– То есть, не приходить на работу неделю и пить каждый день – это нормально? И то, что твоя жена приглашает меня на свидание – это тоже нормально?

Рэй поднялся и вышел на середину комнаты.

– Я объясню тебе, что происходит, если ты так этого хочешь. Последнее время у меня появилось чувство, что я – просто один из многих! Полезная вещица! Сама по себе эта вещица, никакой ценности не представляет, но может содержать, может согреть ночью, и с ней даже иногда можно потрахаться, так как она довольно-таки неплоха в постели. Ну да к черту эту ревность. – Рэй снова сел в кресло. – Я перестал чувствовать себя мужем. Я чувствую себя влюбленным человеком, готовым умереть ради женщины, которой до него нет никакого дела. Что скажешь, дорогая? – обратился он к жене. – Может, это вовсе не любовь, а так, глупость длиною в семь лет? Привычка? И дети – тоже привычка? Я перестал чувствовать, что я тебе нужен. Может, ты обойдешься без меня?

– Ты можешь кое-что сделать для меня, Рэй? – спросила Надья после паузы. – Оставь меня, хорошо? Я хочу побыть наедине с собой. Подумать. Мне кажется, нам надо немного отдохнуть друг от друга. Я подумаю, подумаешь и ты, и мы примем решение. Такое, которое устроит всех.

Рэй молчал, откинувшись в кресле и разглядывая потолок.

– Может быть… ты что-то скажешь? – спросила Надья осторожно.

– Когда мне было двенадцать, моя мать сказала отцу, что она уже три года спит с другим мужчиной. В этот момент у нее было такое же лицо, как у тебя сейчас. А потом, уже после того, как они развелись, отец сказал мне: «Тогда мне было жаль себя». Наверное, сейчас я тоже себя жалею.

Я поднялся и взял со стола ключи от машины.

– Наверное, я пойду. Спокойной вам ночи.

– Подожди, Брайан, – остановил меня Рэй. – Я поеду с тобой. Если ты не против.

Надья сидела молча, опустив голову и перебирая в руках пустую рюмку.

– Пойду посмотрю, как там дети, – сказала она тихо.

– Спокойной ночи, дорогая.

– Спокойной ночи, Рэй.


… Сначала Рэй крутил настройку радио, после чего откинулся в кресле и, проверив, пристегнут ли ремень безопасности, замер, прикрыв глаза. На его лице застыло выражение, которое обыкновенно бывает у человека в глубокой депрессии. Рэй далеко не всегда смеялся и шутил, но в таком состоянии я его еще не видел, и это меня пугало.

– Шоколад хочешь? – спросил я. – Там, сзади, целый пакет. Есть разный – и горький, и молочный, и белый… я для Мадены купил, а она сегодня работает допоздна.

– Не хочу, – покачал головой Рэй, не открывая глаз. – Сейчас «травы» бы.

– Давай поищем – может, на дне пакета что-то припрятали?

– А если не припрятали, но я достану, курить будешь?

– Конечно. Только где ты достанешь ее в двенадцать ночи?

– Ты недооцениваешь меня, друг мой.

– Что ты, это опасно. Но сперва мы поедем в супермаркет.

– Спешить нам некуда, впереди выходные. – Рэй посмотрел на спидометр. – И это все, на что способна твоя развалюха? А ну-ка, продемонстрируй свой талант гонщика. Или ты меня стесняешься?

Я со смехом покачал головой и переключил передачу.

– Ну тогда держись.

– Слушаюсь. – Рэй потушил сигарету. – Пристегнуть ремни и не курить.

– Если бы мне предложили выбрать свою смерть, то я бы предпочел умереть в автокатастрофе. Разогнаться до предела – и полететь вниз с какого-нибудь серпантина. Только чтобы умереть на месте, а не мучаться.

Рэй посмотрел на меня с легким испугом.

– И что у тебя за голова, Брайан? Откуда там берутся такие мысли?

– Прости, у меня иногда бывает.

– Я тут вот что подумал. Когда я узнал, что у мамы кто-то есть, то сначала не поверил. Конечно, люди изменяют, но мои родители должны быть особенными! А потом понимаешь, что это жизнь. Что все мы люди, и особенных не бывает. Мне было пятнадцать, когда они развелись. Папа пришел домой и сказал мне только одну фразу: «Прости меня, Рэймонд». Он всегда меня так звал. Помню, я ужасно бесился. – Рэй прижал ладонь к губам и вздохнул. – Извини, Брайан. Мы с ней редко видимся. У нее семья, дом, дети. Я очень сильно люблю ее. А она… она при встрече смотрит на меня так, будто я кто угодно, но только не ее сын. А отцом я горжусь. Его друзья испарились, и он остался один. Другой бы на его месте перерезал вены, начал принимать наркотики… а он вел себя так же, как всегда. Улыбался, шутил. А плакал он только тогда, когда мы оставались вдвоем. Мы вместе плакали.

– Если тебе больно об этом говорить – не будем.

– Нет, ничего. Да и кому я могу это рассказать, кроме тебя? – Рэй помолчал. – Наверное, я наговорил Надье кучу глупостей.

– В том-то и дело, что нет. Но только сказал ты это слишком поздно.

Рэй посмотрел в зеркало заднего вида и пригладил волосы.

– Может, жизнь решила устроить мне тест и проверить, как сильно я ее люблю?

– Ну, тут я тебе не советчик.

– Ты тоже когда-нибудь женишься. Встретишь женщину, которую будешь любить до потери рассудка, больше собственной жизни, и женишься. Вот увидишь.

– Я не верю в это, Рэй. И ты сам знаешь, почему.

– Все изменится. И не делай такое лицо, потому что следует слушать старших.

– Сколько вам лет, сэр?

– Шестьдесят. – И Рэй потряс руками и головой, изображая болезнь Паркинсона. – Я что-то не понял. Кто тут кому плачется?

– Никто никому не плачется. По-моему, мы едем курить «траву»?

– Нет, я не могу от тебя это слышать, Брайан.

– А потом мы поедем гулять, и без двух девушек домой не вернемся. Как минимум двух.

Рэй сел прямо и бросил на меня недоуменный взгляд.

– Я давно такого от тебя не слышал.Что-то мне подсказывает, что ты уже успел скрутить «косячок». И потом выкурить его…

– … напополам с Надьей.

– Точно. Может, ты и меня научишь читать мысли?


Глава 12 (Брайан)

Тот факт, что в годы своей молодости Рэй порядочным гражданином не являлся, был мне известен. Его трижды чуть не выгнали из университета из-за проблем с наркотиками и посещение не совсем пристойных заведений. Рэй был виновником бесконечного количества аварий, а полицейские знали его в лицо, так как имя этого человека и фраза «вождение в пьяном виде» стали для них неразделимыми. Однажды он провел сутки в тюремной камере за ограбление бара, и если бы его отец не заплатил приличную сумму, то с Рэем ничего хорошего не случилось бы.

После свадьбы законопорядочности у Рэя прибавилось. А после того, как у них с Надьей появился первый ребенок, мой друг окончательно завязал с прошлой жизнью. Впрочем, это не мешало ему поддерживать связи с людьми «из того мира» и пользоваться этими связями.

– Едем, – сказал Рэй, вернувшийся в машину с пакетиком из темного полиэтилена. – Или прямо тут покурим?

– Если ту дрянь найдут у меня в машине, то я увижу свои права еще не скоро. А вот если ее найдут у меня в крови…

Рэй достал небольшой перочинный нож и аккуратно разрезал полиэтилен.

– Для того, чтобы обнаружить это в крови, надо сдать кровь. Кроме того, еще надо суметь отличить обкуренного водителя от нормального, а для этого надо остановить машину. Понимаешь?

– Вы – один из лучших умов современности, сэр. Вам это известно?


… От «травы» у Рэя на душе стало заметно легче. Происходящее напомнило мне ранние студенческие годы, и я подумал, что в таком состоянии мог бы смеяться с самим собой.

– Так хватит, – критически оглядев меня, поставил диагноз Рэй. – Я сам докурю.

– Ну уж нет!

– Не идет тебе это, Брайан, ей-Богу, не идет. Я могу представить тебя высыпающим на зеркало кокаин, максимум – забивающим в трубку опиум, но это… нет. Слишком… дешево, что ли. Ты когда-нибудь пробовал кокаин?

Я замотал головой.

– Нет. Еще чего мне не хватало!

– Надо же. Я думал, что Надья… хм. Немного тебя к этому приобщила.

– Ты позволяешь ей баловаться подобными вещами?

Рэй замахал руками.

– Ты что! Но она грешила этим, когда вы… ну, ты понимаешь.

– Я такого за ней не замечал.

– Послушай, старик. Расскажи мне, как вы с ней познакомились. Я давно хочу это услышать.


… С Надьей мы познакомились на свадьбе одного из моих коллег. Я пил вино и размышлял о том, чем занята женщина, для которой было заказано второе место за столом. Надо сказать, приятных мыслей в моей голове на тот момент было мало.

– Простите, сэр, – услышал я низкий женский голос, – вы сидите за моим столиком.

Обладательницей голоса оказалась леди лет двадцати пяти с восточной наружностью.

Женщина была одета в алое платье, как мне показалось, слишком откровенное даже для вечера, и дорогое манто. Но самой примечательной вещью являлось совсем не платье и даже не экзотическая внешность, а глаза. Темные и в то же время лучистые и яркие. Леди смотрела на меня с вызовом, гордо и свысока. Она держала в руках крошечную сумочку, замерев в высокомерном ожидании – позе царственной особы.

– Думаю, вы ошибаетесь, мисс, – уверил я женщину. – Этот столик мой.

– Миссис, – тут же поправила меня она, и я заметил на ее пальце обручальное кольцо. – Впрочем, это не имеет никакого значения. Мой муж решил провести время с очередной потаскушкой, и я пришла одна. Позволите присесть?

– Разумеется, – кивнул я.

Женщина сняла манто, повесив его на спинку стула. Ее платье оказалось еще более неподходящим для чужих глаз, чем я предполагал. Впрочем, она могла позволить себе носить такую одежду.

– Меня зовут Надья, – сообщила мне леди.

– Брайан, – представился я.

– Брайан, – повторила Надья. – Какое красивое имя! Ты пишешь его через i или через y?

– Через i, – ответил я, удивленный таким пристальным вниманием к моему имени.

– Я тоже думаю, что стоит писать через i. Так красивее.

Надья говорила с легким акцентом, напоминавшим арабский.

– У тебя тоже красивое имя, – поспешил я вернуть комплимент. – М-м-м… арабское?

– Я родилась в Иране. – Надья рассмеялась, заметив мой взгляд. – О, на самом деле, я живу тут уже больше семи лет, и многое изменилось. Твои коллеги – интересные люди. Я уже имела удовольствие с ними пообщаться. Я тоже арабист. Правда, мой муж не разрешает мне работать, так что я занимаюсь исключительно наукой. Преподаю, читаю лекции. Планирую писать диссертацию. Ну, и занимаюсь семейными делами, разумеется…

– В свои годы ты многое успела, – сказал я, улыбаясь.

Надья пожала плечами.

– Думаю, некоторые женщины в тридцать три имеют гораздо больше, чем двое детей и потенциальная докторская степень.

– В тридцать три? – ахнул я. – Двое детей? Но я думал… хм. Во всяком случае, для матери двоих детей ты отлично выглядишь.

На лице Надьи появилась улыбка женщины, которая привыкла получать комплименты и давно научилась правильно на них реагировать – улыбка, в которой никто не смог бы разглядеть даже тени кокетства.

– Думаю, женщина может выглядеть хорошо и после того, как родит шестого ребенка. Главное – желание.

– Я не предложил тебе вина. Прошу прощения.

– Я бы выпила шампанского, – покачала головой Надья. – Оно так подходит к праздничной атмосфере!

Минут через двадцать, когда зал начал пустеть, Надья посмотрела на крошечные часики с бриллиантовой россыпью.

– На самом деле, – сказала она мне дежурно-виноватым тоном, – мне немного перед тобой. На этом месте должна была сидеть другая женщина…

– Теперь это место занято, – ответил я и посмотрел в глаза своей собеседнице – в них горел тот самый огонек, который очень редко горит в глазах замужних женщин. – И тут сидишь ты.

Надья кивнула.

– Да, у вас, мужчин, всегда так. Сегодня одна женщина, завтра – другая. Потом другая не отвечает на телефон, и появляется третья. Ну, а на следующий день все трое звонят вам, но не могут дозвониться, так как вы в постели с четвертой.

– Ты утрируешь, но наши взгляды на жизнь схожи.

– Я в этом не сомневалась. Ты танцуешь?

– Только не современные танцы, – покачал головой я.

– Да, и я их не люблю. Я предпочитаю современным танцам секс. А ты? Только не говори, что я впервые ошиблась, прочитав по глазам.