Я залилась краской и для поддержки ухватилась за лежавший рядом амариллис. Заколебалась, повертела его в руках. В нормальных обстоятельствах я, конечно же, ей бы призналась, она такая милая хохотушка, но по очевидным причинам… Я закусила губу.

Она толкнула меня локтем.

– Не волнуйся, я вижу, что это такое новое, драгоценное чувство и ты пока не можешь делиться им с другими. Я просто любопытна. Это у меня от матери. Именно она нацелила бинокль на лужайку для крокета во Фрэмптоне. О… – Мимси замерла, услышав на улице гудок автомобиля. – Это ко мне. – На улице хлопнула дверца машины. Послышались голоса, еще один веселый гудок, а потом по ступеням застучали каблучки.

– Наконец-то. – Мимси посмотрела на часы. – Она на праздник ходила, а я знала, что буду здесь тебе помогать, так что попросила одну из мам ее подвезти.

– Кого? – спросила я. Дверь церкви распахнулась, и в помещение ворвался резкий сквозняк.

– Разве я не говорила? Мою дочь. Привет, дорогая!

Дверь церкви захлопнулась, и ветер взметнул в воздух, словно россыпь конфетти, расписание служб и бумажки, которые лежали на задней скамье. Через секунду в проходе, размахивая хвостиками, появилась Эллен.

Глава 24

– Привет, дорогая, как дела? – Мимси улыбнулась Эллен, вбежавшей в ризницу.

– Супер, мам. – Эллен остановилась по другую сторону стола. – Я думала, там все будет по-детски, всякие дурацкие игры, но оказалось по-другому. Там был классный фокусник с кроликами и белыми мышами, а потом папа Полли устроил барбекю и зажарил целую свинью! И смотри, какие подарки! – Она достала из пакета большой леденец и с улыбкой сунула его в рот. Потом увидела меня, вытащила леденец и положила его в руку. – О, привет! – удивленно воскликнула она, хлопая ресницами из-под очков.

– Привет, – пролепетала я. Казалось, что меня сейчас вырвет. Еще только увидев ее в проходе, я уже серьезно задумалась, не перепрыгнуть ли мне через стол и не рвануть ли к двери. Я вполне могла пробежать мимо нее и скрыться вдали, но теперь путь к отступлению был отрезан. Она меня узнала, и вот я здесь, в ловушке, в ризнице вместе с ней и… Господи Иисусе. Я в ужасе уставилась на Мимси – точнее, на Миранду. Я смотрела на нее, выпучив глаза. И ничего не могла с собой поделать. Прямо-таки вылупилась на нее, честное слово. Значит, вот она какая? Его жена? Это та самая начинающая монашка? Истово религиозная христианская фанатичка – с непослушными светлыми волосами, искрящимися зелеными глазами и заразительным смехом? А где она свою власяницу оставила? И палочки с благовониями? Да на ней бирюзовая майка и брюки-капри, и она даже отдалено не похожа на Христову невесту!

– Вы что, знакомы? – удивленно проговорила Мимси.

Я открыла рот, но ничего выговорить не смогла.

– Да, мы в Лондоне познакомились, у папы. Она с ним работает, правда? Вы же маркетолог или что-то вроде того. – Эллен сверлила меня голубыми глазами-буравчиками.

– Точно, – выпалила я, наконец обретя дар речи, но все равно выговаривая слова с трудом. Я сжала кулаки. – Но я… я не поняла, что между вами есть какая-то связь… – пролепетала я; недоумение на секунду пересилило страх. – Лавиния сказала, что твоя фамилия Комптон-Беррелл, а отец Эллен ведь…

– Флетчер, именно так, это и есть моя фамилия по мужу, но я ее почти не использую. В бизнесе меня все знают как Комптон-Беррелл, и с такой фамилией на свадьбы в высшем обществе приглашают куда чаще, чем если бы я была какой-то там Флетчер! – Она усмехнулась. – Мимси им тоже нравится, потому что это такое уменьшительно-ласкательное имечко: ведь у всех аристократов какие-то дурацкие детсадовские имена, вроде Спанкер или Крампет. Но Чарли не выносит этого прозвища, считает его слишком приторным, так что он всегда называл меня Мирандой. Но надо же, как странно – вы знаете друг друга! Он мне ничего не говорил.

– Он, наверное, тоже не знал, что мы знакомы, – промямлила я. Я уже чесалась от пота, и приступ паники был не за горами. Я с мольбой посмотрела на дверь.

– И все же я не понимаю. Ты с Эллен в Лондоне познакомилась?

– Да, в папиной квартире, – ляпнула ее дочурка.

– Да, в вашем доме в Челси, – торопливо пролепетала я. Только «папиной квартиры» нам не хватало. – У нас была встреча… по поводу исследования. От Би-би-си. – Я тихонько прокралась вдоль стола и настороженно взглянула на девочку, которая смотрела на меня как-то слишком пристально и блокировала подход к двери.

– Исследования? Ничего себе, наш Чарли теперь с претензией! Раньше он просто сидел за кухонным столом и писал свои сценарии. И какой же материал ему понадобился?

– Ой, мам, просто классный материал – про животных! – Эллен просияла, восторженно глядя на меня. – Она работает в «Ветеринарном патруле!»

Мимси изумленно вытаращилась на меня, чего и следовало ожидать.

– Правда? Ну надо же, я понятия не имела! Лавиния вроде говорила, что ты занимаешься антиквариатом, и ты работаешь у Кита, так что я подумала…

– Это халтурка такая, – на одном дыхании выпалила я.

– Что, антиквариат? Или подбор материала для Би-би-си?

Во рту у меня пересохло.

– Антиквариат. И подбор тоже. И то, и другое. Понимаешь… и то и другое для меня одинаково важно. Я так и не смогла определиться, что же мне больше нравится, так что я вроде как подхалтуриваю и тут и там.

– Подхалтуриваешь? – Мимси положила на стол амариллис. – С ума сойти, как захватывающе. В жизни бы не подумала, что такое возможно. У антиквариата и животных не так уж много общего, ты не находишь?

Страх проник в каждую клеточку моего тела.

– Ты даже не представляешь, – прохрипела я. – Иногда самые странные увлечения вдруг оказываются в одной койке. – Я чуть в обморок не упала, сморозив такое. «В одной койке!!! И как я додумалась такое сказать? Вот ужас! Но Мимси снова заговорила, явно восхищаясь моей блистательной карьерой.

– Но это же замечательно. И как ты сочетаешь эти два занятия? Одну неделю одно, другую – другое? Хаотично как-то. Или они как-то связаны между собой?

Я замолкла. Ну да, может, они и связаны. И может, если я еще помолчу, она сама догадается как. Похоже, у нее есть все ответы. Ведь если я попытаюсь объяснить и у меня ничего не получится, если я не смогу придумать разумное оправдание тому, как именно я умудряюсь совмещать работу в телерадиокомпании и аукционном зале, и если она заподозрит, что на самом деле я попросту развлекаюсь с ее мужем, что она тогда со мной сделает? Есть ли вероятность, к примеру, что она трахнет меня по голове вон той хрустальной вазой? И для верности размозжит мне черепушку готическим подсвечником? Принесет меня в жертву Всевышнему на ложе из амариллисов?

– Ты имеешь в виду, что животные и антиквариат как-то связаны? – невпопад переспросила я, хватая пучок зелени и принимаясь деловито расставлять его в вазе.

– Да. Я просто не могу представить…

– О! «Антиквариат на колесах!» – Я выронила папоротник.

– Что?

– Ну, знаешь, антикварные животные, – с облегчением выпалила я, пытаясь сделать вид, что эта мысль пришла мне в голову не только что. – Ха! Извини, я думала, ты знаешь. Видишь ли, когда ведущие шоу «Антиквариат на колесах» натыкаются на какого-нибудь китайского льва династии Мин или там, не знаю, тибетского свинцового коня четырнадцатого века, они приходят ко мне за советом.

– Что, правда? Ничего себе. А мне всегда казалось, что эти ведущие сами разбираются в антиквариате. Хочешь сказать, они просто повторяют то, что ты им сказала?

– Ну, иногда, – смущенно проговорила я, утыкаясь лицом в папоротник.

– Но… минуточку. При чем тут Чарли? Антиквариат для него слишком тяжелая тема, и про зверей он ни разу не писал. Он говорит, что актеры его за это ненавидят и терпеть не могут с ним работать.

– Да, – тут мне стало совсем худо. – Да уж, могу представить. Такое никому не понравится. – Я облизнула губы и сглотнула слюну. – Да, Чарли работает со мной, потому что… – Мне самой было интересно послушать свой голос: я прямо-таки изумлялась собственной наглости. – Потому что, ну…

– Я знаю! – Эллен вдруг схватила меня за руку. – Это доисторические животные, да? Динозавры?

Я вытаращилась на нее. Динозавры тут, конечно, ни при чем, но ничего лучше я придумать не могла.

Мимси расхохоталась:

– Ох, Эллен, не говори глупости!

– Нет-нет, – поспешно вмешалась я, – это вовсе не глупости. Но дело в том, что я пока не могу ничего разглашать. Не могу болтать. – Какая удобная фраза. Ну почему я раньше до нее не додумалась? Я заговорщически постучала по кончику носа. Он был весь мокрый. – Понимаешь, это тайна. Проект на ранней стадии.

– Круто! Неужели папа пишет сценарий для фильма вроде «Парка юрского периода»? С динозаврами? Мам, это же сценарий для Голливуда, мы разбогатеем!

– Как странно, – Мимси сдвинула брови. – Он ничего мне не говорил.

– Я же сказала, это все… ну, понимаешь. В тайне пока.

– И какие они будут? – настойчиво спросила Эллен.

– Что?

– Какие динозавры?

Я посмотрела на эту любознательную девочку. Конечно, я была ей благодарна за то, что она помогла мне выкрутиться из тупиковой ситуации, но именно сейчас я желала ей смерти. Более того, меня так и подмывало взять подсвечник и прикончить ее своими руками. И еще я начала понимать, почему Чарли так стремился смыться подальше от этой любопытной парочки с их навязчивыми вопросами, от этих инквизиторов, которым хотелось получить сведения о каждом человеческом шаге. Я вспомнила, как мы с Беном и Максом ходили в Музей национальной истории. Надо было повнимательнее рассмотреть динозавров.

– Да самые обычные, – невозмутимо проговорила я, – по крайней мере, для такого проекта. Ну, там… хм-м… тиранозавры, стратозавры…

– Стратозавры? Нет таких! Может, стегозавры? – изумленно проговорила Эллен.

– Возможно, – коротко согласилась я.

– А вы эксперт? Вы можете их различать?

– Ну…

– Как вы их различаете? – Ее очки сверкнули.

– По костям, – наконец прошипела я сквозь сжатые зубы, заметив рядом гробницу, в которой, несомненно, их было навалом. – У нас есть кости. А как бы еще мы это делали? – спросила я, просверлив ее испепеляющим и, пожалуй, слишком уж злобным взглядом – при матери-то.

Они замолчали, усваивая всю эту информацию. Наконец-то мне удалось их заткнуть длительным перечислением моих карьерных успехов, и теперь они представляли себе всякие картины. Например, как я на четвереньках, словно головоломку, складываю кости динозавров в единый скелет в свободное от программы «Антиквариат на колесах» время, а может, даже в обеденный перерыв на съемках «Ветеринарного патруля». Или у Кита, или в студии Би-би-си – все эти варианты, несомненно, сейчас крутились у них в голове, окончательно сбивая их с толку. Так-так, левая малоберцовая кость… это у нас, наверное, трицератопс… о, Хью, извини, ты хочешь, чтобы я оценила стоимость этой фарфоровой собачки восемнадцатого века?

– Боже, Люси, какая же у тебя интересная жизнь, – наконец произнесла Мимси. Судя по всему, она была поражена до глубины души.

– Да, наверное, – устало кивнула я. – Так. По обе стороны алтаря поставим по две большие вазы, ладно? – Я схватила одну и хотела убежать. Сердце бешено билось. Мне еще повезло, выкрутилась.

– Люси? – вдруг проговорила Эллен. – А папа вас Лаурой называл.

Я так и остолбенела с вазой в руках. В церкви повисла зловещая тишина. Отвратительная, тошнотворная тишина, нарушаемая только карканьем ворон в ветвях старых тисов на улице, ворон, которые летали над могильными камнями и звали друг друга, проносясь по лазурно-голубому небу. Наконец Мимси заговорила. Я не осмелилась посмотреть ей в лицо. Я могла лишь разглядывать узор на хрустальной вазе. Но мне почему-то казалось, что она побледнела.

– Эллен, подожди меня в соседней комнате, ладно? – тихо произнесла она. – Там после занятий в воскресной школе остались книжки и цветные карандаши. Я скоро приду.

Девочка молча повиновалась, видимо, почувствовав в голосе матери серьезные нотки. Может, она даже поняла, в чем дело. Надеюсь, что все же не поняла. Я поставила вазу на стол и посмотрела на толстые высокие стебли. Перед глазами вдруг закружились звездочки. Эллен зашаркала прочь из комнаты в полной тишине. Хлопнула дверь, и откуда-то сверху раздался голос.

– У тебя что, роман с моим мужем?

Я внезапно шумно вздохнула и нечаянно сдвинула вазу на столе. Сначала я не могла посмотреть ей в глаза, но это надо было сделать, и я приказала себе взглянуть на нее. Действительно, лицо у нее было очень бледное, и вокруг глаз и губ наметились морщинки. Зеленые глаза уже не искрились весельем и жизнерадостностью: они стали опустошенными, ранимыми, несчастными. Это было грустное лицо женщины средних лет, которой в жизни досталось немало горя и на которую сейчас навалилась новая беда – по моей вине.