— Что значит «займусь»?

— Мне надоел Дуг Джексон. Теперь мне нравится Итон. У него классные ямочки на щеках.

— Только одна, — фыркнула я.

— Хорошо, у него классная ямочка на щеке.

В поисках поддержки я взглянула на Аннелизу, надеясь, что она сейчас скажет: «Нельзя просто взять и решить, что теперь тебе нравится другой мальчик». Но она ничего не сказала, а продолжила красить губы, глядя на себя в маленькое зеркальце.

— Дарси, я поверить не могу.

— Чего ты волнуешься? — проговорила она. — Аннелиза вовсе не лезла на стену, когда я полюбила Дуга. Мы успешно делили его несколько месяцев. Да, Аннелиза?

— Даже дольше. Мне он понравился еще летом. Помнишь, в бассейне? — Аннелиза всегда упускала главное. Я взглянула на нее, и она сочувственно потупила глаза. Но ведь есть же разница! Дуг есть Дуг. Он принадлежит всем. А Итон только мой.

Больше за этот вечер я ничего не сказала, но праздник был испорчен. На следующий день в школе Дарси послала Итону записку с вопросом, кто ему нравится — она, я или вообще никто — с пустым квадратиком напротив каждого варианта и наказом поставить только одну галочку. Должно быть, он выбрал Дарси, потому что на перемене они ходили вместе. Следует сказать, что хоть они и говорили, что «гуляют», но на самом деле почти не проводили время вдвоем, если не считать нескольких телефонных разговоров по вечерам, частью под приглушенное хихиканье Аннелизы. Я отказалась участвовать в этой забаве или как-то обсуждать этот легкомысленный роман.

По-моему, совершенно не важно, что Дарси и Итон не целовались, что дело было в пятом классе и что они «расстались» две недели спустя, когда она потеряла к нему всякий интерес и объявила, что снова любит Дуга Джексона. Плевать, что, как сказала мама мне в утешение, подражание есть тонкая форма лести. Важно лишь то, что Дарси украла у меня Итона. Возможно, она это сделала, потому что и в самом деле стала о нем другого мнения; так я думала, убеждая саму себя, что мне не за что ее ненавидеть. Но скорее всего Дарси отбила у меня Итона лишь затем, чтобы показать, на что она способна.

Итак, господа присяжные, по здравом размышлении Дарси Рон получила по заслугам. Все возвращается на круги своя. Я дала ей отпор.

Представляю себе лица присяжных. Суд колеблется. Мужчины, кажется, удивлены, как будто рухнула некая догма. Хорошенькая девушка всегда найдет себе парня, разве нет? Мир устроен именно так. Немолодая дама в деловом костюме кривит губы. Ее

возмущает это сравнение: чужой жених — и неудачная любовь в пятом классе! Боже мой! Ухоженная, очень красивая женщина в песочно-желтом костюме от Шанель мысленно сопоставляет себя с Дарси. Ничего не могу поделать, чтобы переубедить и разжалобить моих обвинителей.

Единственный присяжный, которого тронула история с Итоном, — полная девушка с простенькой круглой стрижкой и волосами цвета кофейных зерен. Она сидит с краю и время от времени поправляет очки на переносице. Я взываю к сочувствию этой девушки и к ее чувству справедливости. Втайне она меня одобряет. Может быть, у нее тоже есть подруга вроде Дарси, которая всегда получает все, что хочет.

Вспоминаю старшую школу, когда Дарси по-прежнему могла подцепить кого только вздумается. Я видела, как она целовалась с Блэйном Коннером возле нашего шкафчика, и до сих пор помню ту бурлящую во мне зависть, с которой я, все еще обделенная вниманием противоположного рола, была вынуждена наблюдать за этим бесстыдством. Блэйн перевелся в нашу школу из Колумбии, штат Огайо, в последнем классе средней школы и стал первым во всем, кроме учебы. Он не блистал умом, но был лучшим игроком в футбольной команде и лучшим подающим на бейсбольной площадке. Девчонки влюблялись в него, потому что он обладал кинематографической внешностью. Дуг Джексон, дубль два. Но увы, в Колумбии у него осталась подружка по имени Кассандра, про которую он говорил, что она — «девчонка на сто десять процентов» (выражение, которое всегда поражало меня своей очевидной бессмысленностью). Так было, пока ему не повстречалась Дарси. Та увидела его на поле и решила, что окрутит. На следующий день она позвала его смотреть «Отверженных». Можно было подумать, что качок вроде Блэйна не пойдет на мюзикл, но он охотно согласился ее сопровождать. После спектакля у нее на шее остался огромный засос. На следующее утро Кассандра из Колумбии вылетела у Блэйна из головы.

Помню свой разговор с Аннелизой о чарах Дарси. Мы нередко обсуждали ее, и это заставляло меня задуматься, как часто они в свою очередь, сплетничают обо мне. Аннелиза утверждала, что дело не только в красивом личике и отличной фигурке; главное — самоуверенность Дарси, ее шарм. Не знаю насчет шарма, но сейчас, пожалуй, согласилась бы с Аннелизой насчет самоуверенности. Как будто, учась в школе, Дарси могла видеть будущее. Она никогда ничего не боялась и ни в чем не сомневалась, как бы воплощая все то, о чем как о несбывшемся с тоской вспоминают многие спустя годы после окончания школы.

Но я еще кое-что должна сказать о Дарси и ее парнях. А именно — она никогда не забывала о нас ради ребят. Подруги у нее были на первом месте — для старшеклассницы это вообще удивительно. Иногда из-за нас она отшивала своего парня, но чаще знакомила его с нами. Мы вчетвером сидели рядом в кино. Фаворит месяца, Дарси, Аннелиза и я. Дарси всегда шепотом комментировала происходящее на экране. Она была дерзкая и независимая, непохожая на большинство других старшеклассниц, которые с головой уходили в свои любовные переживания. В то же самое время, я думаю, она просто не влюблялась по-настоящему. Дарси нравилось быть главной, а поскольку ей всегда попадались те, кто слабее ее, — она получала то, что хотела. Вправду ли она так мало заботилась о взаимности или только делала вид, но ребята продолжали держаться у нее крючке даже после того, как они расставались. Тот же Блэйн, например. Сейчас он живет в Айове с женой, тремя детьми и двумя лабрадорами и по-прежнему отправляет Дарси письма по электронной почте на каждый ее день рождения. Вот это сила!

Теперь Дарси с тоской рассказывает о том, как замечательно было в старших классах. Я вздрагиваю, когда она так говорит. Разумеется, у меня есть кое-какие светлые воспоминания о тех днях; я пользовалась некоторой популярностью — потому что была лучшей подругой Дарси. Я любила ходить на футбол с Аннелизой, раскрашивать лицо оранжевым и синим, стоять с флагом на открытой трибуне и махать Дарси, которая выступала в составе группы поддержки. Любила наши ежесубботние походы в кафе-мороженое, где мы обыкновенно заказывали одно тропическое, одно двойное шоколадное и один «Сникерс», а потом делились друг с другом. Любила своего первого парня, Брэндона Бимера, с которым мы встречались, когда учились в выпускном классе. Брэндон тоже был очень правильный — католическая версия меня. Он не пил, не курил травку и чувствовал себя неловко, когда разговор шел о сексе. Дарси, которая рассталась с девственностью в предпоследнем классе благодаря испанцу Карлосу, ученику по обмену, подбивала меня соблазнить Брэндона: «Возьми его за пенис, и, честное слово, ему это понравится». Но я и так была совершенно счастлива, проводя целые часы в трейлере, где жила семья Брэндона; такие вещи, как безопасный секс или вождение в нетрезвом виде, меня просто не касались. Поэтому если мои воспоминания и не отличаются особой яркостью, то по крайней мере мне просто есть о чем вспомнить.

Но горестей тоже хватало: прыщи, проклятое фотографирование с классом, вечное отсутствие модной одежды и партнера для танцев, детская полнота, которую я никак не могла скрыть, вынужденный уход из группы поддержки, проигранные выборы на должность классного казначея. Немилосердные грусть и злоба, которые накатывали время от времени (точнее сказать, раз в месяц) и, судя по всему, не поддавались контролю. Типичное состояние подростка года на четыре, все проходят через это. Все, кроме Дарси — ее миновали и физические недомогания, и уродливая подростковая неуклюжесть. Конечно, она любила школу — ведь школа любила ее.

Многие девушки с такими же, как у меня, воспоминаниями о своем отрочестве со временем начинают относиться к нему иначе. На встрече выпускников десять лет спустя они появляются растолстевшие, разведенные и вспоминают о минувших счастливых днях. Но череда счастливых дней Дарси, казалось, не имеет конца. Никаких крушений и провалов. Ее жизнь становилась все приятнее. Как однажды сказала моя мама: «Дарси держит весь мир за яйца». Это было правдой — и правдой осталось. Дарси всегда получает то, что хочет, — включая Декса, идеального жениха.

Я посылаю Дарси сообщение на мобильник, который, должно быть, выключен, пока она сидит в кино. Пишу, что слишком устала, чтобы идти с ними ужинать. Даже встать не могу. На самом деле мне очень хочется есть. Звоню и заказываю гамбургер с сыром чеддер и жареную картошку. Естественно, к концу мая я не похудею на пять фунтов! В ожидании заказа вспоминаю, как много-много лет назад мы с Дарси листали телефонную книгу, мечтали о будущем и гадали, что будет с нами в тридцать лет.

И вот я сижу — без мужа, которого себе воображала, без няни, без двоих детей. Вместо всего этого мой юбилей омрачен скандалом. Ну ладно. Нет никаких причин заниматься самобичеванием. Я снова звоню и заказываю гигантский шоколадный коктейль в придачу. Вижу, как девушка на скамье присяжных мне подмигивает. Она тоже думает, что коктейль — это великолепная идея. В конце концов, неужели мимолетная слабость на дне рождения непростительна?


Глава 3

Когда на следующее утро я просыпаюсь, образ развязной девицы, посасывающей молочные коктейли, уступает место кающейся грешнице. Вспоминаю о тридцати годах послушания. Больше не могу думать о том, что было. Я страшно виновата перед подругой: порваны сестринские узы. Оправдания этому нет.

И потому — план Б: представим, что ничего не случилось. Мой проступок так тяжел, что мне не остается ничего, как только поскорее все забыть. Жить как всегда. Начинается еще один обыкновенный понедельник. Я готова с этим смириться.

Принимаю душ, сушу волосы, надеваю свой любимый черный костюм и туфли на низком каблуке, еду на метро до Гранд-Сентрал, заказываю кофе, беру с журнальной стойки «Нью-Йорк тайме», поднимаюсь на эскалаторе, а потом на лифте в свой офис. Каждый шаг все больше отдаляет меня от Декса и от Того, Что Случилось.

Я прихожу в офис в двадцать минут девятого, по понятиям сотрудников юридической конторы — довольно рано. В коридоре тихо. Даже секретарши еще нет. Просматриваю колонки новостей и потягиваю кофе, как вдруг замечаю, что на моем телефоне поблескивает красный огонек,

одно неотвеченное сообщение — обычно это означает, что работы сегодня будет больше обычного. Какой-нибудь идиот, должно быть, позвонил в выходные, когда мне было не до того, чтобы проверять входящие. Мой заработок всецело зависит от Лэса— это самая важная шишка и самый большой придурок на все шесть этажей нашего офиса. Ввожу пароль и жду.

— Одно неотвеченное сообщение от внешнего абонента. Принято в семь часов двадцать минут, — слышу я. Ненавижу этот автоматический женский голос. Он постоянно сообщает мне самые плохие новости неизменно бодрым тоном. Нужно выпустить специальную запись для юридических контор с заунывным голосом на фоне мрачной музыки: «О-хо-хо, у вас четыре неотвеченных сообщения!»

Ну, что на этот раз? Нажимаю клавишу прослушивания записи.

— Привет, Рейчел. Это я, Декс. Хотел позвонить тебе вчера, чтобы поговорить о том, что случилось в воскресенье, но не смог. Думаю, нам стоит это обсудить. Перезвони, когда сможешь. Я буду на работе весь день.

Сердце у меня замирает. Почему бы ему не воспользоваться старой доброй тактикой «бегства от проблемы»: забыть и никогда больше об этом не заговаривать? Таков был мой план. Неудивительно, что я терпеть не могу свою работу. Я — человек, который ненавидит споры. Беру ручку и нервно постукиваю по столу. Так и слышу мамин голос, убеждающий меня не волноваться. Кладу ручку и смотрю на телефон. Женский голос спрашивает, что сделать с этим сообщением: прослушать еще раз, сохранить или удалить?

О чем он хочет со мной поговорить? Что здесь можно сказать? Слушаю опять, надеясь, что под звуки его голоса ответ придет ко мне сам. Не приходит. Прокручиваю еще и еще, пока голос не начинает  звучать неразборчиво. Так сливаются слова, теряя свой первоначальный смысл, когда произносишь их много раз подряд. Это была моя люби- & мая игра. Каша, каша, каша. Я повторяла и повторяла, пока мне не начинало казаться, что та желтая субстанция, которую я обычно ела на завтрак, называется теперь совершенно иначе.

Напоследок слушаю Декса еще раз и стираю сообщение. Определенно голос у него не такой, как всегда. Это важно, потому что и сам он в некотором роде стал другим. Мы оба стали другими. Потому что даже если я попытаюсь забыть о том, что случилось, даже если Декс выбросит это из головы после короткого и неловкого телефонного разговора, мы навсегда останемся в памяти друг друга — в том списке, который есть у каждого человека, будь это секретный дневник или отдаленные глубины сознания. Список короткий или длинный. Выстроенный в порядке поступления или по степени важности. С полным именем, дружеским прозвищем или просто характерной деталью. Так обычно запоминает Дарси: «Дельта Сигг, у которой потрясающая задница».