Диана, по личному убеждению, на двести процентов соответствовала воплощенной мечте Крягина. Когда обнаружилось, что ему нравятся недоступные, она тут же превратилась в феминистку. Когда Вихров обмолвился, что шефа всегда притягивают стервы, она стала воплощением женщины-вамп в критические дни. Когда из случайно подслушанного разговора девушка узнала, что любимому симпатичны материально независимые дамы, она тут же начала усиленно демонстрировать свою финансовую состоятельность, благо папа не ограничивал дочку в средствах. И как результат – Крягин подарил огромный букет грудастой секретарше. Где справедливость? Диана столько времени изо всех сил старалась сблизиться, понравиться, стать нужной, желанной, а невзрачная девчонка за пару дней получила все. Диана чувствовала себя цветоводом, вырастившим потрясающую розу, которую мимоходом выдрал полоумный влюбленный для своей невесты. Чисто по-человечески влюбленного даже можно оправдать, любовь – такое дело, против нее не попрешь. А кто пожалеет цветовода? Хотя если и пожалеют, ему от чужого сочувствия ни жарко, ни холодно.

И как быть с его взглядами, ведь читалось же в глазах Крягина что-то, что давало повод надеяться!

Теперь Диана ехала с Юрой, который уже все распланировал, как повар, замысливший несложное блюдо. К Иванову она пристала почти инстинктивно, по извечному женскому заблуждению: пусть хоть поревнует, может, тогда… Но мужчины, они хоть и одного пола, но реагируют по-разному. Один, как разъяренный бык, напомнит про свое право собственности, поддев на рога всех участников, другой вызовет соперника на дуэль, третий отметелит неверную подругу, четвертый интеллигентно расстроится, а кто-то вообще махнет рукой.

Но женщинам хочется страстей и событий, поэтому они зачастую стравливают кавалеров, дабы понаблюдать за действом с гостевой трибуны. В Средневековье такие номера проходили, а в наше время правила сильно изменились. Даму сердца запросто могут поставить на место договорившиеся между собой соперники.

Диана все сделала машинально, а теперь жалела. Получилось гадко и грязно. И все могло еще более усугубиться, если не прекратить спектакль немедленно.

– Отвези меня домой, – она примирительно тронула Юру за плечо и назвала адрес.

Он не спорил. Это немного неприятно кольнуло самолюбие, но следовало признать, что лучше не понравиться кавалеру самой, чем долго отбиваться и объяснять, что это он тебе не понравился.


– Ичто привело тебя к замшелым старикам? – с порога полюбопытствовала мама, разглядывая смущенную Катю.

– Ну, мам, чего ты такая злопамятная? – пробормотала девушка, с покаянной суетливостью стаскивая одежду. – Мало ли что я тогда сказала. Я извиняюсь.

– О, доча! – обрадовался Егор Константинович. Судя по задорному блеску глаз и плохо выговариваемым звукам, папа был навеселе. С одной стороны, это значило, что у мамы настроение хуже некуда, а с другой – папа настроен миролюбиво и учить ее в два голоса они сегодня не будут. – А Сашок где?

– Ну, исходя из тембра ее сопения, доча сейчас ответит тебе в рифму, – догадалась мама. – Какая прелесть. Какая неожиданность. А не об этом ли я тебя предупреждала?!

– О чем? – огрызнулась Катя.

– О том! Что ничего хорошего с этим плебеем получиться просто не может!

– Он не плебей!

– Ага! Он плейбой! Пьющий и гулящий.

– С чего ты взяла, что он пьет?! – Катерина осторожно протиснулась мимо мамы в кухню. Запах жареной картошки напомнил о том, что ужина – ни романтического, ни какого-либо другого – у Кати сегодня еще не было.

– То есть второй пункт не оспаривается? Уже впечатляет! А про выпивку я знаю, поскольку периодически общалась с твоим ненаглядным. Либо он напивается до полного кретинизма, либо по вечерам у него прогрессирующее слабоумие, проходящее к утру. Он развлекает меня анекдотами из репертуара трудных подростков и рассказывает, как вы хорошо живете. Если учитывать реплики на заднем плане и общий шумовой фон, живете вы в бомжатнике. Кстати, он очень интересно расписывал, как вы будете улучшать свои жилищные условия, упоминая нашу квартиру, но без подробностей, куда денемся мы с твоим отцом.

– Мам, не начинай. Мне сейчас очень плохо.

Вера Яковлевна победоносно задрала голову и резюмировала:

– Мы с отцом были правы.

– Да, абсолютно, – покорно согласилась Катя. – Я дура. И ошиблась. И никогда не выйду замуж, потому что не умею выбирать.

– Как? А Боря? – всплеснула руками мама.

– Ваш Боря – это топор, как средство от головной боли. Лучше умереть в девках! – в отчаянии выкрикнула Катя и закрылась в ванной. Слезы душили, и требовалось выплакаться, но не при маме, которая сейчас торжествует, гордясь собственной проницательностью и строя планы на Борю в зятьях.

Некоторым родителям всегда кажется, что их дети – наивные несмышленыши, ждущие, пока их ткнут мордой в миску или пихнут на верный путь. Пусть даже сначала они сопротивляются, потом обязательно скажут спасибо. А отпрыскам кажется, что они сами знают, в какой миске вкуснее и по какой дороге ближе. Правота делится напополам: где-то правы родители, где-то дети. Только ясность наступает слишком поздно, когда изменить уже ничего нельзя, а можно только сделать выводы.

Весь ужин мама зудела, пытаясь выведать причину конфликта, а Катерина молчала как партизан, с одной стороны, из вредности, а с другой – из-за нежелания глупо выглядеть. Быть брошенной и обманутой не только больно, но еще и стыдно. Если тебе предпочли другую, то доброжелатели в первую очередь предложат покопаться в себе в поисках причин случившегося, а не сетовать на вероломство партнера и перечислять дефекты соперницы. Это логично, так как рыба ищет где глубже, а мужик – где лучше. Куда уплыл, там и лучше.

Саша не позвонил ни домой, ни на мобильный, хотя Катя подготовила прочувствованную речь и желала немедленно ее выплеснуть на неверного жениха. Там было очень много красивых, хлестких оборотов, доводов и обвинений. Держать это в себе не было никакой возможности, а звонить самой – глупо, поэтому Катерина набрала номер Лизы.

Как ни странно, Кротова оказалась дома.

– А чего вчера никто не подходил и трубка не работала? – выпалила Катя. Ей было страшно начать разговор о своих проблемах, поэтому надо было как-то плавно подобраться к теме. Или вообще – оттянуть кульминационный момент.

– Во-первых, здравствуйте! – съехидничала Елизавета. – Вчера я была в трансе, поэтому телефон из розетки выдернула. И позавчера. И вообще – приятно познакомиться – я рогатая дура. В очередной раз. Четырежды герой любовного фронта, павший в неравном бою за кусок счастья. Не обломилось мне, Катька. Не такая уж я умная. Поэтому ты осторожнее прислушивайся к моим советам. Косметолог, покрытый морщинами, бородавками и прыщами, не имеет права давать консультации.

– Да ладно, – не поверила Катя.

– Клянусь. Слышишь звук? – из трубки донесся сухой стук. – Это я рогами стучу.

– Ну постучи об мои, – вздохнула Катерина. – Промахнулась цыганка, что-то мы с тобой одновременно овдовели, а не счастье нашли.

– Ну не знаю, как твой, а мой жив. И у него, представь, жена есть. Только не говори, что у твоего тоже. А то неинтересно. В вероломстве тоже должно быть разнообразие, иначе скучно.

– Мне не скучно, мне противно, – Катя воровато оглянулась, не подслушивает ли мама. Разумеется, мамуля вдруг обнаружила, что в квартире грязный пол, и с энтузиазмом терла линолеум под дверью, периодически громко удивляясь, кто это тут так напачкал.

– Выкладывай, – Кротова повозилась и что-то уронила.

– Лизка, не отвлекайся!

– Почему шепотом? Он что – рядом? У вас еще не все?

– Нет. У нас все. Тут мама в дозоре.

– Плюнь. Рано или поздно она все равно все узнает. Нашла, от кого скрывать. Давай, не тяни.

– В общем, у него любовница.

– Это интереснее, чем жена, – согласилась Кротова. – И какая она из себя?

Катя напряглась, пытаясь вспомнить.

– Такая, маленькая, черненькая, с косой.

– Смерть, что ли? – гоготнула Елизавета. – На лицо какая?

– Не видела. Они целовались.

– Какая гадость! Тогда даже не важно, какое у нее там лицо, в любом случае – обмусоленное. Он оправдывался?

– Нет. Он даже не звонил.

– А тебе что, хочется, чтобы позвонил? – подозрительно спросила Кротова и тут же добавила: – Хотя мне тоже хотелось, чтобы мой покланялся, хоть объяснил что-то. А то отвалил, как насосавшийся клоп, и – адье! У меня же комплексы разовьются. Мужчина должен уходить красиво, как капитан дальнего плавания, чтобы ушел – как утонул. Акулы съели. Тогда оставленной женщине хотя бы не так обидно. Но у тебя ситуация другая. Вещи, я так понимаю, зависли в его квартире? Тогда придется объясняться. Хочешь, я с тобой пойду.

– Нет, Лиз, я сама, спасибо. У меня ключи есть. Приду, пока его нет…

– Ага. А бдительные соседи скрутят тебе руки, решив, что ты воровка.

– Не болтай ерунды. Меня там все знают.

– Ладно. А если ты приедешь, а там уже живет твоя заместительница. И вот сидит она в твоих шмотках и пьет из твоей кружки чай.

Такой чудовищный вариант Кате даже в голову не приходил. Если Саша из чувства вины перед ней еще должен был вести себя покаянно, то от соперницы, если она без комплексов, можно ожидать чего угодно.

– Щетку выброси. Вдруг она ею уже зубы чистила, – несло Кротову.

– Да я не буду забирать…

– Забери. Я во всякую ерунду не верю, но могут порчу навести. То есть, конечно, никакой порчи нет, это бредни, но зачем нам рисковать? Забери все, особенно волоски!

– Что? – ахнула Катя.

– Волосы, зубы, все, что имеет к тебе отношение, что могло с тебя там осыпаться.

– Лиза, ты что, пила? Какие зубы с меня могли там осыпаться? И что мне теперь, полы там мыть?

– Не надо мыть, пропылесось, а мешок выкини!

– Там нет пылесоса.

– У соседей попроси. Что ты отговорки ищешь! Тут все серьезно! Да, фотки забери.

– Ладно, поехали со мной, – сдалась Катерина, сообразив, что в будни у нее не получится из-за работы, а вечером и в выходные Саша может оказаться дома в компании своей новой подружки. – Знаешь, может, оно все и к лучшему. Мне другой нравится.

– Я помню – шеф. Как у тебя с ним продвигается? – оживилась Кротова.

– Никак.

– А ты двигай ситуацию сама! Под лежачий камень вода не течет!

– Ой, забыла, он же мне цветы подарил!

– Забыла! – возмутилась Лиза. – Слона-то я и не заметил. Что за цветы? Эконом-класса или нормальные?

– Вообще такой громадный букет!

– Все. Он наш. Если только в их денежных кругах не принято таким образом прикалываться над секретаршами.

– А еще ко мне там клеятся несколько мужиков. Вроде бы. Во всяком случае, они постоянно крутятся рядом, – разоткровенничалась Катерина.

– Николаева! – воскликнула умная Елизавета. – «Клеятся» и «крутятся рядом» – разные понятия. Вот около меня постоянно крутится Димка со второго этажа – так он регулярно на бутылку стреляет. Формулируй четче. Надо мне к тебе с инспекцией нагрянуть после работы. У меня глаз-алмаз, как у оценщика со стажем.

– Ты ж говорила, что прыщавые косметологи….

– Я на оскорбления не обижаюсь. Я за оскорбления бью в глаз, – заржала Елизавета. – Нет у меня прыщей, пошутила я. Забудь.


Забытые в офисе цветы не завяли. За ночь они наполнили приемную тонким свежим ароматом и даже как будто стали ярче. Катя разделась и подошла их понюхать.

– Это хорошо, что вы приходите раньше. Это правильно, – скрипнул сзади Кирилл Антонович, несколько смущавшийся своего вчерашнего поведения.

Катерина вздрогнула и замерла, не оборачиваясь. У нее просто не было никаких моральных сил посмотреть на мужчину, с которым она вчера целовалась. Вернее, который с ней целовался, поскольку именно Клейстер был инициатором случившегося.

– Ну что вы там застыли, как манекен? – недовольно буркнул юрист. – От кого цветы-то, кстати?

– Не от вас, – довольно смело пошутила девушка, опасаясь с его стороны репрессий после вчерашнего. Или продолжения… Репрессии могли иметь место, если Кирилл Антонович успел пожалеть о своем порыве, а продолжение – если Катя ему нравилась. Но сам Клейстер почему-то не воспринимался как мужчина, он скорее был соседским питбулем, которого следует гладить и задабривать. На всякий случай. Он вызывал уважение своей породистостью и силой, но не более. И что делать, если она ему приглянулась, Катя не знала.

– Вы намекаете на что-то? – равнодушно уточнил юрист.

– Ни в коем случае.

– Что-то мне тон ваш не понравился, – он задумчиво смерил Катю взглядом. Сегодня вырез был еще больше, поэтому взгляд проехался снизу вверх и остановился в самой интересной точке. Хозяйка точки смущенно запахнулась в пиджачок и покраснела.

– Румянец вам идет. Надо чаще бывать на воздухе, – с этими словами Клейстер скрылся в кабинете, оставив Катерину в недоумении. Опять какой-то подтекст или просто так сказал? Но юристы никогда ничего не говорят просто так. Надо было выработать какую-то устойчивую позицию по отношению к нему, иначе совершенно непонятно, как общаться. Объективно юрист имел приятную, во всяком случае, не отталкивающую внешность. Что еще занести в актив, Катерина не знала. На основании одной только внешности отношение к человеку не выработаешь. Если рассматривать жизнь женщины как ось координат, то в центре будет либо мужчина, либо ребенок, соответственно, отношение ко всем остальным представителям сильного пола строится с оглядкой на этот пуп земли. Таким образом, все остальные точки на оси будут поделены на потенциальных отцов, кавалеров или соперников. С отцами все ясно, кавалеры призваны поддерживать кипение адреналина в крови, а соперники – это друзья центра оси, претендующие на бани, рыбалки и совместное распитие любых напитков.