Людмила Малкина ступила на стезю обмана, пытаясь удержать возле себя загорелого блондина из российской сборной по футболу. Они встречались пару месяцев, это было задолго до Федора, и закончилось плачевно. Но в самом начале их отношений ей казалось, что все – навсегда. И она решилась на ложь: сообщила блондину, что беременна. Он как раз собирался на очередной чемпионат, после которого карьерный взлет должен был вывести его на новую орбиту. Спутница с орущим младенцем на руках никак не вписывалась в эти планы. Блондин повел себя не как настоящий мужик. Он задумался и, не сказав ей ни слова, уехал на спортивное состязание. Зато каким красноречием разразилась его мама! Она встретилась с Люськой и потребовала разрыва всяческих отношений. Уязвленная невниманием будущей родственницы, Люська, придерживая рукой опухший, видимо, после поедания огромного количества абрикосов, живот, гордо встала и удалилась со словами: «Да ни в жисть вам не видать собственного внука!» Через некоторое время, глядя по телевизору прямую трансляцию того самого чемпионата, Люська от своих любимых абрикосов чуть не подавилась. Блондину врезали мячом, несущимся со скоростью сто пятьдесят километров в час, в причинное место. После чего, ясное дело, он стал полным импотентом.

И здесь началось самое интересное. Люську признала вся его родня, с трепетом дожидающаяся наследника. Но у нее прошла любовь, погасли чувства. О жертвенной любви она и думать не думала. К тому же в ее, тогда еще молодом и романтическом, возрасте встречаться с импотентом было верхом легкомыслия. Но более глупо было признаться в том, что она соврала о своей беременности. Родственники блондина и сам блондин ходили за Люськой по пятам, карауля, как бы она не сделала аборт. Пришлось ей с помощью подруги Светланы Кошелевой изображать жертву дорожной аварии. Кошелева, управляя велосипедом, на глазах у родственников изобразила наезд на подругу. Ту отвезли в больницу, где она якобы потеряла ребенка. Если бы не изворотливость Люськи, неизвестно, чем бы вся эта история закончилась. Но для блондина этот случай стал сущим наказанием – он думал, что лишился ребенка, от которого и так чуть не отказался. Люська, кстати, ни о чем не жалеет. А вдруг она и в самом деле была бы беременна, а блондин послушал свою маму?!

Следовать примеру подруги Светлана не собиралась. К чему? Вот если бы она действительно забеременела от Михаила, то это было бы другое дело. Но она не уверена, что призналась бы ему в этом. Мужчину нельзя ограничивать в свободе выбора, обременяя его детьми. В один прекрасный момент его ничто не остановит. Он перешагнет через детей, жену, мать, через себя. И этот момент называется любовью. Если он любит другую, то нет смысла чинить ему какие бы то ни было препятствия. Они сдержат его лишь на время, после чего он все равно уйдет. А Светлана останется наедине со своей ложью. Нет, лгать она не собиралась.

– Сходи к колдунье, – посоветовала Люська по телефону, сюсюкая с Пятихаткой. – Приворожи его.

Это был еще один вариант. Он также часто используется безутешными дамами, пополняющими бюджеты всевозможных ведуний и колдуний. Думаете, те врут, обещая, что все уладится, и любимый приползет к вам на коленках, прося пощады? Да нисколько. Хорошая колдунья прежде всего отличный психотерапевт. Она дает установку на сохранение достоинства, внушает надежду на будущее и программирует на успех. Заокеанские дамы бегают к своим психоаналитикам, а наши доверчивые русские бабы спешат к ведуньям. С кем, как не с ней, обыкновенной колдуньей со степенью суперпрофессионального мага в двадцать пятом поколении, можно поговорить о своем лысом придурке, надумавшем слинять к молоденькой профурсетке?! Не с соседками же по подъезду! Те только посмеются над горем и потычут пальцем вслед.

– Купи духи с ферамонами, – не унималась Люська. – Помнишь, я как-то купила…

Такое нельзя было забыть. Жутко дефицитный товар, находящийся в стадии разработки и лабораторных исследованиях на кошках, продавался практически из-под полы.

То есть через хороших знакомых. Люське его принесла коллега по работе. Малкина умудрилась вылить на себя весь пузырек – новый начальник был симпатичным холостяком. Но она привлекла не его внимание, а озаботила окрестных котов, перепутавших май с мартом. Стаи сексуально озабоченных животных следовали за Люськой по пятам, вопя от вожделения мерзкими пронзительными голосами. По всей видимости, коллега что-то перепутала: те ферамоны, которые она принесла Люське, предназначались как раз для кошек, на которых их и испытывали. Люське пришлось взять больничный и несколько дней отмокать в ванной, чтобы отвязаться от их настойчивого внимания. Соседи взвыли – толпы хвостатых поклонников заполонили лестничные клетки. Их попытались разогнать работники жилищных организаций и местный участковый, но на защиту котов пришли ребята из армии «зеленых» и организовали митинг под Люськиными окнами. Она услышала бы в свой адрес много нехорошего, если бы не находилась в ванне.

Вариант с ферамонами отпадал вместе с колдуньей. Светлана вздохнула, отпадало практически все. Все, что в муках и сомнениях было придумано женщинами на протяжении веков. Осталась одна романтическая придурь, как ее именовала Люська.

– Люся, ты не знаешь, где у нас можно купить розовые очки? – всхлипнула Светлана, оставшись на следующий день без своего форварда. У того нашлись общие с Топтыгиным дела, и он снова исчез, оставив ее наедине с грустными мыслями.

– Молодец! – похвалила ее подруга. – Купи очки и стань настоящей очковой змеей! Не давай спуску ни одной Виктории и ни одному Бекхему!

– Люся, я собиралась купить очки для другого…

– Правильно! Увлекись другим и наставь Мишке рога. Для другого, так для другого. Хотя, по большому счету, все они – подлецы и негодяи. Федор так и не позвонил!

– Люся, может, с ним случились неприятности? И он сидит на дереве, у которого его поджидает лохматое чудовище с поросятами? Или он перевернулся на своей байдарке и утонул…

– Спасибо, подруга, успокоила. Нет, ну ведь мог бы все-таки позвонить: «Извини, дорогая, у меня случилась досадная неприятность. Я сегодня перевернулся на байдарке и утонул». Мы с Пятихаткой поплакали бы в подушку… Ты знаешь, я купила ей подушку! Специальную подушку и матрасик в полосочку, а еще плащ для сырой погоды и галошки…

– Люська, у тебя что, отсырели мозги?! Какие галошки для собаки?! Где ты это все взяла?!

«Быть или не быть рядом» Люся поняла на свой лад. Она выбрала «быть» с Пятихаткой и заботами о ней. А Федору, который так и не позвонил, оставалось «не быть рядом». Зато неподалеку от Люськиного дома, как оказалось, находился зоомагазин. Она обнаружила его месторасположение, когда прогуливала щенка. К чему было тащиться с щенком на руках за три квартала от собственного дома, Светлане было непонятно. Люся объясняла доходчиво: чтобы Пятихатка подышала чистым воздухом в парке. То, что на обратном пути эта несчастная чуть не задохнулась от выхлопных газов образовавшейся автомобильной пробки, не считалось.

Магазин оказался битком набитым товарами для домашних животных. И симпатичными продавцами. Их было четверо, работали они по очереди, Люська приходила за покупками тогда, когда торговал Валентин. Это он, как догадалась Светлана, всучил подруге плащ и галоши. Иногда она попадала на Владислава и покупала для щенка игрушки. Шопоголия превращалась у подруги в зооманию и грозила перерасти в финансовый кризис в отдельно взятой квартире, заполоненной собачьими аксессуарами. Так проявлялась Люськина тоска по крепкому мужскому плечу. Зато теперь у нее была компания, по ночам она могла рыдать в обе подушки вместе с Пятихаткой.

Светлана не могла рыдать вообще, рядом с ней спал любимый человек, который мало что помнил из собственной жизни. А она не должна была забывать, что он ищет себя. Находиться в поиске было делом его жизни. Вот только Михаил предпочитал делать это без нее. Светлана не думала, что он что-то утаивает, но догадывалась, что в чем-то ей не доверяет.

Он пришел от сыщика понурый и ни единым словом не дал ей понять, что недоволен утаенными сведениями про Викторию Райскую. Возможно, действительно считал, что она не успела ему рассказать, не придав этому особого значения, что… Да мало ли этих «что»! Хуже было то, что он сам ничего про Викторию Райскую ей не сказал! А выпытывать это являлось для Светланы настоящей пыткой.

– Привет, милая, – Бекрушев чмокнул ее в щеку и направился на кухню. Там он поставил на пол пакеты, которые принес с собой, и принялся готовить. – Ты голодна?!

Светлане показалось, что именно так должна разговаривать со своей собакой Люська, когда возвращается с работы. И что же ей теперь делать? Делать вид, что она рада, и вилять хвостом? Ну откуда в ней столько страсти к самокопанию? От мамы, которая была замужем один-единственный раз и до сих пор не может найти свое счастье потому, что слишком разборчива. Что ей, Светлане, надо? Живет с ней мужик, целует ее, спит под боком. Другая бы радовалась, а она копается: не то сказал, не так посмотрел, вообще промолчал.

Михаил возился у плиты, напевая себе под нос нечто невразумительное, а Светлана сидела рядом и смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Как отдохнула? – Он поставил перед ней тарелку с отварными магазинными пельменями и замер в ожидании похвалы, которую Светлана не заставила его долго ждать.

– Вкусно пахнут, – вздохнула она, отгоняя мысли о том, что она, оказывается, отдыхала! А она-то думала, что страдает. – И когда ты успел забежать в продуктовый?

– Я спешил, – признался Бекрушев. – Хотел провести с тобой весь вечер. Давай сходим куда-нибудь? В будний день всегда можно купить билеты на любой спектакль. Или ты хочешь в кино? Тогда я согласен только на последние места для поцелуев!

– Я тоже согласна на последние места, – прошептала Светлана, удивляясь своей отходчивости.

– Тогда мы остаемся без сырного соуса, – заявил он. – В нем много чеснока. Кстати, у Топтыгина я экспроприировал вечернюю газету с афишей. Выбирай, куда мы отправимся! – И Михаил широким жестом выложил ее перед Светланой.

Выбрать ей не пришлось, призывно зазвенел телефон. Светлана, ожидавшая услышать кого угодно, скорее всего Люську, была приятно удивлена.

– Привет, – пропищал голос Ермолаевой, источающий сплошной гламур. – У меня сегодня вечеринка. Ты не забыла? Или ты все так же одна?

– Да нет, отчего же, – гордо отвечала ей Светлана, – мы придем.

– Нравится мне это «мы», – пропищала Ермолаева и чуть не умерла от любопытства. – Кто он? Если неудобно, то не говори. Промяукай два раза.

– Мяу-мяу, – подчинилась Светлана, показывая форварду, что разговаривает с не вполне адекватным собеседником.

– Ага, он рядом с тобой, – догадалась Ермолаева, которую любопытство уже снедало. – Если он блондин с голубыми глазами, то промяукай один раз. Если брюнет с карими, то – два.

– Мяу-мяу.

– Если он женатик, то промяукай один раз. Если нет, то – два…

– Мяу! Мяу!

– Бог мой! Где ты достала холостяка?! Кошелева, рассказывай дальше! Если он простой бизнесмен, то промяукай один раз. Если нет, то – два…

– Гав! Гав! – не выдержала Светлана, которой надоело изображать кошку.

– Мама дорогая! Так он олигарх! Приходите немедленно, девочки с мальчиками уже собрались.

Светлана положила трубку и обернулась к Михаилу.

– Нас приглашают на день варенья, – сказала она ему с улыбкой.

– Если это к той, с кем ты только что разговаривала, то знай, я так не смогу! Мне понадобится ветеринар в качестве переводчика.

Светлана засмеялась. Неожиданно ей стало настолько весело и легко, что она на мгновение забыла о своих тяжелых думах и тревогах. Ее любимый человек был рядом с ней, он шутил, кормил ее пельменями, собирался идти с ней на край света (к примеру, театр для каждого мужика и есть тот самый край). Черный ангел все же задел ее своим крылом, и в голове сразу же зазвенела мысль о том, что такое состояние необычайной легкости бывает перед смертью. Она тряхнула светлой головой. Главное, сегодня она шла к Ермолаевой не одна, а с ним! В принципе это не могло быть главным. Но сегодня – было именно так.

Эллочка Ермолаева благодаря деньгам папы – владельца строительной фирмы умудрялась собирать интересные компании, в которых часто мелькали известные личности. Особенно в летний период, когда им срочно требовалось что-то построить или отремонтировать в своем загородном доме. Приглашение к ней в гости уже само по себе обещало увлекательный вечер, а после того, как та объявила о своем намерении приглашать только пары, стало делом чести всех ее сослуживиц. Не прийти означало расписаться в собственной никчемности и невостребованности. Это в девятнадцать на подобные эксцессы можно наплевать. Лет через десять от них начинаешь впадать в панику. Или заводишь домашних животных. В среде, где существовала Светлана, просто неприлично было надолго оставаться одинокой.