– Ох, Колин, – шепнула Бренна, чувствуя, как сжимается горло. Она подошла к мужу и осторожно погладила его по волосам. Он схватил ее ладонь и прижался к ней лицом, царапая кожу небритой щекой. Бренна боялась вздохнуть. Губы Колина зашевелились, коснувшись ее руки поцелуем. Бренна вздрогнула.

– Это не ваша вина. Право же, вы не должны так думать.

Он резко вскинул голову.

– Нет, это я виноват, неужели вы не понимаете? – Он запнулся. – Нам не стоило жить здесь, в этом доме.

Она протянула к нему руку, но он оттолкнул ее. Затем вскочил и принялся мерить комнату шагами, как зверь в клетке. Остановился, прислонился к стене, схватившись за голову. Бренне оставалось лишь в замешательстве смотреть ему в спину.

Он с размаху ударил кулаком по стене, да так, что задребезжал портрет какого-то предка, свисавший с лепного украшения стены.

– Будь все проклято! Я убил этого чертова негодяя, Бренна. Все равно что задушил собственными руками.

Бренна подошла к нему и взяла его за руку.

– Нет, Колин. Не говори так. Ты ведь сам так не думаешь. Врач сказал... У него было больное сердце. Просто не выдержало сердце, вот и все.

– Нет! – выкрикнул он яростно. – Нет, ты не понимаешь. Мы поссорились.

– Поссорились?

– Да, из-за Люси.

– Люси? – перебила Бренна. Внутри у нее все похолодело. – С чего бы вам ссориться из-за леди Мэндвилл?

Колин побрел к окну, встал, сжав кулаки. Опираясь о подоконник, он уставился в угольно-черное небо.

– Этого я не могу вам сказать. Хоть убейте – не могу. – Он отошел от окна, шаркая ногами по полу, бросился в отцовское кресло. – Как мне дальше жить? Разве могу я взять его титул, когда это я его убил?

– Прекратите, – скомандовала Бренна. – Вы не должны себя винить. – Она опустилась на колени у его ног, погладила его по голове, чувствуя, как глаза наливаются слезами. – Прошу вас, Колин. Это выше моих сил. Не могу смотреть, как вы страдаете – больше, чем вам полагается. Это разбивает мне сердце.

Она поднялась с ковра и прижала его голову к груди, ероша ему волосы, словно он был маленьким мальчиком. Он вздрогнул всем телом, а потом замер. Она отстранилась и посмотрела ему в лицо. Ей так было его жаль! Почти не сознавая, что делает, она прижалась губами к его виску, пальцы снова запутались в его волосах, таких мягких и шелковистых. Он не шевелился. И вдруг она почувствовала, как дрогнули его губы, готовые ответить на поцелуй.

Что она делает? Сейчас не время для таких вещей. Бренна испуганно отпрянула, но Колин успел рвануть ее к себе и усадить на колени. Его губы склонились к ее лицу. Бренна задержала дыхание, когда их губы сомкнулись, а руки Колина с отчаянной силой сжали ее тело, срывая рукава с плеч. Комната завертелась перед глазами, и она вскочила на ноги.

На его лице застыла обиженная гримаса.

– Колин, я... – в замешательстве сказала Бренна.

– Не извиняйтесь, Бренна. Я все понимаю. Он встал и потянулся к графину с бренди.

– Нет, – закричала она. – Вы меня не так поняли. Вашего отца еще не предали земле, и семья сидит в соседней комнате. Сейчас не время и не место для таких вещей.

– Тогда скажите, ради Бога, когда наступит подходящий момент? Сколько еще ночей вы будете делать вид, что спите, в то время как я...

– Притворяюсь? Так вы думаете, я изображала сон, чтобы избежать... Да я полночи ждала вас вчера, надеясь, что...

– Вы забыли? – Колин взял стакан и налил немного янтарной жидкости. – Я был слишком занят прошлой ночью – убивал собственного отца.

– Вы не убивали отца, Колин. Однако вы могли бы рассказать мне, из-за чего же вы поссорились.

– Я уже говорил – этого я вам не могу открыть.

– Колин, я ваша жена. Вы не забыли? Я знаю, что мы... У нас еще не было... – Она запнулась. Вот вопрос, который мучил ее так долго! Была ли Люси Мэндвилл его любовницей? Она должна это выяснить.

Бренна шепнула:

– Леди Мэндвилл... вы любите ее, не так ли? Колин резко обернулся.

– Конечно, люблю.

Бренна судорожно вздохнула. Он швырнул стакан с недопитым бренди через всю комнату, и Бренна вздрогнула, когда он разлетелся вдребезги о каминную полку миллионами сверкающих осколков и золотистых капель.

– А вы не видите? – заорал он. – Это ведь ясно как день.

Дверь распахнулась, тяжело ударившись о стену. В дверях стояла испуганная Джейн, глядя то на брата, то на Бренну.

– Я слышала, как что-то разбилось...

Бренна вдруг заметила, что ее траурное креповое платье спереди залито бренди. Крошечный осколок стекла вонзился в предплечье, и тоненькая алая струйка крови прокладывала себе путь к ее большому пальцу.

– Боже правый, Колин, – ахнула Джейн, – что ты с ней сделал?

Она бросилась через весь кабинет к Бренне, чтобы вытащить осколок и промокнуть ранку носовым платком.

– Пустяки, Джейн! Просто царапина, вот и все.

Колин побледнел. Не говоря ни слова, он тоже бросился к Бренне, оттолкнул Джейн с ее носовым платком и осмотрел ранку. Вид у него был самый встревоженный. Хриплым голосом он спросил:

– Вам больно?

– Нет, Колин. Я же говорю – пустяковая царапина.

– Что я наделал, – пробормотал он, ухватив себя за волосы. – Боже правый, Бренна. Я не хотел вас ранить.

– Конечно же, вы не хотели. – Бренна дотронулась до его руки, с трудом удерживая слезы – они так и жгли ей глаза. – Успокойтесь, Колин. Со мной все в порядке.

– Я должен идти, – сказал он неуверенно. – Мне нужно выбраться из этих стен.

– Колин, пожалуйста...

– Нет, Колин.

Обе женщины заговорили разом, но он не желал слушать. Стряхнув с себя руку жены, он выскочил в открытую дверь. Минутой позже они услышали, как хлопнула дверь парадного входа.

Бренна взяла руку Джейн.

– Я только все испортила, – сказала она, почти шепча. – Теперь все намного хуже.

Несколькими часами позже Бренна очнулась от сна. Почти рассвело. Сквозь занавеси пробивался мутно-серый свет, и на полу залегли тяжелые косые тени. Она не спала почти всю ночь, дожидаясь, не вернется л и Кол и н. Не скрипнет ли половица под его ногами, не хлопнет ли дверь соседней спальни... Наверное, она в конце концов заснула. Бренна протерла глаза и спустила ноги на край постели.

Хватит ли у нее духу? Замирая от страха, она пересекла комнату и взялась за ручку двери, ведущей в спальню Колина. Дверь все еще была приоткрыта, именно так, как она ее и оставила. Задержав дыхание, прислушалась. Тишина. Бренна медленно приоткрыла дверь пошире и заглянула внутрь. Постель, затянутая голубым бархатным покрывалом, была пуста.

– Не меня ли ищете?

Бренна чуть не подскочила от неожиданности. Сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Колин сидел в кресле возле окна. Без рубашки, в одних только брюках.

– О Боже, Колин! Вы напугали меня чуть не до смерти.

– Вот был бы стыд и позор! Нет, дорогая женушка, на этой неделе я уже причинил достаточно зла. Так что пока чувствуйте себя в безопасности.

Бренна проглотила комок в горле. Почему он так? Холодно, резко. Она никогда не слышала, чтобы он так разговаривал.

– Когда вы вернулись? – осмелилась она спросить наконец.

– Меньше получаса назад.

– Но... уже светает. Вас не было всю ночь!

– Действительно, всю ночь. Как это вы догадались?

Ее душила ревность. Он провел ночь с другой женщиной? Спал в ее постели, в ее объятиях? Может, это была леди Мэндвилл? Мысль об этом была просто невыносима. Ведь он собирался рассказать ей что-то про леди Мэндвилл, когда в кабинет ворвалась Джейн. Что за признание готовился сделать ее муж? Бренна чувствовала, что начинает сходить с ума.

Почему, ну почему всегда так? Этот человек заставляет ее терзаться чувствами, которые ей не хотелось испытать. Она собралась с духом, стараясь, чтобы голос звучал по возможности спокойно и твердо.

– Вы должны меня извинить. Несомненно, вам хотелось бы остаться одному.

Она чуть не запнулась о порог открытой двери.

– Вернитесь, Бренна, немедленно, – приказал Колин.

Ее руки покрылись гусиной кожей. Этот человек не был тем Колином, которого она знала, – приветливым, ироничным. Перед ней сидел незнакомец. Она застыла на месте, не в силах выполнить приказание и не желая уходить.

Одним быстрым движением Колин вскочил с кресла и грубо схватил ее за руку.

– Вы моя жена, нравится вам это или нет. и будете делать то, что я велю.

Он говорил, слегка запинаясь. Бренна наморщила носик. От него пахло джином, а еще... Боже, да это духи, причем из дешевых. Вот что примешивалось к испарениям низкопробного пойла.

– Вы пьяны, – сказала она с омерзением. – Смею просить, чтобы вы немедленно отпустили меня.

– А я смею просить, чтобы вы оставались там, где есть. – Он привлек ее к себе, и она поняла, что он очень возбужден. – Да, я пьян. Что вы на это скажете?

– Я... – Бренна запнулась, не зная толком, что сказать. Мысли начинали путаться в ее голове, ведь он был так близко, держал так крепко... – Так где же вы провели ночь? Не думаю, что вы нашли подходящее время, чтобы напиться. А еще... .

– Напиться, а еще что? В чем еще вы собираетесь меня обвинить? Может, я играл в карты? Или был у шлюхи?

– Вы не в себе, Колин. Вы все еще не пришли в себя, и я думаю...

– Мне плевать на то, что вы думаете, Бренна. Не дам и хвоста дохлой лошади, чтобы это узнать. Однако успокойтесь. Признаюсь, что я не был с женщиной. Я женатый человек и в отличие от моего бедного отца чту брачный обет. Понимаю, вам с трудом в это верится.

– Я не говорила, что...

– Вот насчет карт... это совсем другое дело. Боюсь, вам придется забыть о новой мебели, которую вы заказали для городского дома. Этой ночью мне не очень везло.

– Как вы смеете? – Она изо всей силы ударила кулаком по его твердой как камень груди. – Да как вы можете? – Она почти кричала от возмущения. – Мало бед вы испытали?

Она занесла кулак, чтобы еще раз ударить его, но он перехватил ее руку.

– Бренна, не надо так.

Она опустила руку, пытаясь успокоиться.

– Вы пьяны, Колин. Сейчас с вами бесполезно говорить. Я иду спать.

Она повернулась, но он схватил ее за талию и снова развернул к себе лицом.

– Почему вы все время отворачивались от меня, Бренна? Я внушаю вам отвращение? Настолько, что вам противны мои прикосновения? Мои поцелуи?

– Я... просто все было не так. Вам было плохо, вы с ума сходили от горя.

– В самом деле? – Колин изучающе рассматривал ее лицо, а потом покачал головой. – Нет, я вам не верю. Вы думаете, что Люси – моя любовница. Я угадал?

– Я не знаю, что и думать. – У Бренны кружилась голова, ее мутило. – Вы же сами сказали, что влюблены в нее.

– Я не говорил, что влюблен. Я сказал, что люблю ее. Это большая разница. Я собирался сказать вам правду, но тут появилась Джейн.

– Тогда скажите сейчас, – потребовала Бренна, – и покончим с этим.

– Отлично. Люси – моя сестра, внебрачная дочь отца. Люси – плод связи отца и лучшей подруги моей матери.

Люси Мэндвилл – его сестра? Боже мой, ну конечно. Теперь все сошлось. Кусочки мозаики легли на свои места. Их беззаботная дружба. Его стремление защитить Люси. Как она могла быть такой слепой?

– Весь гнев, накопленный за долгое время, – продолжал Колин, почти крича, – то отчаяние, что я испытал с тех пор, как узнал правду, – все это вырвалось наружу в ту ночь, когда умер отец. Я обвинял отца в проступке, который он совершил больше двадцати лет назад, как будто все это случилось вчера. Как будто сам всегда вел себя безупречно, не переступая границ морали!

– Но... почему? Что послужило поводом для...

– Он позволил себе слишком легкомысленный тон, говоря о нашем браке. Поздравил меня с тем, что я нашел жену с богатым приданым. Сказал, что мужчине не обязательно ограничивать себя узами брака, удовлетворяя свой аппетит в отношении...

Он замолчал. Бренна молча смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– И что еще важнее, Джейн не знает про Люси. Не знают ни матушка, ни Сюзанна.

– А сама Люси? Ей-то известно, полагаю?

– Вы догадались верно? Мне пришлось рассказать ей два года назад. Кажется, лорд Мэндвилл пришел к тому же заключению, что и вы.

– Конечно. Меня бы не удивило, если бы светское общество тоже догадалось.

– В самом деле? – удивился Колин. – Признаюсь, ни разу не подумал, что...

– А следовало бы. Кроме того, вы могли бы рассказать мне правду раньше. Это помогло бы мне избавиться от львиной доли подозрений на ваш счет.

– Я же говорил вам – совершенно ясно, могу добавить, – что между мной и Люси нет ничего, кроме дружбы. Разве я когда-нибудь давал вам повод усомниться в моих словах?

– Нет, но...

– Нет, а вы все-таки подозреваете меня!

Ведь он прав! Бренну охватило раскаяние. Он ни разу не дал ей повода усомниться в своей честности. Колин всегда говорил правду, был искренен, насколько возможно, с того самого момента, как они познакомились. А она ему не доверяла, причем неоднократно.