У Эмили будто что-то расцвело внутри, и весь мир внезапно окрасился в еще более радостные тона. Вот причина, по которой ей с самого утра было так хорошо: она ждала встречи с ним! Осознав недопустимость подобных эмоций, Эмили опомнилась. Чувство к Джеймсу необходимо уничтожить, пока оно не разрослось до невероятных размеров и не перевесило все доводы рассудка, прямо-таки вопиющего об опасности.

Джеймс выглядел отдохнувшим и полным сил. Судя по одежде, он собирался покататься верхом. В левой руке у него был защитный шлем.


— Марго, разве ты не едешь со мной? — спросил Джеймс удивленно, но ничуть не огорченно.

Эмили отметила про себя это обстоятельство и нахмурилась.

— Мы тут как раз говорили о том, что сегодня я останусь дома, а Эмили составит тебе компанию, — неожиданно для сестры заявила Mapго, — Она очень любит животных, особенно лошадей, и сама вызвалась сопровождать тебя. Правда, Дэниел?

— Совершенно верно, — не моргнув глазом, подтвердил молодой человек.

Видимо, ради Марго он готов был и не на такое. Она многообещающе посмотрела на него, и Дэниел понял, что его самоотверженный поступок непременно будет вознагражден.

На лице Джеймса не появилось и следа разочарования. Ему, казалось, было все равно, с кем скакать бок о бок по зеленым холмам поместья. Он явно не догадывался, какие сильные чувства бушуют в этот момент в груди застывшей перед ним девушки. Джеймс внимательно посмотрел на Эмили. Легкие бежевые слаксы и желтый хлопчатобумажный джемпер с ажурной полоской у выреза необычайно шли ей.

Поначалу Эмили собиралась опровергнуть лживое заявление Марго. Хотела возмущенно завопить, что все сказанное сестрой неправда. Она никогда особо не жаловала лошадей. И ездить на них соглашалась только ради хорошего балла в школе, программа которой предусматривала обучение верховой езде. А уж в добровольном порядке она ни за что не села бы на лошадь. Только злейший недруг мог заставить ее сделать это.

Пауза затянулась. Все с интересом смотрели на девушку, пышущую праведным гневом. Но тут Эмили внезапно поняла, что произойдет, если она объявит сестру лгуньей. Джеймс может в ней разочароваться, и план Марго женить его на себе непременно рухнет. Рисковать было нельзя. Иногда ведь достаточно самой малости, чтобы дело повернулось не так, как хотелось бы.

Сердце кричало Эмили, что именно это ей и нужно. Ум и совесть требовали совершенно иного. Они победили с минимальным перевесом, и девушка промямлила:

— Да, я хотела бы поехать, но… мне нечего надеть. Я не планировала кататься верхом, когда направлялась сюда. Извини, я не подумав упомянула о верховой прогулке, Джеймс, Какая глупость с моей стороны! Тебе лучше поехать одному.

Ей казалось, что сказанное спасет ее от незавидной участи упасть с лошади на полном скаку. Она даже начала успокаиваться, но, увы, слишком рано. Коварная Марго «утешила» сестру:

— Пустяки. Я дам тебе все необходимое.

Эмили пришлось подняться в комнату сестры и переодеться, Она демонстративно не сказала ей ни слова, потому что Марго и так прекрасно знала, как сильно сестра не любит ездить верхом.

Вообще трудно было объяснить странное стремление Марго остаться в особняке, вместо того чтобы отправиться на прогулку с человеком, которого она стремилась очаровать. Неужели сестра не понимает, что в ее интересах быть как можно ближе к Джеймсу, чтобы он постепенно привык к ней и счел ее присутствие рядом необходимым? Или она полагает, что, поскольку он надежно запутался в сетях ее привлекательности, не стоит и дальше утруждать себя чрезмерными усилиями?

Эмили терялась в догадках. Зачем Марго решила оставить их с Джеймсом наедине? В этом нет никакого смысла. Разве что рассчитывала, что Эмили всю прогулку будет петь дифирамбы младшей сестре. Но ведь то же самое и с тем же успехом можно делать и в гостиной за чашкой чаю, и во время прогулки по саду. Какая ей разница? А вот бедная Эмили уже заранее потирала те места, которые отобьет себе во время скачки. Но чего не сделаешь ради счастья младшей сестры!

3

Доставшаяся Эмили вороная лошадь выглядела довольно смирной. Девушка понадеялась, что сумеет избежать перелома шеи и конечностей. Ей помогли сесть в седло, и вместе с Джеймсом Эмили вскоре оказалась на узкой аллее, ведущей от конюшни к небольшой рощице. По ней невозможно было ехать бок о бок, поэтому Джеймс пришпорил статного жеребца и вырвался вперед. Эмили сделала то же самое, и поначалу нужный темп был достигнут.

Но вскоре она безнадежно отстала. Ее лошадь, почувствовав неуверенность всадницы, закапризничала и постепенно перешла на шаг. Эмили приуныла и потеряла всякую надежду догнать Джеймса. Но он вернулся, как только заметил, что она осталась далеко позади.

— Я не очень сильна в верховой езде, — призналась Эмили и приготовилась к заслуженным упрекам.

Сразу было видно, что Джеймс — отличный наездник. Верховая прогулка для него одно сплошное удовольствие. Вот его-то Эмили и испортила. Однако Джеймс мягко улыбнулся и не выказал ни раздражения, ни неудовольствия.

— Пустяки. Тебе просто нужно немного потренироваться и почувствовать себя единым целым с животным. Тогда оно доверится тебе и станет послушным.

— Я слышала об этом, но думаю, что в моем случае рассчитывать на чудо не приходится.

Вздохнув, Эмили приложила руки ко рту и шепнула, пугливо косясь на вздрагивающие уши лошади:

— Если честно, я ее просто боюсь. — Джеймс посмеялся над ее словами, сочтя их милой шуткой. От проявленной им редкостной доброты и уступчивости сердце Эмили учащенно забилось. Она окинула Джеймса теплым взглядом. Как он хорош! Но она не за тем сюда приехала, чтобы млеть от восторга при виде красивых мужчин. Особенно не стоило таять от синих-синих глаз, напоминающих о бархатном ночном небе. Эмили постаралась выровнять сбившееся дыхание и вежливо улыбнулась спутнику.

Он показал ей, как нужно держаться в седле, и совместная прогулка продолжилась. Только теперь Джеймс сменил галоп на легкую рысь, а затем и вовсе перешел на шаг. Эмили проклинала тот миг, когда согласилась сесть на лошадь, которая больше напоминала ей подпрыгивающую кочку. Будь ее воля, она и на милю к ней не подошла бы!

Однако, казалось, что Джеймс ничуть не возражает против того, что лошади тихо бредут по каменистой дорожке в сторону рощицы, а не мчатся по ней во весь опор. Он с легкостью делал вид, что эта черепашья скорость является пределом его мечтаний. Эмили была ему признательна за такое понимание и неожиданно для себя начала рассказывать о детских годах, которые считала самыми счастливыми в своей жизни.

Она поведала о множестве проделок, устраиваемых ею и Марго в прошлом. Не всегда безобидные шалости могли бы охарактеризовать обеих сестер не с самой лучшей стороны, но Эмили предусмотрительно умолчала о печальных последствиях учиненных ими проказ. Еще она скрыла, что за содеянное вдвоем расплачивалась одна. Марго всегда удавалось выйти сухой из воды благодаря тому счастливому для нее обстоятельству, что сестра мужественно брала общую вину на себя.

Впрочем, Джеймс был достаточно умен и понял то, что осталось недосказанным. Но Эмили этого не заметила. Ей казалось, что она блестяще выполнила поставленную задачу: Марго предстала перед потенциальным женихом милой проказницей. Созданный стараниями Эмили образ живой и непосредственной сестры непременно должен был пленить его воображение.

Тем временем рощица осталась далеко позади. Всадники миновали широкий луг, заросли высоких кустов и вновь оказались на открытом месте. Солнце поднималось все выше. Жаркие лучи напекли голову Эмили, не надевшей шляпу. Она почувствовала легкое головокружение и попросила Джеймса остановиться возле ручейка, неторопливо текущего в тени деревьев между замшелыми белыми камнями.

Он спешился, взял лошадей под уздцы и помог Эмили слезть. Оказавшись привязанными к стволу большого дерева, лошади недовольно зафыркали, но затем принялись пощипывать траву.

Эмили села на землю и вытянула усталые ноги. Она скрестила их в лодыжках и уныло уставилась на носки кожаных сапог. В висках стучало, хотелось пить. Джеймс опустился рядом и с легкой усмешкой спросил:

— Все тело ноет, правда?

Эмили показалось, что он посмеивается над ее неумелостью, и ответила немного резче, чем собиралась:

— Риторический вопрос, Джеймс. На моем лице, вероятно, читаются все перенесенные страдания. И нечего надо мной смеяться!

Она замолчала, стыдясь внезапной горячности, но что было делать? Слово, как известно, не воробей!

— Что ты, Эмили, — искренне удивился Джеймс, слегка озадаченный ее обидчивостью. — Я и не думал подшучивать над тобой. Но ты так забавно вздохнула, когда ощутила под ногами твердую землю вместо постоянно подпрыгивающей лошадиной спины!

Щеки девушки порозовели, она растерянно моргнула.

— Прости, я всегда нервно реагирую на насмешки, вот и не сдержалась… Счастливица Марго! — неожиданно сказала Эмили. — Ей такие подвиги даются легко. Моя младшая сестричка вообще очень талантлива.

— В самом деле? — задумчиво отозвался Джеймс, глядя, как Эмили поворачивается к нему, чтобы привести сколько угодно доводов, подтверждающих се мнение. — И какие же у нее еще есть таланты? Я полагал, что все они мне уже известны.

— Вы слишком мало знакомы, чтобы ты мог делать подобные заявления, — возразила Эмили, прямо-таки горевшая желанием представить Марго в наилучшем свете. — Она красива, умна, прекрасно поет и обладает недюжинным драматическим дарованием. Да что я тебе рассказываю, ты же видел ее в роли Джульетты. Она мне сама рассказывала,

— Честно говоря, ее игра мне не очень понравилась, — признался Джеймс. — Дело вовсе не в том, что я поклонник ее таланта. Просто у Марго особенное лицо. Прелестное сочетание: рыжие волосы и большие зеленые глаза. Я полагал, что более живого и переменчивого женского облика больше никогда не встречу, но ошибался.

Эмили пропустила его последние слова мимо ушей, не пожелав задуматься над тем, а что он, собственно, имел в виду. Гораздо важнее для нее было услышать, что Джеймс не очарован Марго как актрисой. Главный талант сестры в его случае не сработал. Крайне прискорбно! Так что же он ценит в женщинах, кроме привлекательной внешности?

Судя по тому, о чем шел разговор вечером в библиотеке, Джеймсу важно, чтобы будущая леди Эштон умела ладить с арендаторами, заботливо вникала в их нужды и могла правильно распорядиться хозяйством в отсутствие мужа. Такая женщина обязана была иметь ровный характер и любить землю, которой владеет семья. По мнению Эмили, Марго такими качествами не обладала. Но ведь Джеймсу не обязательно узнавать об этом от нее? И потом, с чего он взял, что с легкостью сможет найти требующееся ему совершенство в юбке? Хорошие хозяйки таковыми не рождаются, они ими становятся. Вот пусть Марго и перевоспитается под руководством мужа. Научится всему, что нужно, и станет именно такой, о какой Джеймс мечтает. Пока Эмили размышляла, Джеймс придвинулся ближе и осторожно снял с ее разрумянившейся щеки соринку. Нежность и внезапность прикосновения застали Эмили врасплох. Вместо того чтобы коротко поблагодарить и отстраниться, она прикрыла заблестевшие глаза веками и неосознанно потянулась к Джеймсу.

Но в последний момент перед соприкосновением горящих нетерпением губ Эмили резко отпрянула и залилась краской.

— Нам пора ехать.

Она старательно прятала смятенный взгляд и не видела, с каким разочарованием он убирал с ее талии руку, уже успевшую расположиться там по-хозяйски.

— Да, наверное, пора, — неохотно согласился Джемс и вскочил на ноги.

Мысленно он тут же обозвал себя ослом за то, что легко сдался. Повернувшись к Эмили, Джеймс протянул ей руку. После недолгого колебания она приняла предложенную помощь… и очутилась у него в плену. Он крепко обнял ее за талию и медленно притягивал к себе. Эмили ощутила, что ее пульс участился, а руки заледенели и беспомощно повисли.

Невыразимая чувственность, источаемая каждой клеточкой мощного тела Джеймса, проникала сквозь любую преграду. Любая нормальная женщина откликнулась бы на нее без промедления и сочла бы за счастье дать ему то, чего он добивался. Та, которую он обнимал в данный момент, тоже не смогла остаться безучастной.

У Эмили не было сил сопротивляться, но она попыталась воззвать к его рассудку;

— Не надо, Джеймс, пожалуйста. Мы оба потом не простим себе такого поведения.

Отчаяние, прозвучавшее в ее голосе, заставило Джеймса изменить первоначальное намерение и отпустить прелестную пленницу. Он сам себя не узнавал. Подобная мягкость была не в его характере. Обычно Джеймс любыми способами добивался того, чего хотел. А сейчас он отчаянно стремился поцеловать эту неприступную девушку. В случае достаточно горячего ответа с ее стороны Джеймс собирался зайти намного дальше. Не услышь он в ее голосе горячую мольбу, вряд ли разжал бы руки и поступил так, как того требовали приличия.