Вперед, в неизвестность
В воскресенье я получила сообщение с неизвестного номера. Это был комментарий к моей статье в свежем «Обзервере». Я писала про политиков, которые мухлюют с бюджетом и недвижимостью, обирая честных налогоплательщиков. На Уотергейт это, конечно, не тянуло, но все же я в первый — и возможно, в последний — раз занялась чем-то вроде разоблачения коррупции. Если уж совсем честно, этот материал не был полностью моей заслугой. Публика считает, что журналисты — прожженные типы, которые живут по законам джунглей и скорее продадут в рабство собственную бабушку, чем посодействуют конкуренту. Но наводку я получила от доброжелательного коллеги, входившего в чисто мужскую тусовку воскресных политобозревателей. Я наткнулась на него, когда в поисках хорошего сюжета блуждала по коридорам шотландского парламента. Я призналась ему, что ненавижу писать о политике, а он заявил, что это захватывающее, головокружительно интересное занятие — не оторвешься. И подкинул мне идею насчет незаконных расходов.
Чуть раньше, утром того же дня, на моем автоответчике обнаружилось сообщение со скрытого номера. Незнакомый гортанный голос советовал держаться подальше от скользкой темы, если я не хочу, чтобы мне переломали ноги. Я и не подозревала, что политический журналист — такая опасная профессия. Меня возмутили эти угрозы в духе «Клана Сопрано», но в то же время я пришла в восторг. Я могу оказаться в центре напряженной драмы! Совсем как в каком-нибудь сериале! Я немедленно набрала номер главного редактора:
— Моя жизнь в опасности. Возможно, мне понадобится телохранитель.
У него был в самом разгаре воскресный семейный обед, но Камаль велел мне сразу же сообщить, если будут другие звонки в том же духе. Обсудим, стоит ли обращаться в полицию. «Вот это сенсация!» — подумала я. Надо не забыть рассказать Луизе. Она может рассказать Скотту, а тот в свою очередь может передать Дэвиду, который, возможно, почувствует себя обязанным прийти мне на помощь.
И вот спустя всего несколько часов я получила сообщение следующего содержания: «Скандальная статейка. Держи ухо востро!» Держать ухо востро? Они что, теперь на мои уши нацелились? Начнут с ног и будут постепенно продвигаться вверх? Такие у этих головорезов методы? Между тем ничего особо скандального в статье не было. Речь шла не о миллионах фунтов, а всего лишь о жалких тысячах. Я перечитала сообщение. «Скандальная статейка». Очень грубо.
Номер, с которого послали сообщение, определился, но опознать его я не смогла.
Я предположила (хотя внутренняя доктор Дж. качала головой и приговаривала: «Не надо гадать»), что сообщение и звонок поступили от одного и того же человека, всей душой надеясь, что это просто безобидный чудик, а не какой-нибудь мафиози. Позаботившись, чтобы мой номер не определился, я позвонила неведомому маньяку.
— Алло, — произнес мужской голос. Он звучал веселее и дружелюбнее, чем можно было ожидать от телефонного хулигана из психушки.
— Здравствуйте, — сказала я спокойно, но твердо. — Я получила ваше сообщение. — Не дав ему возможности меня запугать, я быстро продолжила: — Я просто хотела сказать, что ваша жизнь, должно быть, пуста и убога, если вам больше нечего делать, кроме как рассылать сомнительные сообщения журналистам, которые просто делают свою работу — разоблачают ложь и лицемерие политиков от имени британской общественности.
Как приятно быть уверенной в себе! Я перевела дух и улыбнулась себе под нос. В трубке стояла тишина. Воодушевленная, я выдала следующую тираду:
— Не знаю, кто вы, — может быть, сторонник правительства или один из презренных коррупционеров, которых я стремлюсь разоблачить, но заставить меня замолчать у вас не получится. Можете забить мой автоответчик сообщениями и разориться на эсэмэсках. Ваши угрозы переломать мне ноги и оборвать уши никого не испугали. Я все равно буду неустанно расследовать политические скандалы и честно трудиться во благо… во благо… британского налогоплательщика!
Политическая журналистика так бодрит и щекочет нервы! Как я раньше этого не ценила? И тут голос в трубке произнес:
— Лорна?
— Да? — ледяным тоном ответила я.
— Лорна, это Дэвид.
О…
— Я… м-м… я не хотел… — Он умолк. Похоже, он был совершенно сбит с толку.
— Н-н-н-н…
Меня словно током ударило. Бо-же мой. Господи всемогущий. Ох. Матерьбожьягосподиисусе. Может, это просто ночной кошмар? Почему, общаясь с этим мужчиной, я раз за разом с размаху плюхаюсь в лужу?
— Честное слово, у меня и в мыслях не было тебя обидеть, — наконец произнес он. — Я просто… я уже точно не помню, что написал. Я имел в виду, что… ну… хорошая статья, но кое-кому она может не понравиться. Боже мой. Я вовсе не хотел… И… м-м… клянусь, я только послал эсэмэску. Я не оставлял никаких сообщений на автоответчике. И не угрожал… э-э… переломать тебе ноги.
— Ой, — только и пискнула я. И повторила: — Ой… — Быстренько поняв, что надо бы сказать нечто более осмысленное, в итоге я выдавила из себя несколько слов: — Ой. Ну. Что ж. Тогда. Ладно. Пока.
— Э-э… ну… пока.
Я побрела на кухню, всерьез размышляя, не сунуть ли голову в духовку. Но вместо этого налила себе огромный бокал совиньона и остаток вечера провела, допрашивая себя. Каждый вопрос начинался со слов: «Ну почему, почему, почему?» И ответ был неизменно один и тот же: потому что ты, Лорна, феерическая дура.
Чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, я позвонила Луизе. Не став рассказывать ей про облом с Дэвидом — слишком стыдно, — я поведала про угрожающее сообщение на автоответчике.
— Вот такая у меня рискованная работа. — Я старалась изгнать из своего голоса всякие нотки мелодраматизма. Только спокойная уверенность.
Но Луиза почему-то совсем не встревожилась. Мало того — казалось, она пытается подавить смешок.
— Погоди, — быстро проговорила она. — Скотт хочет сказать пару слов.
— Что случилось? — спросил он.
Я повторила все сначала. И тут он принялся ахать и охать с преувеличенно шотландским гортанным выговором. Наконец до меня дошло…
— Я. Вас. Убью, — сказала я. Я не шутила.
Скотт и Луиза покатывались со смеху.
— Как вы могли так жестоко меня разыграть? Вы даже не представляете, какие у меня теперь проблемы.
— В смысле? — спросил Скотт.
— Я уже собиралась звонить в полицию, — промямлила я. — Я рассказала главному редактору и… ох, даже говорить не хочу. Это слишком ужасно. Просто кошмар.
Прежде чем повесить трубку и отправиться искать утешения в недопитой бутылке совиньона, я все-таки заставила себя спросить Скотта:
— Дэвид больше не узнавал у тебя мой номер? Просто любопытно.
— Он не спрашивал, но я сам ему дал. На прошлой неделе. Забыл тебе сказать.
— Как можно такое забыть? — Вот теперь мне по-настоящему захотелось убить своего зятя.
— У меня голова занята вещами поважнее. А что? Он тебе звонил? Если да, теперь ты моя должница.
— Нет, это ты мой должник. Причем по-крупному.
Это Скотт виноват, что у нас с Дэвидом не клеится, думала я. И Кэти тоже виновата — ведь это она посоветовала мне ему не звонить. Если бы они не отняли у меня шанс обрести истинную любовь, сейчас мы с Дэвидом готовились бы к встрече праздников и находились в самом начале пути, который описывается фразой «Жить вместе долго и счастливо».
И тот журналюга тоже виноват. Если бы он не подкинул мне эту злосчастную тему, ничего бы не произошло. Удивительно, до какой степени люди одержимы идеей разрушить прекрасное чувство, которое назревало между мной и Дэвидом. Может, Скотт тайно в меня влюблен? А уж Кэти, без сомнения, хочет, чтобы я оставалась одинока, пока она сама не заведет парня или собаку. Словом, я чересчур увлеклась фрейдистским редукционизмом.
Я понимаю, что одна из главных целей психотерапии — научить человека брать на себя ответственность за свои проблемы. И знаю, что валить вину на других — это не выход. Но не всегда получается соответствовать высоким идеалам.
В течение следующих нескольких дней мне удавалось не думать о своих провалах на любовном фронте. Мы всей семьей плюс Кэти отправились в Авимор[30] на севере Шотландии («Нет, — заявила я своей внутренней терапевтше, прежде чем она успела открыть рот, — я не пытаюсь преподнести Льюису самый лучший рождественский подарок и выпендриться перед окружающими»). До Рождества оставалась пара недель, и «Обзерверу» требовалась статья о каком-нибудь зимнем курорте. Мы подумывали о Лапландии, но решили с ней повременить. Льюис был еще слишком мал, чтобы в полной мере оценить такое путешествие.
Мой племянник остался на удивление равнодушным даже к тем развлечениям, которые мы предлагали ему сейчас. Встреча с Санта-Клаусом и эльфами в их мастерской посреди лесов шотландского высокогорья, наблюдение за северными оленями на воле, катание на санях, запряженных лайками, ночевка в избушке с настоящим камином ничуть его не впечатлили.
Почти целый месяц мы настойчиво создавали у Льюиса новогоднее настроение. Мы практически принуждали его возиться с игрушечными сантами и снеговиками, нахлобучивали на голову светящиеся оленьи рога и пели «Джингл беллз» и «Рудольф — красноносый олень» так часто, что это уже смахивало на пытку. Мы веселились буквально до истерики, но Льюиса интересовало совсем другое: большие грузовики, пожарные машины и машины «скорой помощи», поезда и Шрек.
Лишь когда в пятницу после обеда мы выдвинулись в нашу мини-экспедицию «В гости к Санте», Льюис начал выказывать подходящий уровень восторга. Правда, радостное возбуждение охватило его лишь после того, как я чуть не сбила двух оленей, и это несколько настораживало. Мы с Луизой и Льюисом выехали раньше остальных, чтобы успеть добраться до места засветло. Другие члены семьи были на работе и собирались последовать за нами вечером. Наша «почти авария» случилась на шоссе А9 примерно в шестидесяти километрах к югу от Авимора, в бурную метель, из-за которой видимость уменьшилась метров до пяти. Только что дорога была свободна, а в следующую секунду на нее выскочили два оленя и тупо уставились на наш автомобиль. Мы с Луизой завопили, я ударила по тормозам. Нас развернуло и вынесло на середину дороги. Если бы я ехала чуть быстрее, если бы за нами следовала другая машина, если бы кто-то несся по встречной, — несомненно, мы отправились бы в гости не к Санте, а сразу к Создателю.
Я съехала на обочину. Льюис заразительно хохотал в своем детском креслице, даже не подозревая, что мы едва не погибли. А может, именно так ведут себя дети, когда вся жизнь проносится у них перед глазами? Нам же с Луизой было не до смеха. Мы посидели, молча глядя перед собой, а потом обнялись. Остаток пути мы плелись со скоростью примерно десять километров в час и прибыли минут за пять до остальных, хотя выехали из Глазго на два часа раньше.
Сыпал снег, и, когда нас проводили к нашему домику в лесу у подножия гор Кэрнгорм, земля была укрыта толстым белым одеялом. Льюис вбежал в домик первым. Он нашел письмо от Санты, в котором тот обещал заглянуть утром, и тарелку с морковью. Дома мой племянник едва притрагивался к органическим овощам, которые с любовью готовила для него мама, а теперь схватил с тарелки самую грязную морковку и откусил огромный кусок.
— Ой, ведь это для Рудольфа и его друзей. Что же они будут есть, бедолаги? — трагическим тоном воскликнула Луиза.
Льюис озадаченно замер — и выплюнул непрожеванную морковь на тарелку.
На следующее утро Скотт объявил, что к Льюису идет необычный гость. Мы выглянули наружу. Посреди сказочного заснеженного пейзажа, на фоне блестевших инеем сосен шагал обаятельный пожилой Санта в очках (владелец курорта) с лыжами на плече. Он звонил в колокольчик и кричал: «Хо-хо-хо!»
Мы с мамой, Луизой и Кэти запрыгали от восторга:
— Обалдеть! Обалдеть! Потрясающе!
Льюис, нахмурившись, уставился на нас и зевнул.
Но когда Санта вошел и уселся, мой племянник тут же запрыгнул к нему на колени, обнял и поцеловал.
— Позалная масына! — вскрикнул он, развернув подарок. И ни с того ни с сего, продолжая обнимать Санту, затянул: «О как прекрасна любовь Иисуса!»
Воцарилось неловкое молчание.
— Кто его этому научил? — гневно спросил убежденный атеист Скотт.
Наша мама тут же дипломатично удалилась на кухню.
— Ребенку промыли мозги! Вы его потеряли! Слишком поздно! — вскричала я, пытаясь нагнать драматизма и заодно уязвить Скотта в отместку за телефонный розыгрыш. Получилось не очень.
Следующие двадцать четыре часа были просто волшебными. На озере Лох-Морлих устроили фотосессию с участием Льюиса и Санты. Мердо, знаменитый фотограф газет «Обзервер» и «Гардиан», несколько часов колдовал над вспышками и отражателями, а Льюис позировал с хладнокровием, достойным ветерана подиума. Потом отправились поглядеть на стадо северных оленей на кэрнгормских склонах — единственное свободно пасущееся стадо северных оленей в Британии.
"Женщина на грани нервного срыва" отзывы
Отзывы читателей о книге "Женщина на грани нервного срыва". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Женщина на грани нервного срыва" друзьям в соцсетях.