— Извини, дружище, — сказал Дон, который наконец осознал, что ведет себя словно влюбленный подросток. — Что-то я разболтался. Расскажи лучше про твою вчерашнюю вечеринку. Весело было?

Райан вздохнул.

— Все было нормально, пока не приехал Гамильтон с новой женой.

— Вот черт! — воскликнул Дон. — И как к этому отнеслась Мэнди?

— Сделала вид, что все в порядке. Нет, вчера она и в самом деле весь вечер была паинькой.

— Странно…

— Ничего странного. На самом деле Мэнди боится отца и всегда начинает нервничать, когда он оказывается поблизости. Ей, наверное, кажется, что Гамильтон…

Он не договорил — к их столику подошел официант, которого Райан сразу узнал. Это он вчера обслуживал их с Кэмерон. Кивнув Райану точно старому знакомому, официант вручил друзьям меню и сказал:

— Приятно снова вас видеть, мистер Ричардс.

— Спасибо, — коротко ответил Райан.

— Будете заказывать то же, что и вчера?

— Да-да, пожалуйста. — Райан отложил меню.

— Позвольте узнать, мистер Ричардс, кто та очаровательная леди, с которой вы были вчера? Это какая-то известная модель?

Райан поперхнулся, и Дон удивленно посмотрел на него.

— Ты был здесь вчера с женщиной? — спросил он, высоко поднимая брови. — Поздравля-я-ю. Наконец-то ты повзрослел.

— Прошу прощения, мистер Ричардс… — Официант покраснел. — Мне не следовало спрашивать. С моей стороны это было… непростительно.

Лишь чудом Райану удалось сохранить спокойствие.

— Ничего страшного. — Он небрежно кивнул официанту и, повернувшись к Дону, добавил: — Вчера я встречался с актрисой, которая, возможно, будет играть в моем новом фильме.

— Ты завтракал с актрисой? Здесь?! Ах ты старый пес!.. — Дон рассмеялся. — Меня не проведешь, Райан. Я уверен — ты что-то скрываешь.

25

— Доброе утро, миссис Гекерлинг, — вежливо поздоровалась Мэдж, шотландская горничная Гамильтона, которая работала у него больше двадцати лет.

— Доброе утро, — натянуто ответила Аня, входя в просторную кухню особняка Гамильтона. Она еще не привыкла к тому, что все называют ее «миссис Гекерлинг», но еще более странным ей казалось, что люди относятся к ней с подчеркнутым уважением и даже подобострастием. Можно было подумать — теперь она и в самом деле очень важная персона.

Аня понимала, что все дело лишь в том, что она стала женой богатого человека, миллиардера и киномагната, однако никто из окружавших ее людей даже не подозревал, как трудно ей было этого добиться. С самого первого дня их знакомства Аня жила в постоянном страхе, что Гамильтон Гекерлинг что-то узнает о ее прошлом и бросит, как бросали ее все, кого она считала своими друзьями, на кого рассчитывала и надеялась. Ее родные отец и мать, потом ее приемные родители, Сергей, Игорь, Вельма — все они исчезали из ее жизни один за другим, и в конце концов Аня осталась одна. Одна — и во власти Джо, который оказался самым настоящим чудовищем. По сравнению с ним пани Ольга выглядела сущим ангелом.

Да, те два года, что Аня прожила в Амстердаме, были самым страшным из всего, через что ей довелось пройти. Джо заставлял ее проделывать такие вещи, о которых она до сих пор не могла вспоминать без содрогания.

Не раз и не два Аня просыпалась в ледяном поту от того, что ей снилось, будто она разоблачена и муж заставляет ее вернуться к прежней жизни. Аня отлично понимала, что Гамильтон Гекерлинг именно так и поступит, если узнает, кем она когда-то была, поэтому каждую минуту ее существования продолжал отравлять страх того, что кто-то, с кем ей приходилось сталкиваться, может узнать ее и рассказать мужу правду.

И вот неделю назад произошло то, чего Аня так боялась. Надо же было случиться, что человеком из прошлого оказался тот самый синеглазый американец, который когда-то помог ей бежать из Амстердама. А в довершение всего он оказался женат на дочери Гамильтона. Какая жестокая гримаса судьбы!

Сдаваться без боя Аня не собиралась, но она просто не знала, что тут можно предпринять. И успеет ли она что-то придумать. Вдруг Райан все рассказал своей жене? А если нет, то сделает ли он это теперь? Что он может потребовать от нее за молчание?

Ответов на эти вопросы у нее не было, а между тем проблему нужно было решать как можно скорее. В первые, самые тяжелые дни Аня едва не решилась бежать. Америка большая — она могла бы незаметно покинуть особняк мужа и затеряться среди миллионов людей, но ведь Гамильтон несомненно начнет ее искать. И наверняка найдет — с его-то возможностями!

Нет, бежать было бы глупо, и не только по этой причине. Если она вдруг исчезнет, Райан наверняка заговорит, и тогда о ее тайне станет известно всем. Что ж, решила Аня, придется пойти на риск. Нужно будет поговорить с ним с глазу на глаз и попытаться выяснить, рассказывал ли он кому-то о том, где и при каких обстоятельствах они встретились в первый раз. И если Райан рассказал…

«Я убью себя! — подумала Аня в смятении. — Проглочу весь флакон снотворных таблеток, который стоит у Гамильтона в шкафу, и покончу со всем этим».

Однажды, в Амстердаме, Аня уже пыталась свести счеты с жизнью. Это произошло после того, как Джо заставил ее и двух лесбиянок выступать перед пьяными немцами. Выступление, как и следовало ожидать, переросло в оргию, которая… Словом, в ванной комнате мотеля, в котором происходил этот кошмар, Аня нашла бритву и попыталась перерезать себе вены на запястьях. Ей почти удалось исполнить задуманное. К несчастью, Джо, заметив, что она куда-то пропала, отправился ее разыскивать. Увидев Аню, лежавшую на полу в луже крови, Джо злобно пнул ее ногой и заорал, что такой ничтожной твари, как она, он еще никогда не видел. Только после этого он оттащил ее в пункт первой помощи, где ей наложили швы на запястья, а потом отправил домой.

Через день Аня снова вышла на «работу», словно ничего не случилось.

— Вам что-нибудь нужно, миссис Гекерлинг? — спросила Мэдж, сложив руки под внушительной грудью.

— Нет, ничего, — ответила Аня.

Мэдж почтительно кивнула. Про себя она уже решила, что новая миссис Гекерлинг ей не особенно нравится. Она хорошо помнила его предыдущих жен — все они были понятными, прозрачными, как стеклышко. А эта, последняя, была не такая — всегда вежливая, ровная, сразу видно: себе на уме. И откуда она взялась — тоже непонятно. Балерина, ха!.. Как бы не так… Похоже, у этой миссис Гекерлинг было что скрывать.

— Заварю-ка я себе чаю, — сказала Аня, делая шаг к плите.

— В этом нет необходимости, миссис Гекерлинг. — Мэдж загородила ей дорогу. — Я подам вам чай на веранду через несколько минут.

— Ну что ж, хорошо… — проговорила Аня, сообразив, что горничной не нравится ее присутствие в кухне. Мэдж была здесь полновластной хозяйкой, а она — посторонней.

И Аня отправилась на веранду, где за столом сидел ее муж. Он завтракал и читал «Уолл-стрит джорнэл».

— Привет, сладенькая, — проговорил он, не отрывая глаз от газеты.

Не ответив, Аня опустилась в кресло и стала смотреть на ухоженные зеленые лужайки, цветочные клумбы и цветущие кусты палисандра. В просветах между ними блестел на солнце пятидесятиметровый бассейн и виднелся уголок теннисного корта с травяным покрытием.

Она была женой человека, которому принадлежало и все это, и много чего еще. Она была женой миллиардера.

Любила ли она его?

Нет.

Хотела ли она оставаться с ним как можно дольше?

Безусловно.

Гамильтон ненадолго оторвался от газеты.

— Мэнди еще не звонила? — спросил он, глядя на нее сквозь очки в роговой оправе.

Аня покачала головой.

— Вот лентяйка! — раздраженно пробормотал Гамильтон. — Я же велел ей показать тебе город, познакомить с разными людьми… Я делаю для нее все, а она не может выполнить моей самой пустячной просьбы!

— Может быть, она сегодня занята, — ответила Аня, а сама подумала: «Или, может быть, она уже знает, кто я такая, и не хочет иметь со мной никаких дел».

— Черта с два она занята! — отрезал Гамильтон сварливо. — Мэнди вся в мать. Та тоже вечно притворялась, будто у нее куча важных дел.

Аня пожала плечами. Она никогда не расспрашивала Гамильтона о его прежних женах. Они ее попросту не интересовали.

«Теперь я миссис Гамильтон Гекерлинг, — подумала она. — И это единственное, что имеет значение».

АНЯ

Когда-то Аня мечтала о том, что кто-то спасет ее, поможет выбраться из бездны, в которой она оказалась. То безысходное, полное боли и унижений существование, которое она влачила, трудно было даже назвать жизнью. В глубине души Аня уже почти смирилась с тем, что ей никогда не вырваться и что до самой смерти, которая, если повезет, придет быстро и будет милосердной, она останется проституткой, мужской подстилкой, покорной исполнительницей чужих извращенных желаний. Но однажды вечером бог, в которого Аня не верила, вспомнил о ней и послал человека, который сумел все изменить.

Это был молодой американец, который собирался жениться. Богатый американец, что было, пожалуй, самым существенным. Вернее, это ей он показался чуть ли не миллионером, но потом Аня поняла, что ее спаситель просто «располагал средствами». До встречи с ним она относилась к американцам — как, впрочем, и ко всем мужчинам, — как к тупым, похотливым козлам, но этот парень сумел заглянуть в ее израненную душу. И не просто заглянуть, но и увидеть в ней человека, которого он захотел спасти.

К счастью, Райан — его звали Райан, это она запомнила, — не стал медлить, а начал действовать быстро и решительно и выложил за ее свободу кругленькую сумму. Не настолько кругленькую, чтобы это устроило Джо, поэтому Райану пришлось пригрозить ему полицией. А поскольку у него имелись связи в американском посольстве, угроза возымела действие: Джо пошел на уступки.

Никаких других подробностей Аня не знала. Райан отвез ее на какую-то квартиру в пригороде Амстердама, где девушку взяла на свое попечение пожилая супружеская пара. Несколько месяцев Аня жила у стариков, боясь лишний раз выйти из дома, чтобы не попасться на глаза подручным Джо, который, возможно, все еще разыскивал свою беглую рабыню, чтобы вернуть ее себе или отомстить. Все, однако, обошлось, а еще через какое-то время какой-то человек привез Ане новенькие документы и отправил в Нью-Йорк. Там ее поместили в специальное общежитие, принадлежавшее одной благотворительной организации, которая оказывала поддержку попавшим в беду женщинам. Вскоре Ане предложили и работу — она должна была помогать по хозяйству одной молодой семье. В этой семье и муж и жена работали, и им требовался кто-то, кто мог бы прибраться в квартире и позаботиться об их полугодовалой дочери. По правде сказать, Аня вряд ли была способна позаботиться о себе, не говоря уже о ребенке, однако выбора у нее не было.

Молодые супруги оказались довольно милыми людьми. Они действительно много работали и приходили домой поздно. Мать малыша была не слишком требовательна — ее устраивало, как работает Аня. Глава семейства тоже был доволен прислугой. Он к тому же оказался вполне приличным человеком — он не пытался ни облапать ее, ни тем более затащить в постель.

Аня долго не могла привыкнуть к тому, что ее жизнь круто изменилась. Только вчера она была секс-рабыней в одном из амстердамских притонов, а сегодня она уже присматривает за чужим ребенком в Америке, и не где-нибудь в глуши, а в самом Нью-Йорке — огромном бурлящем городе, который и очаровывал, и пугал ее.

Женское общежитие, в котором у нее была теперь собственная комната, было уютным и безопасным местом. Населявшие его девушки — довольно пестрая компания — держались достаточно дружелюбно, однако Аня с ними почти не общалась. Для этого она еще недостаточно хорошо владела английским, да и свободного времени у нее было немного. На работу Аня уходила в восемь утра и возвращалась довольно поздно, зато каждый вечер она садилась перед стоявшим в общей комнате телевизором и смотрела все подряд. Американское телевидение стало для нее откровением — на экране Аня видела красивых, уверенных в себе людей, аккуратные, чистенькие домики или квартиры, в которых жили счастливые семьи. И даже если сначала герои сериалов ссорились и кричали друг на друга, финал неизменно оказывался счастливым.

И Ане это очень нравилось.

Одна из девушек, жившая в соседней с Аней комнате, несколько раз пыталась завязать с ней более близкое знакомство. Ее звали Элла. Это была крупная чернокожая девушка с шапкой черных курчавых волос. Увы, она отличалась неуемным любопытством. В этом она была похожа на девушек из борделя пани Ольги — те тоже все время задавали вопросы.