Блейк ловко поймал туфлю. И усмехнулся.

– Да уж, все получилось именно так, как вы хотели, – произнес он.

Кичливый болван! Пробормотав что-то сердитое, Энди наклонилась за второй туфлей. На этот раз она попала ему в плечо. Блейк слегка поморщился. Маленькая, но все же победа.

Он наклонился, чтобы поднять туфлю.

– Итак, теперь обе ваши туфли у меня. – В его глазах появился зловещий мерцающий блеск. Черт, и почему только ему так идет дьявольский облик? – А сегодня день дождливый. Желаю вам удачно добраться до дома вечером.

– Черт побери! – Вокруг было столько предметов, которыми можно было бросить в босса, так почему она выбрала свои туфли? Отличные туфли, между прочим. Пара от «Прада», которую она успела оторвать на распродаже в «Файлинс бейсмент», пока фирма не ушла из бизнеса. Туфлям было уже несколько лет, но черная обувь – это вечная классика. Подойдя к ленте, Энди протянула ему руку.

– Верните мои туфли, – потребовала она.

– Что это было? – Он повернулся в ее сторону. – Вы говорите таким тоном, будто это не имеет отношения к работе, а мне ведь не разрешено разговаривать с вами на отвлеченные темы.

Иисусе Христе, он ее с ума сведет!

– Отдайте мне туфли! Сейчас же!

– Ах, так вы хотите это? – Он поднял туфли, но так, чтобы она не смогла дотянуться до них.

Энди стала приближаться к нему, потому что, для того чтобы хотя бы обрести надежду вернуть туфли, ей над быть ближе к Доновану.

Однако Блейк остановил ее, пригрозив пальцем.

– Ну-ну-ну! – пожурил он Эндреа. – Линию пересекать нельзя.

Чертова ленточная линия! Если Энди сейчас пересечет ее, он выиграет. Но ее не одолеть. Так что у нее не осталось иного выбора, кроме как снова попросить туфли у босса. Впрочем, она может при этом не любезничать с ним.

– Верните мне эти гребаные туфли, Блейк!

Донован снова помахал туфлями в воздухе – слишком высоко, чтобы она могла схватить их, не пересекая границы, которую сама же и установила. Но хотя туфли и были вне пределов ее досягаемости, этого нельзя было сказать о его костюмном пиджаке.

Энди как молния рванулась к нему и выхватила из кармана пиджака его любимую ручку «Монблан».

– Ах-ха-ха! – расхохоталась она, отступая, чтобы Блейк не смог отнять у нее ручку. Размахивая ею, как саблей, она принялась дразнить его. – И что вы сделаете теперь? А, Донован?

Он глупо улыбнулся.

– Очень смешно, – сказал Блейк. – Отдайте ручку.

Черта с два она это сделает.

– Эту ручку? Она вам нужна? – Эндреа подбросила ручку в воздух, а потом поймала ее, чтобы подбросить еще раз.

– Будьте, пожалуйста, с ней осторожны, – попросил Донован. – Это очень дорогая ручка.

О-о, наконец-то она его достала! Его тон был тревожным и отчаянным.

– О, я знаю, сколько она стоит. Но, учитывая, что я купила эти туфли на распродаже, думаю, мы сделали вполне справедливый обмен.

В его голосе больше не осталось надменных ноток альфа-самца. Не будь Энди столь безумной, она могла бы остановиться.

– И я ее не верну, пока вы не отдадите мне мои туфли, – заявила она.

Блейк задумчиво наклонил голову набок.

– А если я верну туфли, вы забудете эту чушь про мою сторону и вашу сторону и позволите мне поговорить с вами?

Да лучше ходить босой!

– Ни за что!

– Отдайте ручку!

– Отдайте туфли!

Сунув одну туфлю подмышку, Блейк стал рассматривать вторую. Покрутив каблук, он заметил, что тот качается.

– Знаете, похоже, у этих туфелек весьма шаткие каблуки, – заметил он. – Думаю, не нужно прилагать больших усилий, чтобы сломать такой каблук.

Энди судорожно вздохнула.

– Вы не посмеете, – сказала она. Только не ее классические туфли от «Прада». Она не сможет снова купить пару дизайнерских туфель по такой же цене. А учитывая, как скоро она окажется без работы, ей будут очень нужны туфли для собеседований.

– Отдайте мою ручку.

И все же если речь идет о выборе между туфлями и ручкой, она предпочтет оставить ручку.

– Никогда! – Она не проиграет.

Не сводя с Энди глаз, Блейк потянул за один каблук. Тот с щелчком отломился.

– Упс!

– Вы… вы… вы мерзавец! – Энди оглядела кабинет в поисках предмета, которым можно будет испортить ручку в отместку за то, что он испортил ее туфли «Прада». Заметив за своим столом решетку отопления, она бросилась к ней.

– Даже не думайте об этом! – крикнул Донован.

Энди замерла, поднеся ручку к ребрам решетки, которыми она собиралась раздавить ее. Ручка или решетка – что-то наверняка сломается.

Блейк переступил разделительную линию из клейкой ленты и тремя легкими шагами подошел к Эндреа. Не успела она и шевельнуться, как он схватил ее за руку и рванул к себе. Она оказалась так близко к нему, что услышала от Блейка аромат кофе, одеколона и зубной пасты «Колгейт». Его губы были прямо над ней, в каких-то дюймах от ее губ. Энди почувствовала его дыхание, когда он заговорил:

– Я же сказал: даже не думайте об этом, – повторил Донован.

Последним, что Эндреа запомнила, было то, как его рот накрывает ее рот. Он яростно прижался к ее губам. Ни секунды не раздумывая, она открылась ему, с такой же готовностью прижалась губами к его рту, приглашая его язык проскользнуть между ними и переплестись с ее языком.

Битва за ручку была забыта, Энди позволила той со стуком упасть на пол и обхватила руками его шею. Одна ее босая нога обвилась вокруг его ноги, и Блейк помог ей, приподняв обе ее ноги и положив их себе на бедра. Его ладони легли Энди на ягодицы, чтобы удержать ее.

В этой позе Энди могла почувствовать, что делает с ним их поцелуй. Забывшись, она потерлась бедрами о его отвердевшую плоть. Блейк застонал прямо в ее рот, а затем стал посасывать ее верхнюю губу. Боже, поцелуй был фантастическим! Нет, лучше, чем фантастическим. Совсем не похожим на их последний поцелуй – этот был сладким и чувственным. Безумным, нетерпеливым, изнуряющим своим жаром. Тот поцелуй был первым, причем он был из тех поцелуев, на которых все и заканчивается. Этот поцелуй был прелюдией к большему. По крайней мере, он мог бы привести к большему.

Блейк не мог поверить в происходящее. Он провел бессонную ночь, крутясь и ворочаясь в постели и мечась от сожаления к смятению и совершенно новому удивлению и снова к сожалению, как волейбольный мячик, который игроки перебрасывают друг другу, то и дело роняя его на песок. Пытаясь отогнать от себя мысли о странном визите Эндреа, он не мог не думать о ее очевидных намерениях. И от этого у него возникала бешеная эрекция. Из-за бушующих в нем чувств он почти не спал.

Поэтому утром Блейк пришел в офис с твердым намерением во всем разобраться. Он купил розы – Дреа, инструктируя его неделями, несколько раз повторила, что женщины хорошо реагируют на цветы. Ее реакция на его покупку, однако, заставила Блейка тут же спросить себя, действительно ли Эндреа Доусон была женщиной.

А потом они спорили, и будь он проклят, если каждое злобное слово, вырывавшееся из ее рта, не натягивало все сильнее ширинку его брюк на чресла. От состояния печали и сексуальной озабоченности она довела его до сердитого «Отвали!» и той же сексуальной озабоченности. И вот теперь, пройдя через череду событий, которые удивили даже Донована, он целовался с Эндреа, вцепившись в ее одежду, как истосковавшийся по сексу маньяк.

И судя по тому, как ее груди расплющивались о его грудную клетку, а ее бедра обхватывали его таз, в одном Блейк обрел уверенность: Эндреа Доусон – определенно женщина.

Он также понял, что скоро все это не закончится. Слишком мощной была подготовка. Теперь, когда у него с ней все началось, он не сможет остановиться, пока не закончит. Или, точнее, пока они оба не закончат. В этой области он всегда был джентльменом.

Не прерывая поцелуя, он поднес Энди к краю ее стола. Тут ему пришлось чуть отодвинуться, для того чтобы снять пиджак, и он не на шутку опасался, что если остановится хоть на мгновение, она тут же начнет раздумывать о том, что они делают.

Впрочем, он мог не бояться. Наклонившись вперед, Дреа вцепилась в его галстук. И привлекла его к себе, к своему жадному рту. Когда их поцелуй возобновился, она принялась возиться с пряжкой его ремня. Блейк же задрал ей юбку и коснулся ее бедер, а его пальцы заплясали на ластовице трусиков.

Сделав огромное усилие воли, Блейк остановился и чуть отступил, чтобы оценить реакцию Дреа и убедиться в том, что она одобряет его действия. Разумеется, он принадлежал к числу тех мужчин, которые получают, чего хотят, но даже одержимый страстью, он понимал, что ситуация сложилась недопустимая. Босс, занимающийся сексом со своей служащей посреди офиса? Уж лучше хотя бы спросить у нее на это разрешения.

Вопросительно приподняв брови, он поймал ее взгляд. Энди ответила быстро и уверенно.

– Трогай меня, Блейк Донован! – Ее голос стал ниже от желания. Он, не моргая, смотрел на нее. – Я же сказала, трогай меня!

Еще ни разу в жизни Блейком не командовали во время секса. И оказалось, что это самые чертовски сексуальные слова, какие он когда-либо слышал. Он быстро принял нужную позу, словно своей командой она как магнитом притянула его к себе. Одна его рука схватила в кулак толстую прядь ее кудрей, которые оказались именно такими мягкими, как он и представлял. Еще больше ему понравился стон, который Энди, задыхаясь, издала, когда он потянул ее за волосы. Блейку хотелось изучать ее тело, накрыть руками и сжимать ее груди до тех пор, пока соски не превратятся в два твердых пика. Сорвать с нее всю одежду и смотреть на ее раскрасневшуюся кожу.

Но все это слишком безумно и незапланированно. Да еще и в офисе! Не имея времени на раздумья, видя, как Эндреа возится с молнией на его брюках и слыша в голове эхо ее команды «Трогай меня!», – Блейк почувствовал себя обязанным положить пальцы на средоточие ее женственности.

Скользнув под ластовицу трусов, его палец замер около того бугорка, который, как ему было известно, больше всего жаждал его прикосновений. Рука Энди замерла совсем близко от его плоти, когда он принялся ласкать потайной уголок ее тела.

– Здесь? – низким, полным желания голосом спросил Блейк. – Ты хочешь, чтобы я трогал тебя здесь? – Его палец тем временем блуждал по курчавым зарослям нежных волос в поисках клитора.

Она не заставила его спрашивать дважды.

– Да! – Эндреа изогнулась дугой от его прикосновений. – Да, пожалуйста, да!

Блейк стал обводить раздувшийся бутон кругами, наблюдая за ее меняющейся реакцией, когда он то сильнее, то слабее нажимал пальцем на ее плоть. Когда дыхание Энди стало тяжелее, а ее рука стала сильнее тянуть его за волосы, Блейк понял, что теперь точно знает, чего она хочет. Одно лишь ее лицо – полуопущенные веки, напряженное выражение ожидания приближающегося экстаза – могло бы довести его до пика. Блейк был вынужден отвернуться.

Вернувшись мыслями к своим действиям, он развел пальцы в стороны, как будто держал в руках мяч для боулинга. Один палец по-прежнему играл с ее бутоном, а два других скользнули к входу в ее лоно. О, она была готова принять его. Влажная, напряженная. Он мог бы войти в нее немедленно, зная, что она готова встретить его. Да, Блейк чувствовал, что Дреа готова к взрыву, однако он понимал, что сейчас неподходящий момент думать о себе. Он хотел, чтобы она поднялась к вершине экстаза над ним. Для него.

Даже в пароксизме страсти он понимал, что мечтает слишком о многом для мимолетной офисной связи. Черт, эта женщина…

Она потрясающая…

Блейк с благоговением наблюдал, как она достигла пика наслаждения, и ее тело содрогнулось, ее мышцы судорожно напряглись и задрожали, а ее голос выкрикивал его имя.

Выкрикивал? А вдруг кто-то услышал? В доли секунды в его голове пронеслись мысли о том, обладают ли стены его офиса достаточной звукоизоляцией и ушла ли его секретарша на обеденный перерыв. Потом он просто подумал, что проблему можно решить иначе. Подцепив рукой шею Дреа, он привлек ее к себе и запечатал ее рот своим ртом, чтобы принять в себя издаваемые ею звуки. Надо было все время делать это. Ее поцелуи невероятны. У них вкус кофе и карамели, но Энди не знала, что Блейку известно, что она прячет конфеты в ящике своего стола. Энди держала их там на случай, если забудет принести с собой ленч, и ей понадобится сахар, чтобы сосредоточиться. Да, ее поцелуи были изысканными на вкус.

Он продолжал целовать ее все время, пока она содрогалась в конвульсиях оргазма, а потом расслабилась в его объятиях. На долю секунды Блейк испугался, что, получив удовлетворение, она придет в себя и оттолкнет его. Это будет настоящая западня.

Но эти страхи быстро рассеялись, когда ее рука легла на его восставшую плоть и сжала ее.

– Твоя очередь, тигр! – хрипло проговорила Энди.

Черт, да!

Убрав руку от лона Энди, Блейк обхватил ее за талию, намереваясь уложить на стол. Однако какой-то тихий голосок в его голове стал нашептывать ему, что он должен сделать больше для этой девушки. Поэтому Блейк приподнял ее за ягодицы, она обхватила его ногами, и он, прижимая Дреа к себе, отнес ее к тому самому креслу с подголовником, сидя на котором, он проводил с ней собеседование. «Как раз впору», – подумал он.