пронумерованными желаниями.

— Зачем? Ты же не думаешь о… — она так взволнована, что оставляет предложение недосказанным.

Конечно, я думаю об этом. У нас есть обязательства, которые нужно выполнить. В срок.

Но потом меня осеняет.

Охренеть.

— В день нашей свадьбы ты прочитала контракт или просто подписала его? — спрашиваю я, пытаясь сохранить тон нейтральным.

Она пожимает плечами, поджимая под себя ноги.

— Просто подписала. Я уже знала, о чем в нем говорится. Папа и Прескотт сто раз все объясняли на наших встречах.

Я не ожидал, что из всех людей именно Оливия подпишет контракт, не прочитав его. Я настолько ошеломлен, что ничего не остается, кроме как оставаться спокойным, пока проходят минуты, и мы продолжаем потягивать вино из бокалов.

Я пытаюсь успокоиться и все обдумать. Но я в тупике. Контракт подписан — мы юридически связаны. Связаны уже почти неделю. И сейчас, когда я так долго молчал… как сказать ей об этом, чтобы не показаться лжецом, утаивавшим эту информацию все это время?

Кроме того, я на девяносто процентов уверен, что она разорвет контракт и уйдет, после чего наша сделка сорвется. Не могу допустить, чтобы это случилось. Если откажемся от наследника, у нас не будет второго шанса. А это, в свою очередь, означает, что люди в «Тейт и Кейт» — невинные люди, такие как Росита, зависящие от рабочих мест, которые мы им предоставляем — будут с королевским размахом посланы на хрен.

Не могу позволить, чтобы сделка сорвалась. Не могу пойти даже на малейший риск. Мне нужно завоевать Оливию, и пусть все произойдет естественным образом. Ну, так же естественно, как сделать беременной свою фальшивую жену.

Кроме того, даже если я расскажу ей про пункт о наследнике, и она чудесным образом не придет в ярость, это будет давить на нее — беременность ради спасения компании. Ведь сама она ребенка не хочет. Будет лучше, если я расскажу о достоинствах данной идеи.

Я подхожу к цели, не так ли? Я уже делал нечто подобное; она привыкла ненавидеть меня, и мне потребовалось меньше месяца, чтобы добиться своего и женить ее на себе. Изменить ее отношение к детям будет намного сложнее, но мне всего лишь нужно попытаться. В действительности — пойти на уступки. Стать самым очаровательным и привлекательным мужчиной. Если кто-то и может заставить женщину влюбиться достаточно сильно, чтобы создать семью…

Но Оливия не просто женщина. Я подавляю отчаянный стон. Охренеть… Над этим придется хорошенько потрудиться.

Что, черт возьми, мне теперь делать?

— Итак, что еще стоит на повестке дня, мистер Тейт?

Оливия тепло улыбается мне, даже не подозревая о внутренней борьбе, которую я веду сам с собой. Я дважды наполняю ее бокал, и что-то подсказывает мне, что она навеселе и чувствует себя беззаботно.

И кое-кто из нас берет это на вооружение.

Я собираю пустые тарелки, отношу их на кухню и складываю в раковину. А затем просто стою там, сжимая край столешницы. Нужно прийти в себя. Я чувствую, как квартира вращается передо мной.

Прежде чем принять какое-либо решение относительно данной проблемы, мне нужно хорошенько все обдумать. Но когда я оборачиваюсь и вижу Оливию, ожидающую меня в другой комнате, я не могу этого сделать. Я должен идти последовательно, шаг за шагом.

Но что, черт возьми, мне теперь делать?

— Ной? Ты идешь? — зовет она.

Я глубоко вздыхаю и возвращаюсь к ней. Понимая, что не могу допустить, чтобы этот неприятный сюрприз отвлек меня от моего плана, я решаю продвинуться вперед. Сегодняшним вечером, как предполагалось, она должна была отдохнуть, расслабиться и довериться мне. Нет никакого смысла губить весь вечер, бездумно выговаривая все. Позже я придумаю изящный способ рассказать ей обо всем.

— В последнее время ты была на взводе из-за работы. Мы оба, — говорю я, откидываясь назад.

Она кивает, соглашаясь.

— Сегодня я надеялся, что мы сможем отбросить все это прочь и расслабиться.

Оливия улыбается мне.

— Отличная идея. Я не достаточно расслаблена.

Часть меня почти шокирована тем, как легко она соглашается с этим. Другая часть все еще напряжена от осознания того, что она понятия не имеет, что я должен обрюхатить ее в течение следующих трех месяцев. А если точнее, двух.

Оливия ставит свой бокал на стол и отводит плечи назад, тихо вздыхая.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Просто немного напряжена, вот и все.

Я вдыхаю через нос. Нужно засунуть мысли о наследнике куда-нибудь подальше. Мы далеки от того, где Оливия дает мне возможность до краев наполнить ее своей спермой, так почему я сейчас думаю об этом? Первый шаг должен показать ей, насколько мы совместимы.

И он начинается прямо сейчас.

Я улыбаюсь ей.

— Сиди здесь. Я скоро вернусь.

Я хватаю бутылку с маслом для массажа из шкафа и возвращаюсь в гостиную. Мягкая джазовая музыка будто витает в воздухе, создавая приятную атмосферу.

Глаза Оливии округляются, когда я подсаживаюсь рядом с ней на диван, но она ни о чем меня не спрашивает.

— Я сделаю тебе массаж, — говорю я. — Снимай толстовку.

Оливия вздрагивает, прикусывая губу, пока смотрит на меня.

— Но я ничего под нее не надела.

А это идея.

— Обещаю не смотреть.

Она медлит еще секунду, потом поворачивается спиной ко мне и снимает толстовку через голову, сбрасывая ее на пол. Сливочный холст передо мной вызывает восхищение. Две ямочки на пояснице возле пояса ее леггинсов заставили бы мужчин плакать.

Я растираю несколько капель масла между ладонями и кладу свои руки на ее напряженные плечи.

— Расслабься. Ладно?

В ответ она поспешно кивает.

Пальцами я разминаю мышцы, которые чувствую под ее кожей, и когда подхожу ближе к позвоночнику, она стонет.

— Боже, как же хорошо.

— Как давно? — коварно спрашиваю я.

— Давно ли мне делали массаж? Да.

Мне хочется спросить, сколько прошло времени с тех пор, как она наслаждалась прикосновениями другого мужчины, но в последнюю секунду решаю не задавать этот вопрос. Последнее, о чем мне бы хотелось слышать, это о последних завоеваниях моей жены. Нет, спасибо.

Я продолжаю ласкать ее напряженные мышцы и чувствую, как она постепенно начинает расслабляться. Знать, что ее грудь обнажена и находится вне моей досягаемости — практически смертельный грех. Пытаясь узнать способ, чтобы завлечь Оливию дальше, я говорю:

— Если ты повернешься, я смогу добраться до передней части твоих плеч.

Полная ложь. Надеюсь, она не может читать мои мысли.

Когда она колеблется в течение нескольких секунд, я наклоняюсь и целую ее в шею.

— Ты моя жена, дорогая. В этом нет ничего такого.

Эти слова повисают между нами, расцветая во что-то большее, о чем каждый из нас когда-либо мечтал.

Она сглатывает, а затем медленно начинает поворачиваться ко мне.

Прикусив свою нижнюю губу зубами, с глазами, горящими от желания, Оливия смотрит на меня.

Не говоря ни слова, я капаю еще несколько капель масла на свои ладони, прежде чем потереть их друг об друга. Я начинаю массировать переднюю часть ее плеч и рук, стараясь не думать об эрекции в своих штанах.

Дыхание Оливии меняется — все вокруг нас меняется. Я быстро опускаю взгляд и вижу, как ее соски твердеют, превращаясь в маленькие бутоны.

Не в силах противостоять искушению, я касаюсь ее груди и провожу большими пальцами по соскам.

Оливия прерывисто вздыхает, ее губы раскрываются от удивления.

Мои пальцы, покрытые ароматным маслом, легко скользят по ее коже, когда я касаюсь ее сосков небольшими круговыми движениями.

Едва слышный стон срывается с ее губ, и я прижимаюсь к ней в поцелуе, зная, что она желает большего. Языком я раздвигаю ее губы, и она целует меня глубоко и страстно. Я получил ее такой, какой и хотел. Влажной. И готовой.

Пока мы целуемся, я медленно подталкиваю ее, и когда она ложится на диван, я нависаю над ней. Оливия обхватывает меня бедрами, приглашая прижаться еще ближе, и я прижимаюсь до тех пор, пока мой твердый член не находит ее теплый центр. Она задыхается, отрываясь от поцелуя. Я испытываю почти болезненное ощущение — мы так близко, и все же нас разделяют несколько слоев одежды. Но если у меня все получится, они скоро исчезнут. Губами я продвигаюсь к ее шее, продолжая вращать бедрами, задевая клитор.

— Все хорошо? — шепчу я, когда она останавливается, встречаясь со мной взглядом.

— Не останавливайся, — всхлипывает она, приподнимая бедра, чтобы снова ощутить трение.

Я наклоняюсь и беру ее розовый сосок в рот, лаская его языком и посасывая твердый бутон.

Оливия всхлипывает от удовольствия:

— Ной…

Мое имя на ее губах, произнесенное таким сладким, хриплым, полным желания голосом, разрывает последнюю нить моей сдержанности. Я приподнимаюсь на колени и хватаюсь за пояс ее леггинсов, стягивая их вместе с трусиками вниз по ее ногам, пока она не предстает передо мной во всей красе.

Боже. Мой член увеличивается в размерах, упираясь в боксеры, и я чувствую, как капля предэякулята выступает на головке. Тело Оливии совершенно. Нежные, молочного цвета изгибы ее полной груди и гладкая киска с розовым клитором между сочных половых губ. Я хочу прикоснуться к нему своими губами и ласкать, пока она не закричит. Но нельзя торопиться, однако я не могу удержаться от прикосновений к ней. Пробежав кончиком пальца по всей длине ее щели, я слегка поглаживаю ее мягкий, набухший центр. Оливия издает едва слышимый, умоляющий всхлип.